Сомневаюсь. В последнее время она не особо разговорчива.
Почему?спрашиваю я.
Её нет в живых. Она умерла десять лет назад,ровно отвечает он, как будто говорит о вчерашнем ужине, а не о мёртвой жене.
Клодетт замолкает.
Мы закончили?
Может есть кто-то еще, обладающий нужной нам информацией? Ещё один член семьи?Это последняя попытка Клодетт спасти наш визит.
Нет. Всем занималась жена, но она в могиле.Он вешает трубку и встаёт, позволяя охранникам увести себя в камеру.
Я стою и смотрю, как он уходит. С моими секретами. Помнит он их или нет, но мои секреты в его голове. До этого момента мне никогда не хотелось открыть чей-то мозг, как книгу, и прочитать его в поисках ответов. Сейчас же я мечтаю вырвать из него страницы и убежать с ними, как воришка, чтобы жадно перечитывать их снова и снова, пока не запомнится каждое слово. Пока каждое слово не станет моим. Вот, чего я хочу.
Но ты не всегда получаешь желаемое.
Даже если хочешь этого больше всего на свете.
Глава 44
Календарь становится священной вещью
Шеймус
Настоящее
Я связывался с несколькими адвокатами. Но они не проявили интереса в моем деле, принимая во внимание текущие условия опеки и улики, свидетельствующие против меня. Они сказали, что это бесполезная затея. Бесполезным я называю бесцельную трату времени и бездумное существование. Мои детинебесполезные. Бесполезнаяэто не о нашей ситуации. Поэтому я продолжаю поиски пока не нахожу адвоката, который соглашается восстановить справедливость и сделать то, что будет лучше для моих детей. В его словаре нет слова «бесполезный». Он выстраивает дело, собирает факты и собирается подать иск в середине января, то есть через месяц.
Календарь становится для меня священной вещью. И я с вновь обретённой решимостью вычёркиваю в нём каждый день.
Глава 45
Ты обманула меня дважды
Шеймус
Настоящее
Согласно постановлению об опеке, неделю рождественских каникул дети должны провести со мнойя забираю их в канун Рождества и возвращаю на Новый год.
После того, что Миранда устроила на День благодарения, я больше не доверяю я.
Поэтому двадцать первого декабря, сегодня, просто приезжаю и останавливаюсь перед воротами ее дома.
Ты обманула меня один разпозор мне.
Но черта с два ты провернешь этот трюк дважды, Миранда.
Я улыбаюсь и набираю ее домашний номер на телефоне.
На третьем гудке отвечает запыхавшаяся домработница.
Резиденция Букингемов.
Могу я поговорить с Кайем?
Подождите,отвечает она и кладет телефон на стол.
Секунду спустя трубку берет Кай.
Папа?
Все внутри меня начинает улыбаться, потому что я не только слышу его голос, но и знаю, что он в доме, который стоит передо мной.
Привет, дружок. Можешь сделать мне одолжение?
Конечно,недоуменно отвечает он. Обычно наши разговоры начинаются не так.
Я хочу, чтобы ты повесил трубку, позвал Рори и Киру и вышел с ними к почтовому ящику. Я отправил вам сюрприз и, кажется, он уже прибыл.
Может, сначала поговорим пару минут?спрашивает Кай, недовольный тем, что я тороплюсь закончить разговор.
Обещаю, что мы поговорим. Я перезвоню после того, как ты проверишь почту.
Хорошо,все еще разочарованно отвечает он. Подарки и материальные вещи никогда не имели значения для Кая.
Пока. Люблю тебя.
И я тебя, папа.
Прошла минута, которая показалась мне часом, прежде чем открываются входные двери, и я вижу детей.
Своих детей.
Я стою перед машиной, крепко схватившись за декоративные прутья на воротах одной рукой, а второй держась за трость, чтобы не упасть. Мне хочется выкрикнуть их имена, но от эмоций сдавливает горло. Я знал, что буду рад увидеть их, но не представлял насколько. Говорят, что от разлуки любовь горячей. Это не так. Это намного, намного больше. Это все равно, что снова увидеть их рождение. Я в благоговении. Они так выросли за последние несколько месяцев. И хотя мне хочется оплакать то время, что мы потеряли, я не могу этого сделать. Мое счастье не позволяет этого. Оно хочет жить настоящим, все остальноеневажно.
Они пока еще не заметили меня. Кай с Рори спорят или, вернее, Рори спорит с Каем, а Кай не обращает на него внимания и смотрит себе под ноги. За ними идет Кира. Уже почти обед, а она в пижаме. Дочь выглядит уставшей. Внезапно она замечает, что я машу рукой, и тут-то начинается гам. С моего последнего приезда, на этой улице, наверное, не было так шумно.
Папочка!кричит она и бежит ко мне.
Кай и Рори резко останавливаются и, осознав, что происходит, тоже несутся по лужайке ко мне.
Кай первым подлетает к воротам и, набрав код, открывает их. Они медленно отодвигаются, а дети одновременно пытаются протиснуться в них, но безуспешно. Через несколько секунд я, наконец, крепко обнимаю их. Кира висит на моей левой ноге, Рори обхватил руками мою талию, а Кай грудь. Я почти забыл каково это.
Я поднимаю взгляд и вижу, что к нам с улыбкой направляется домработница.
Вы полны сюрпризов, мистер Макинтайр.
Решив, что сейчас подходящее время, чтобы устроить перемирие, я тоже улыбаюсь.
Привет, Роза.Я знаю, как ее зовут, потому что дети часто упоминают это имя.
Что вы тут делаете?спрашивает она, но в ее голосе нет недовольства, как во время нашей последней встречи.
Мне нужно было увидеть детей.
И им тоже,тихо произносит Рози, как будто это признание сродни предательству своих хозяев, и она не хочет, чтобы ее кто-то услышал.
Роза с расторопностью человека, которые долгие годы прислуживает другим, заводит нас в дом.
Я звоню Миранде. Она не отвечает, поэтому оставляю сообщение.
Роза звонит Миранде. Она не отвечает, поэтому Роза оставляет сообщение.
Роза готовит обед и кормит нас, пока мы ожидаем ответного звонка от Миранды. Она говорит, что это традиционное блюдо, которое научила ее готовить мать, когда она была маленькой девочкой и жила в Мексике: домашние маисовые лепешки с начинкой из картошки, лука и помидоров. Я удивленно наблюдаю за тем, как Кира ест их.
Роза довольно строга с детьми, но я чувствую в ней мягкость, которая говорит о том, что ей нравится проводить с ними время. Я вижу это в ее глазах, когда она смотрит на них, а они не подозревают об этом. Домработница обожает детей. Прикипела к ним сердцем. И защищает их. По возрасту Роза годится им в бабушки. И я рад, что у моих детей есть она.
Несколько часов спустя приезжает Лорен, а следом за ним и Миранда. Под давлением мужа она отпускает детей на несколько дней раньше и мы, собрав их сумки, отправляемся в рождественское путешествие. Я пока еще не знаю куда, но мне наплевать. Главное, что мывместе.
Глава 46
Жалкое неидеальное слащавое счастье
Миранда
Настоящее
Миранда, нам нужно поговорить,говорит Лорен, стоя за закрытой дверью в мою комнату. Уже поздно. У нас разные спальни. Все то время, что я тут живу, он не позволяет мне переступать порог своей комнаты.
Когда я слышу его голос, у меня учащается пульс. Меня злит подобная реакция, как у собаки Павлова, но что поделаешьэто условный рефлекс. Не желание. Не нужда. Физиологическая реакция, вызванная одиночеством.
Я откидываю одеяло, выбираюсь из кровати и, накинув на голое тело шелковый халат, выхожу в коридор.
Увидев меня, Лорен вздыхает. Не раздраженно, как я привыкла, а с жалостью и какой-то грустью. Не думала, что он способен на это.
Можно я войду?кивнув на дверь, интересуется он.
Мое сердце снова начинает биться в привычном ритме.
Как грустно, что тебе приходится задавать этот вопрос.Я разворачиваюсь и захожу в комнату. Он следует за мной, также как и я, чувствуя неловкость, из-за сложившейся между нами ситуации. Двое взрослых, трое детей, одна домработница: все живут своей жизню под одной огромной крышей.
Я подхожу к кровати, взбиваю подушки, снимаю халат,не для того, чтобы соблазнить, а чтобы снова с комфортом устроится на прежнем местеи забираюсь в кровать. Натянув одеяло до подбородка, нахожу взглядом Лорена. Он сидит в античном кресле в углу.
О чем ты хочешь поговорить, Лорен?
Он наклоняется, кладет локти на колени и переплетает свои пальцы. Лорен без галстука, но до сих пор в брюках и рубашке с расстёгнутыми верхними пуговицами.