Тихо! прикрикнул на них водитель автобуса. Сохраняйте спокойствие. Постарайтесь взять себя в руки.
Надо выбираться отсюда, сказал Поэт.
Какое там выбираться? Там буран! Там темно! Нам не добраться до гостиницыстоит выйти отсюда, замёрзнем. А в автобусехоть какое-то укрытие. Надо дождаться рассвета, и тогда уже выступать отсюда. А, может, в гостинице спохватятся, что нас нет, и вылетят на поиски.
Нет, надо идти сейчас, настаивал Поэт. Надо. Сердце мне так подсказывает.
Мало ли что оно тебе подсказывает.
Поэт встал, оглянул паникующих людей, жестом привлёк к себе внимание и заговорил.
Он говорил о том, что, если никто не хочет покидать автобус, он пойдёт один. Он пойдёт и приведёт помощь. Но ему нужно знать, что люди помогут друг другу, когда он уйдёт. Что они будут подбадривать себя. Что они будут верить и надеяться. Он говорил о том, что никогда нельзя сдаваться. Что надо пытаться, что надо верить, что всё будет хорошо. Что надо пробовать! Несмотря ни на что! Что отчаяниесмертный грех! И тогда, только тогда, они благополучно дождутся помощи. И спасатели найдут измученных, но не сломленных людей. И все поразятся силе человеческого духа. А завтра все будут вспоминать это как опасное, но захватывающее приключение.
И люди, поверив, взяли себя в руки, смахнули слёзы и улыбнулись.
Зачем ты это делаешь? Ведь так просто дождаться рассвета! Ты не сможешь! водитель покачал головой. Ты погибнешь! Ты замёрзнешь, пока доберёшься до гостиницы, или заблудишься! Там темнота, а у тебя нет даже фонаря!
Поэт вздохнул. Крепко обнял плачущую жену. Поцеловал дрожащую Дочку, укутав её в свою куртку.
Так мне велит моё горячее сердце, сказал он наконец. А у кого горячее сердце, тот не может замёрзнуть. Куда идти, мне подскажет интуиция, и тому, кого ведёт душа, не нужен свет
В одном свитере Поэт вылез наружу через окно и побрёл туда, где осталась дорогаа люди остались ждать.
Через два часа Поэт добрался до гостиницы. Он был едва живой, волосы на его голове обледенели, но он отказался лечь в медпункт.
Я полечу со спасателями. Я укажу им путь, молвил он сонному менеджеру отеля, явно недовольному тем, что его разбудили.
Телефоны не работают. Вызвать спасателей крайне проблематично. Давайте дождёмся рассвета! зевнул тот. И ветер как раз утихнет. А с людьми ничего не будет. Они в укрытии, не замёрзнут. Они могут подождать.
Нет, надо лететь сейчас.
Милейший, вы слышали? Телефоны не работают! Вы же говорите, что паники нет. Люди ждут. Тёплая одежда у них есть. Искать в темноте автобус крайне неудобно Нет, надо дождаться рассвета.
Поэт вздохнули заговорил.
Он говорил о том, что нельзя думать только о себе. Что их родственники и друзья вполне могли бы оказаться в этом автобусе, что они сами могли бы сейчас сидеть там и надеяться, что им придут на помощь. Надеяться, терять надежду, снова верить и снова не веритьи плакать от счастья, когда они окажутся среди родных и близких, в тепле и уюте. И директор гостиницы гордился бы собой, гордился, что не лёг спать, когда люди нуждались в помощи, что не остался равнодушным к их бедствию. Нельзя сидеть, сложа руки. Нужно рисковать, нужно бороться, как бы ни было трудно, несмотря на невзгоды, на печали, на неудачи. Надо пытаться. НАДО!
И руководство гостиницы поверило. Поверило так же, как те люди в автобусе. Вскоре менеджер и уже Поэт шли к машинеехать к спасателям.
Через полчаса вертолёты со всем необходимым вылетели на поиски. В одном из них сидели менеджери Поэт. Его нельзя было узнать: он поседел, морщины покрывали его лицо. Лишь глаза горели, но это был нездоровый, предсмертный блеск. Он тихо-тихо подсказывал пилоту, куда лететь.
Когда свет прожектора выхватил из темноты автобус, все содрогнулись: ель, которая остановила автобус, росла на самом краю бездонной пропасти. Ещё немногои автобус свалился бы туда. И действительно: стоило вытащить последнего человека, как ель дрогнула, корни её выворотились из земли, и автобус, который уже ничто не держало, полетел в пропастьпустой.
Люди провожали его испуганными взглядами и ужасались: что было бы, если бы спасатели хоть минутой промедлили, если бы они остались ждать рассвета
Вы знали, что автобус висит на краю пропасти? изумился менеджер, обращаясь к Поэту.
Нет, я не знал, просто сердце мне подсказывало, прошептал Поэт. Все живы?
Да, да!
Слава Богу
И, улыбнувшись, Поэт закрыл глаза.
Эй, милейший, милейший! менеджер потряс его за плечо. Там ваша жена и дочь, им не терпится вас увидеть
Поэт не проснулся. И, взглянув в его бледное, усталое лицо с чуть приоткрытыми синими глазами небесной ясности, менеджер вдруг понял, что Поэт больше никогда не проснётся
Когда вертолёты приземлились в гостинице, Агнесса не двинулась с места: она сидела, не шевелясь, подле Поэта. Менеджер мялся возле них.
От переохлаждения, бормотал он, желая хоть что-то сказать. Ведь он шёл в такой жуткий мороз даже без куртки
Скажите честно, Агнесса взглянула ему в глаза, ему пришлось вас уговаривать?
Мужчина, вздохнув, кивнул:
Да. У нас телефоны не работали Мы хотели дождаться рассвета И тогда он произнёс речь, он задумался, припоминая что-то. Такую речь
Агнесса опустила голову:
Он умер потому, прошептала она, что сердце его остыло. Он растратил последний жар на вас. На ваше убеждение. Он знал, на что идёт. Он спас нас и ушёл Ушёл
Агнесса долго глядела сухими глазами куда-то вдальа менеджер изумлённо смотрел на спокойное лицо Поэта и думал над её словами, думал и так и не понял.
Холодно было. Вот и всё, подумал он. Встал и вышел из вертолёта.
Старуха смолкла.
Агнесса умерла от разрыва сердца, наконец сухо произнесла она. Спустя две недели. Спасённые Поэтом люди даже не вспомнили о нём. Все забыли Поэта, и никто не приезжает сюда, на его могилу Вот и всё.
А что было с Дочкой? Тихо спросил я.
Её удочерила тётя, старая сказочница смотрела куда-то в окна родного дома. Но, окончив в том же году школу, она навсегда уехала из Норвегии в Россию.
Я долго молчал.
Я ни разу не встречал таких людей, потом сказал я тихо. Наверное, это всё-таки возможно для тех, у кого по настоящему горячее сердце. Только это грустная история. Очень грустная.
Что же в ней грустного? Это жизнь, милый.
Я оторопел.
Мне жаль Поэта, произнёс я растерянно, пытаясь объяснить.
Жаль всем жаль. И мне жаль. И всем, кто слышал эту историю, тоже жаль, старушка помолчалаи воскликнула с горечью, а как можно его не жалеть? Ты уж объясни мне, милый, откуда такие сухари на свете берутся. Такие, как его дочка. Забыла отца, мать и даже не приезжает. Если ты её случайно встретишь, передай, что хватит жить сомнамбулой, плыть по течению жизни и лить слёзы в подушку. Надо взглянуть правде в глаза и приехать. И тогда она получит долгожданное прощение.
Старуха не на шутку рассердилась, вскочила и поковыляла к дому. Дверь за ней захлопнулась, и я остался в одиночестве.
Я бросил последний взгляд на старенький домик и пошёл прочь».
* * *
Ребята, урок окончен. Загривкин!
Боря тряхнул головой, стряхивая наваждение. Почти весь урок он сидел и перечитывал своё сочинение. Чернильные строчки во многих местах расплылись, точно были размыты водой. Или точно над ними кто-то плакал?..
Да, Нина Эдвардовна? с волнением произнёс Боря, глядя на учительницу.
Та, чуть улыбаясь, смотрела на него своими глубокими синими глазами.
Останься, тихо попросила она.
Борин сосед по парте показал ему язык и выскочил из класса.
Скажи мне, произнесла Нина, когда они остались одни, почему ты выбрал именно эту тему для сочинения? Ведь это просто встреча со старухой, может, сумасшедшей. И просто сказка.
Не знаю, Боря растерялся. Просто мне показалось, что этот разговор был очень важным.
Нина молчала.
У меня в душе словно что-то изменилось после него, продолжал Боря, всё больше воодушевляясь. Словно открылась какая-то дверь. Как будто бы глаза перестали смотреть сквозь розовые очки. И увидели, что мир не такой уж чудесный. Но всё равно я уверен: жизнь прекрасна. И эту жизнь надо ценить.