Я вымыл обе руки до плеча.
Бессмысленно, Тед. Теленок не сдвинется, пока мы не повернем ноги, а до них не добраться. Она крепкая, сильная корова, и нам с ней не справиться.
Черт! Тед растерянно уставился на меня. Что же нам делать? Кесарево сечение? Так ведь это же какая работенка!
Может, и обойдемся, ответил я. У меня есть в запасе еще кое-что.
Я поспешил к машине и через пару минут вернулся со шприцем и раствором для местной анестезии.
Беритесь за хвост, Тед, скомандовал я. И двигайте им вверх-вниз, точно воду качаете. Вот так. Я нащупал эпидуральное пространство между позвонками, ввел десять кубиков раствора и приготовился ждать.
Впрочем, ждать пришлось недолго. Уже через минуту Гвоздичка расслабилась, точно все трудности остались позади.
Глядите-ка! воскликнул Тед, кивая на нее. Перестала тужиться.
И хотела бы, да не может, объяснил я. У нее анестезирован спинной мозг, и она ничего не чувствует. И даже знать не знает, что у нее там происходит.
Значит, раз она теперь сдавить нам руки не может, мы запихнем голову обратно?
Вот именно.
Я еще раз намылился, нажал на широкую мордочку, и Какое блаженство ощутить, что голова, шеявесь теленок отодвигается внутрь без малейших помех. Теперь места оказалось достаточно, чтобы ввести петлю, зацепить одну ногу, затем другую И вот уже наружу высунулись два раздвоенных копытца. Я ухватил их обеими руками, потянул, мордочка теленка выглянула наружу, и, к величайшему своему облегчению, я заметил, что ноздри подергиваются. Я засмеялся.
Тед! Теленок жив!
Слава богу! Тед перевел дух. Теперь, значит, и за дело можно взяться?
Да, но тут есть одна трудность. Тужиться она не в состоянии, и мы должны все сделать сами.
Проход все равно оставался тесным, и мы бились добрые полчаса. Осторожно тянули за ноги и за голову, то и дело прибегая к смазыванию. Скоро с нас уже градом катил пот, но Гвоздичке и горя было мало: она безмятежно брала сено из кормушки, как будто только это ее и интересовало. До последней минуты я терзался страхом, что таз теленка окажется слишком широким. Но вот еще одно усилие, и малыш появился на свет; я успел подхватить скользкое тельце.
Тед заглянул под заднюю ногу.
Бычок! Ну да и так ясно было, уж очень крупный оказался! Он весело улыбнулся. Вообще-то, я телочек предпочитаю, только за этого можно будет хорошую цену взять как за производителя. Родословная у него прямо отличная с обеих сторон.
Он принялся растирать соломой ребра и голову. Теленок в ответ задрал мордочку и фыркнул. Гвоздичка мигом обернулась и испустила негромкое радостное мычаниес удивлением, как показалось мне. Она ведь ничего не знала о наших маневрах и явно не могла взять в толк, откуда появился этот восхитительный малыш. Мы подтащили его к ее морде, и она принялась усердно вылизывать мохнатую шерстку.
Я улыбнулся. Такие минуты мне не приедаютсяминуты, вознаграждающие ветеринара за все трудности и невзгоды.
Приятно смотреть на них, Тед. Вот бы все отелы так кончались!
Черт, мистер Хэрриот, вы верно говорите. И уж не знаю, как вас благодарить. Я же думал, задохлика получу на этот раз, не иначе. И он дружески хлопнул меня по спине, когда я снова нагнулся к ведру.
Вымыв руки, я обвел взглядом стойла с ухоженными коровами. За несколько месяцев Тед полностью обновил коровниксрубил старые деревянные перегородки и заменил их металлическими трубами, оштукатурил стены, выкопал булыжник и залил пол бетоном. Все это он сделал сам и один.
Тед проследил за моим взглядом.
Ну как вам тут у меня теперь?
Вы просто чудеса сотворили, Тед. И молочную построили отличную.
Мне бы министерскую лицензию получить, вот что! Он потер ладонью подбородок. Только не все тут нормам точно отвечает. Расстояние между задней стенкой и стоком поуже положенного. И тут ничего не сделаешь. Ну и еще кое-что в таком роде. Но если министерство выдаст мне лицензию, так я с каждого галлона молока буду на четыре пенса больше получать, а это, знаете ли, разница!
Тед засмеялся, будто прочитав мои мысли.
Может, по-вашему, четыре пенса и не бог весть что, так ведь нам-то денег много не требуется. По вечерам мы никуда не ездимиграем в картишки, лото или домино с ребятками, и других развлечений нам не надо. А коров этих нужно доить, кормить и чистить дважды в день триста шестьдесят пять дней в году, ну, я к месту и привязан. Он снова засмеялся. Не помню даже, когда я в последний раз в Дарроуби заглядывал. Нет, нам много денег не требуется, да только сейчас я еле-еле на плаву держусь. А, ладно! После четверга все ясно станет. У них в четверг заседание по лицензиям.
Я промолчал. Не мог же я сказать Теду, что на этом заседании именно мне поручено представить конфиденциальное заключение для Молочной комиссии о нем и его ферме. И все зависит от того, сумею ли я убедить их. Будет ли Тед получать лишние четыре пенса за галлон, зависит от меня! Мне стало страшно. Если ему откажут в лицензии, долго ли еще он сумеет продолжать свою борьбу за успешное ведение хозяйства на этом обдуваемом всеми ветрами склоне, где трава так скудна?
Я собрал свое имущество, и мы вышли из коровника. Вдыхая холодный чистый воздух, я смотрел, как тени облаков скользят по зеленым горбам холмов и по нескольким акрам, заключающим весь мир Тедаобнесенный стенками островок среди волн вереска, грозящих вот-вот захлестнуть и поглотить его. Эти акры необходимо было холить и лелеять, чтобы они не вернулись в дикое состояние, а стенки, покосившиеся и осевшие за века, постоянно теряли камни, еще работа, которую должен был выполнять один человек. Мне вспомнилось, как Тед однажды сказал, что нет удовольствия больше, чем проснуться ночью, сообразить, что вставать еще рано, перевернуться на другой бок и уснуть.
Я включил мотор, и Тед помахал мне широкой мозолистой рукой. Трясясь по выбоинам вниз по склону, я оглянулся на худую, чуть сгорбленную фигуру возле дома, обсаженного искривленными ветром деревьями, и вновь остро осознал положение Теда. В сравнении с его жизнью моя была просто райской.
Костюм мистера Памфри
Когда я проснулся в четверг, в мозгу у меня теснились фразы, убедительно доказывающие, что Теду можно и нужно выдать лицензию, и в машине, отправившись по ранним вызовам, я бормотал вслух свою предстоящую речь. В местном отделе Министерства сельского хозяйства мне нужно было быть в одиннадцать, и в десять я вернулся домой переодеться.
Я направился к лестнице, чтобы подняться в спальню, но тут вошла Хелен.
Ты не поверишь! произнесла она благоговейно. Мистер Бендлоу увидел меня в окно, когда я проходила мимо, и отдал мне костюм!
Костюм мистера Памфри?
Да. Он перешит, и ты можешь его надеть Хелен умолкла и посмотрела на меня широко открытыми глазами.
Я уставился на пакет.
Ну, подобного еще не бывало. Мы уповали на чудо, и наши надежды сбылись.
Вот именно, ответила она. И по-моему, это хорошее предзнаменование.
То есть?
Ты можешь надеть его на заседание Молочной комиссии. В таком костюме ты их убедишь в чем угодно.
Слова Хелен попали в цель. Как оратору мне далеко до Уинстона Черчилля, и любая моральная опора была очень кстати. В спальне я торопливо сбросил рабочую одежду и влез в перешитые брюки. Длина их теперь была идеальной, но тут же обнаружилось кое-что, чего я при первой примерке не заметил. Пояс оказался таким широким, что доставал мне чуть не до подмышек и обхватывал грудь. В те дни в моде были такие пояса, удобно стянутые на талии. Вот только талия мистера Памфри располагалась заметно выше моей. Очередное поражение! Я обернулся к Хелен, и у нее задергались губы. Потом она опустила глаза и затряслась от подавляемого смеха.
Прекрати! воскликнул я. Да, брюки жутко смешны, я и без тебя знаю. Короче говоря, носить этот чертов костюм я не могу, и дело с концом. В нем я просто пара брюк, из которых торчат ступни и голова!
Я начал стаскивать чертовы штаны, но Хелен меня остановила:
Погоди погоди! Надень-ка пиджак.
Зачем?
Он застегивается наглухо. Надевай!
Я уныло напялил пиджак и снова повернулся к ней. Хелен ошеломленно оглядела меня.