Что здесь логичного? Он выругался и сделал еще один круг по-собачьи.
Я никогда не видела никого, кто бы плавал так неуклюже.
Не хочешь ли ты войти в воду и показать мне, как правильно это делать? предложил он разочарованно.
Я вздрогнула и взяла себя в руки. Никто не заставит меня окунуться в воду.
Еще несколько раз я говорила ему то же самое. И всякий раз он делал все наоборот. Может быть, где-то здесь установлена скрытая видеокамера?
Человек не может быть настолько непонятливым, взорвалась я после очередной неудачной попытки. Даже слепой бы понял.
А я нет, сказал он тихо, положив руки на край бассейна, а затем, опираясь на них, выбрался из бассейна. Фантастические мышцы живота. Он сделал два шага к лежаку и схватился за пустоту.
Если ты ищешь свое полотенце, то оно находится вон там, сказала я.
Где там? зашипел он на меня.
Вон там! прокричала я и показала на лежак рядом с ним. Он смотрел перед собой и не последовал моему указанию. Да посмотри же туда!
Я не могу, сказал он. Наткнувшись на второй лежак, он нащупал полотенце и вытерся.
«Я не могу» ударило по моей голове. Это значит, что он слепой. Боже мой! У меня внутри что-то оборвалось. Я уставилась на него и все еще никак не могла удержаться, чтобы снова не начатьсовершенно напрасноразмахивать перед ним руками. Ной не видел меня, потому что он не мог меня видеть. Ной был слеп.
Я помчалась наверх из бассейна, по лестнице и коридору, под беркутом, мимо оленя, который с любопытством наблюдал за мной, упала на кровать и обхватила подушку. Я чувствовала себя ужасно, глотала слезы от стыда. Зачем я наговорила ему все это? Я посмеялась над ним. Но как я должна была что-то заметить?
Ну, может быть, потому, что он держал пальцами стейк, или потому, что он играл на фортепиано в темноте, или потому, что на лестнице он едва не столкнулся со мной. Я хотела провалиться сквозь землю. Мое состояние было просто ужасным.
В дверь постучали.
Ирина, ты здесь?.. Ирина мне очень жаль, сказал он.
Ему было жаль? Я же посмеялась над ним. Парень, я была глупа. Нужно уйти отсюда подальше, чтобы не случилось ничего еще более ужасного.
Я думал, ты знаешь. Обычно это первое, о чем предупреждает сестра Фиделис.
Она этого не сделала. Да и я была не Ирина и не умела плавать, не говоря уже о том, чтобы учить этому слепого.
А потом вдруг он подошел к моей кровати. Его бедра были завернуты в полотенце. Его мраморная кожа еще блестела от капель воды. Я смотрела на него. Микеланджело сразу бы увековечил его в камне и поставил где-нибудь во Флоренции. Я была рада, что он не мог видеть мое унылое лицо.
Мы должны вернуться, прошептал он, как будто боясь, что кто-то может услышать нас. Если сестра Фиделис заметит неладное, на протяжении ближайших нескольких дней она будет сидеть у бортика и контролировать нас. Ты этого хочешь?
Нет.
Ну, тогда пошли.
И затем он быстро пошел назад, то и дело касаясь правой рукой деревянной стены, элегантно и легко дотрагиваясь до перил, и безошибочно нашел капитель в конце лестницы.
Тысячи вопросов заполнили мою голову. Почему он был слеп? С каких пор? Он никогда не видел? Он знал цвета? Что было для него светлым и темным? Как он мечтал? Вопросы, которые я не решилась бы задать. И еще одна мысль: я не должна быть здесь. Во всем этом была моя вина, и я должна была это сказать наконец.
Прежде чем открыть дверь к бассейну, он повернулся ко мне. От него исходило тепло, чистая энергия. Он слегка коснулся моего плеча, чтобы определить, где я стою. По моей коже побежали мурашки. Я захотела отряхнуться, словно на меня сел надоедливый жук. Его близость заставила меня нервничать. Он заставил меня нервничать.
Слушай, прошептал он. Мне бесполезно объяснять на словах, как нужно плавать. Я не знаю, что значит «плавать». Ты должна показать мне это как-то по-другому.
Я нерешительно кивнула. Он заметил это, поскольку его рука коснулась моих волос, и улыбнулся:
Кивок для меня непонятен. Я больше полагаюсь на «да» или «нет».
Да нет Да, сказала я и почувствовала себя стоящей на грани безумия. Почему ты все время разговариваешь шепотом?
Он ничего не ответил и вошел в помещение. Потом его как будто осенило, он вернулся ко мне, нащупал выключатель, которым он, вероятно, нечасто пользовался, и включил свет:
Достаточно ярко?
Сейчас ты выключил свет, если ты имеешь в виду это.
Извиняюсь.
Он включил его снова.
Спасибо, сказала я. Настоящее фрик-шоу.
Ной нащупал пальцами край бассейна, схватился за лестницу и спустился. Он ждал меня. С трепетом я сняла спортивные штаны и футболку, положила их вместе с полотенцем на стул и подошла к лестнице.
Слишком много воспоминаний. Мои колени затряслись, в глазах потемнело; ловя ртом воздух, я упала на пол и затем, сидя, поставила ноги на верхнюю ступеньку.
Что с тобой? спросил он, ощупывая мои ноги. Он исследовал мои лодыжки, как под микроскопом.
Ничего, соврала я.
Как будто бы поняв, в чем дело, он испуганно отстранил руки.
Ты боишься, отметил он. Меня?
Я покачала головой. О, ужас.
Нет.
Тогда чего же?
Я думаю, для начала ты должен изучить движения ног, сказала я и крепко уцепилась за лестницу. Хорошо бы, если бы мне удалось ограничиться чем-то тривиальным, вроде порядка движений.
Что ты имеешь в виду?
Он вздохнул, словно предчувствуя катастрофу. Я смогла удержаться на краю бассейна и еще раз попробовала объяснить. На этот раз у меня было больше терпения и мой тон был более понимающим, однако то, что делал Ной, имело с плаванием примерно столько же общего, сколько с ездой на велосипеде.
Очень хорошо. Уже лучше, соврала я, и мне стало стыдно своего сладковатого голоса.
Не обманывай, сказал он и, разочарованный, вышел из воды. Уже восемь.
Откуда ты знаешь?
Он показал наверх:
Напольные часы в коридоре этажом выше.
Я не слышала часы.
Мы оба были разочарованы. Я уже собиралась покинуть бассейн, как вдруг он взял меня за руку, потащил за собой в раздевалку и закрыл за нами дверь. Там было тесно. Почувствовав близость его волос и кожи, я захотела отойти, однако для этого просто не было места.
Послушай меня, сказал он. Капля воды повисла на его длинной реснице. Я не могла поверить, что эти большие глаза цвета голубого сапфира ничего не видят. Я не знаю, кто ты и как ты здесь оказалась, но я дам тебе добрый советуходи из этого проклятого места. Лучше всего сегодня. Чем быстрее, тем лучше. Ты окажешь нам обоим большую услугу.
Я думала, ты хочешь научиться плавать.
Сестра Фиделис хочет, чтобы я научился плавать.
А ты нет?
Я тоже, но ты видишь, насколько это хлопотно. Я бы давно бросил, если бы ты не настаивала на еще одной попытке.
Я ошибаюсь или он понюхал мои волосы?
Что мы делаем здесь, в раздевалке?
Ты ничего не понимаешь! сказал он в отчаянии. Попроси Виктора, а если он не отвезет тебя обратно, придумай что-нибудь необыкновенное, что-нибудь послушай, уходи подальше отсюда, и чем быстрее, тем лучше! И никому не говори о том, что не знала о моей слепоте. А сейчас пойдем. Нам нужно на завтрак.
Он вышел из раздевалки, спешно зашагал и оставил меня в полном замешательстве.
7
Когда я вошла в столовую, Ной уже сидел у своей тарелки. На нем была наглаженная темно-синяя футболка и джинсы.
Привет, тихо сказала я.
Никакой реакции. Я снова стала для него пустым местом. Ну что же, мне так даже лучше, ведь тем самым он избавлял меня от печальной необходимости обучать его. Я не знала, что сделать, чтобы выйти из неловкого положения. Стол для завтрака был накрыт на четыре персоны, и мне стало интересно, придет ли еще кто-то, кого я не видела. Я подумала о том, что, находясь долгое время в бассейне с Ноем, так и не спросила его, почему он был слеп, что он делает в этом отдаленном месте, где его семья и друзья. Возможно, четвертая тарелка даст ответ.
Я посмотрела вокруг. Эта восьмиугольная комната была удивительна. Вчера она была залита чудесным светом вечернего солнца, а сегодня утром солнечный свет пробивался уже через другие окна. Свежие розы стояли в серебряных вазах. Из угла доносилась скрипичная музыкатам играла пластинка, и я вспомнила передачу «Ты, нежное искусство», которую слушали мои родители по радио по воскресеньям во время приготовления завтрака. Дух эпохи феодализма витал в комнате. Неожиданно передо мной возник яркий образ наследного принца и его жены Цецилии, сидящих в столовой и беседующих о предстоящей войне. Вошла сестра Фиделис. Она выглядела пугающе свежо и бодро.