Я в который раз замечаю, что ты проецируешь на себя. Кать, меня начинает это тревожить.
Я не проецирую. Отрицательно мотнула головой, мягко, но настойчиво высвобождая свою руку и закрывая крышку багажника.
Глеб, стоя рядом со мной, разглядывающей линии обогрева заднего стекла, не стал отвечать, молча ожидая. Внимательно глядя на меня, переваривающую обрушившиеся подавленные эмоции. И я, сдавшись, проговорила:
Ленке же наш отец, по сути, отчим, но она всегда его папой называла. В четырнадцать лет на новый год она попросила папу сделать ей еще один подарок и разревелась, всех нас напугав кое-как выдавила, что очень долго об этом думала и попросила его удочерить ее. Ты же на моих днях рождения видел нашего отца, он всегда серьезный и с виду суровый мужик. А тогда у него глаза на мокром месте были. Я его таким один раз в жизни видела. Ну, может, что-то подобное было, когда Макса с роддома забирали, я плохо помню А тогда он Лен обнял, сказал: «конечно, доченька» голос дрогнул и я, прокашлявшись, проглотила подкативший к горлу ком. На выдохе мрачно произнесла, и когда такие съемки я не могу, блять. У меня в голове не укладывается. Вот не сам факт что отчим с ребенком у меня не укладывается то, что я слышала эту историю не один раз, в ней просто имена меняются. Невесело усмехнулась, повернув лицо и посмотрев в непроницаемые голубые глаза, так что с проецированием я согласна, но ваша тревожность безосновательна, Глеб Алексеич. Мой папа адекватный человек, что, оказывается, редкость, и меня это просто очень удивляет.
Глеб, улыбнувшись уголком губ, только собирался что-то сказать, но его взгляд метнулся к Абрамовой, вышедшей из дверей. С красными глазами. Глеб, убито вздохнув, покачал головой:
Еще одна. Так, Катерины, сейчас сопли утираем, отвозим технику и по традиции в бар. Мне тоже продезинфицировать душу надо, так что сегодня я вас не просто сторожу, а собутыльничаю.
***
Поздним вечером пятницы я, затащив свое измученное последним рабочим днем тело через порог, только собиралась в одиночестве и наконец-то долгожданной полной и самое главноебезлюдной тишине отпраздновать начало своего отпуска, как обнаружила незамеченный пропущенный вызов от Ланга.
Перезвонила и как только Матвей принял звонок, я слегка оторопела от откровенного наезда в его голосе:
Ты чего не здороваешься?
Привет. Не скрывая неприятного удивления, произнесла я.
Очень вовремя. Протяжно хохотнул Матвей. Я сейчас из «Спаркса» вышел, смотрю, ты в такси садишься. Рукой махнул, ты посмотрела как на дурака, дверь закрыла и укатила.
Меня не было в «Спарксе», я только с работы домой зашла. Достав бутылку вина из холодильника и отставив ее на стол, поволоклась в ванную. У меня на следующей неделе лазерная коррекция зрения. Хочешь со мной? Тебе тоже надо, судя по всему.
В пятницу вечером дома? Матвей пропустил мою шпильку мимо ушей и беззлобно фыркнул, стареешь, Яскевич. Давай к нам. Ты знаешь, где «Спаркс»? На углу Московской и Пар
Нет, спасибо, у меня сериал стынет. Зевнула, вяло стягивая с себя вещи.
Сейчас, подожди, произнес Матвей, когда кто-то позвал его на заднем фоне, Кать, я перезвоню, окей?
Отозвалась безразличным согласием и сбросила звонок. После прохладного душа жизнь показалась не таким уж бренным гадством, а после глотка вина даже вполне себе ничего. Потрындев по телефону с Абрамовой и уговорившись завтра прикатить к ней и помочь с монтажом, я включила сериал, который шел мимо меня. Осознала это через двадцать минут и все-таки решила поработать. Зайдя в кабинет канала, посмотрев статистику и новые комментарии, где пользователи делились опытом перекликающимся с историями героев, едва не ушла в депрессию. Поспешно закрыла видеохостинг и зашла в инсту.
Там тоже ничего интересного не было. Разве что пост от девчонки, на которую я была подписана, потому что она классный визажист. Сегодня решивший порассуждать на мейнстримовую темуоб абьюзивных отношениях. В комментариях полилось стандартное гипертрофированное гавно про тяжелое детство, жестоких людей, побитых постсовком родителях и подобной чуши. Сейчас модно быть травмированным, это стало поощряться. Особенно в сети. Там нередко можно встретить подобные кружки по интересам, где люди восхищаются друг другом, меряясь травмами и рассказывая свои истории «слома», когда любимый парень без повода красочно в задницу послал/мама в детстве рюкзачок не купила и этсетера. Утрировано, конечно, но суть примерно такова. Когда имеешь дело с действительно травмированными людьми, хочется сказать тем интернетным модникам с псевдотравмами, мол, дорогие нытики, абьюзивных отношений/родителей у вас нет, вы просто дебилы. Но не скажешь, потому что тут же налетят с вилами, факелами и визгом про обесценивание чужих проблем. Я как-то пробовала. Отписавшись от визажиста, от нечего делать зашла на профиль Матвея, чтобы посмотреть обновления в холиварах.
Мне всегда казались сомнительными те мужики, которые заводят аккаунт в этой соцсеточке, если этот аккаунт нужен им не для работы, бизнеса, или человек не творческой профессии.
Но инсту Матвея я любила, хотя он вел ее точно не для бизнеса. Да и «вел» громко сказано. Публикации по пальцам пересчитать, и по ним сложно точно понять кто он и чем занимается, но посты к ним сражали мое сердце.
Пролистав в самое начало, к самому первому его посту, усмехнулась, прочитав:
«Это последнее фото на закате моей длительной блогерской карьеры».
На фотке Матвей совсем молодой, не старше моего младшего брата. Темные пряди растрепаны, падали на высокий лоб, черты лица тоньше, изящнее. Смазлив и чем-то неуловимо смахивал на ДиКаприо в молодости, но узнавалась сразу же эта его фирменная ленца и вальяжность, с которой он смотрел в объектив, развалившись в кресле явно преподавателя, небрежно перекинув через его спинку свой пиджак с эмблемой престижной частной школы, и нацепив на нос роговые очки, которые уж точно не ему принадлежали.
Следующая его фотка с мамой, приятной и элегантной женщиной, на которую он был удивительно похож и чертами лица и улыбкой. Фотография сделана на его выпускном. Оба стоят на открытой веранде, а позади в водной глади плещется лунный свет. Описание тоже интересное:
«Великая женщина современности и какой-то везучий фанат».
Затем откровенно нарочитый пафос в позе Матвея, сидящего на чемодане на парковке аэропорта Лондона с прекрасным: «Москва не Россия».
После этого фоток не было больше трех лет и следующая сделана в слабом освещении и очень смазана. Матвей полубоком на барном стуле в каком-то забитом до отказа пабе. На голове праздничный колпак, скошено сидящий. Он, широко улыбаясь, зубами зажал праздничный свисток и смотрел куда-то в сторону: «21 уеарс олд. Полет нормальный, колени пока не скрипят».
Снова перерыв в несколько десятков месяцев и на следующем фото Матвей уже более близок к тому облику, который есть сейчас. Снова выпускной, на этот раз в Британском универе. Ланг сидит на стуле рядом с каким-то парнем, оба в знаменитых мантиях и шапочках с кисточкой. Матвей, с сомнением приподняв бровь, смотрит на диплом у себя в руках, в отличие от парня рядом, счастливо улыбающегося камере. Описание прекрасно: «ваша овсянка, сэр».
Снова длительный перерыв, после которого Матвей, вернувшийся на родину, выложил фото себя любимого на громком открытии сети своих фитнес-центров. Стоял в некотором отдалении от здания и толпы, с колой и сигаретой в руках, с удовольствием откусывая бургер. Здесь описания не было, фото все говорило за себя.
Снова перерыв и начались фото с того отрезка жизни Матвея, когда я его уже знала. Его пост представлял скрин статьи одного известного телеграмм-канала, где экспрессивно обсасывались вопросы нашей морали, после того как мы провели исследования наркомаркета. Описание после скрина статьи было кратким, но с великолепным сарказмом: «спонсор данного роликапартия ультраправых "аргументы и факты". Аргументы и фактыадекват не наш формат».
Срач под этим постом вызвал еще большое внимание к компании тогда.
Следующим было фото Матвея на международной конференции в Москве. Я хорошо помню этот балаган, изнасиловавший множество душ. Подготовка к нему заняла почти четыре месяца, доклады писались и переписывались сутками, но от самой организации мероприятия, где стартовали проблемы начиная с торжественного открытия и заканчивая сбоем аппаратуры при презентациях и докладах, мы были настолько в ахуе, что сразу после того, как выступили наши представители и Сокольский с Лангом, мы все спешно оттуда уехали.