Твержу себе, что мне нет дела до них обоих, сжимаю в руке приемник радионяни и иду по полутемному коридору.
Снаружи идет дождь, капли барабанят по стеклам, и погода в моей душе соответствует атмосферной. Прохожу кабинет, и как ни отворачиваюсь, полуоткрытая дверь сама лезет в глаза. Слышу голоса: сначала женский, Кристинымне он кажется умоляющим. А затем Тимураон говорит тихо, и как будто угрожающе.
А следующий звук я не перепутаю ни с чемзвук вжикающей «молнии» на джинсах. Короткий как выстрел и такой же опаляющий. Ненавижу себя, но не могу с собой справиться. Делаю шаг к кабинету и берусь за ручку двери.
Я ожидала это увидеть, но все равно задыхаюсь от нехватки воздуха. В груди болит, будто туда ударили кулаком. Мне нужно уйти, для меня важна только моя дочь, и мне нет никакого дела до того, что в полумраке кабинета белеет рубашка Тима. Она выбилась из расстегнутых брюк, а в области ширинки маячит светловолосая голова.
В другой руке у Тимура телефон, короткая вспышка освещает его руку, которой он придерживает голову Кристины, и я подавляю сдавленный всхлип, рвущийся из груди. Тим поднимает глаза, наши взгляды пересекаются, и я сломя голову бросаюсь прочь.
Ника! несется мне вслед, но я ничего не слышу и не вижу.
Бегу, не разбирая дороги, вылетаю на крыльцодождь стоит стеной. Но я чувствую себя такой грязной, что ступаю под струи как под душ. Мне кажется, так я хоть немного отмоюсь.
Холодно. Одежда намокает моментально. Бегу за дом, стараясь прикрыть рукой приемник радионяни. Прячусь в беседку, где обычно сижу, когда спит Полинка, и только тогда позволяю себе разреветься.
Дура, дура, Господи, ну почему я такая дура? Бросила ребенка, пошла подглядывать за Тимуром с его любовницей. Разве я не знала, что увижу? Ну пусть не эту сцену, так другую. Вряд ли мне понравилось бы, если бы я увидела, как он имеет ее сзади на столе.
Но почему-то именно от этой так больно. Тимур говорил, что я ничего не умею, и это правда, я так и не научилась. Ему надоела неумелая малолетка, зато Кристина наверняка умеет доставить мужчине удовольствие.
И пусть. Мне все равно, все равно, все равно Но слезы текут и текут, и я прекрасно знаю, что не все равно, хоть сто раз это повтори. Дождь бьет по навесу, я рыдаю во весь голос, согнувшись на скамейке чуть ли не вдвое. Наверное, поэтому не замечаю, как вход в беседку загораживает широкоплечий силуэт.
Ника! меня, вымокшую до нитки, поднимает такой же мокрый Тимур. Ника, посмотри на меня. Там, в кабинете ничего не было.
Хочу его оттолкнуть, но он очень сильный. Не получается ни вырваться, ни отбросить его руки. А он снова берет меня в тиски и глухо проговаривает, уткнувшись в макушку:
Ника, тебе правда не все равно?
* * *
Ты по мне скучаешь, Тимур? голос Кристины журчит будто весенний ручеек бежит по талому снегу. Зато голос Тима напротив, резкий, стреляющий.
Нет. И напоминаю, что ты замужем, вдруг ты забыла.
Если бы ты знал, как он мне надоел, теперь она говорит томно, с придыханием. Я когда с ним трахаюсь, все время тебя представляю. Давай сейчас, Тимур, прямо здесь, возьми меня как ты это делал.
Ты серьезно считаешь, что я стану трахать жену моего партнера?
Ой, ну перестань! Ладно, хочешь, я тебе она замолкает и по звукам я понимаю, что выключается свет, она съезжает вниз и расстегивает молнию на брюках. Шепчет с полустоном:Он у тебя такой большой и вкусный, Тимур, я по нему тоже соскучилась. Спорим, эта твоя малолетка так не умеет
Внезапно она странно охает, и я слышу голос Тима, ровный и будто замороженный. Если он такой, то это значит, что Тимур в бешенстве.
Не дергайся, повернись, так твоему мужу будет лучше видно, несколько раз щелкает камера, а потом слышу его отчаянное:Ника!
Тимур! умоляющий, дрожащий от страха голос Кристины, он же меня убьет!
Голос Тима звенит от ярости:
Диктофон с самого начала был включен, видео и фото есть. Еще одна такая выходка, и все это уйдет твоему мужу. Пошла отсюда!
Тимур выключает запись и смотрит на меня с лихорадочным блеском в глазах. Обнимаю себя за плечихолодно! и это не укрывается от его взгляда.
Она достала меня, я давно хотел запись сделать и Джахару, ее мужу, отправить. А тут как раз телефон в руке был. Ника, он притягивает меня к себе, у него холодные руки, тоже продрог У меня ничего нет с Кристиной. Она давно замужем, она мне не нужна. Мы с Джахаром должны были обменяться документами, он прислал Кристину.
Отклоняюсь, чтобы не дышать запахом его кожи, который не смогли смыть дождевые струи. Такой знакомый и манящий, что я боюсь снова оказаться околдованной.
Как ты могла подумать, что я позволю ей что-то в доме, где живет мой ребенок. И ты
Я твоя обслуга, вырывается у меня непроизвольное, и Тим вздрагивает. Снова утыкается мне в макушку.
Нет.
Да. Я у тебя работаю, снова предпринимаю попытку высвободиться, и мне нет дела, с кем ты спишь, Тимур. А еще ты обещал не прикасаться ко мне.
Я помню, он продолжает держать крепко, и все мои дергания оказываются бесполезными, но не могу. Я хочу тебя касаться, Ника.
Пауза звучит пугающе, а он вдруг прислоняется лбом к моему лбу и говорит быстро:
Я ни с кем не сплю. И не спал, с тех пор как ты уехала. После того как меня чуть не грохнули, в моей постели никого не было после тебя, Ника. Проститутки только, я и имен их не знаю, в офис вызывал, да.
Ты не обязан отчитываться.
Я не хочу больше так, Ника. Как раньше. Мне ни с кем не было так, как с тобой. А в роддоме я пообещал, что, если все хорошо закончиться, не буду ни материться, ни трахаться. И я держу слово.
Я так потрясена, что не могу сказать ни слова. А когда заговариваю, из меня вылетает совсем не то, что я собиралась сказать. Собиралась холодно сообщить, что меня это не интересует, что мне наплевать и на него, и на его женщин. Но вместо этого спрашиваю:
Кому пообещал?
Он пожимает плечами и мотает головой, больно вдавливаясь в мой лоб:
Не знаю. Тому, кто мог помочь, наверное.
И дальше я падаю ниже плинтуса, потому что вместо очередных попыток его оттолкнуть, говорю почти шепотом:
Почему, Тим? Я же я же ничего не умею.