С Ричем он с самого начала был, ожидающим рождения ребенка, отцом. Ни дня ее беременности не пропустил, лишь роды.
Когда оскорбленный, обиженный, Себастьян с какой-то дурацкой шуткой опустился перед кроватью, на которой Верена лежала со свертком в руках, их мальчик дернул тщательно спеленатыми ножками.
Рихард снова толкается! восхищенно прошептала юная мать и со слезами посмотрела на графа. Толкается, как только слышит твой голос! А ты не верил!..
Вы, правда собираетесь, так его назвать? опять завела Марита.
Мы уже его так назвали. Себастьян так захотел и это не обсуждается!
Но
Да хватит! Не порти момент! шикнула Верена. Мой сын впервые видит своего папу.
Ему не нужен папа, ему нужна твоя грудь.
Когда Рихард вырастет, я лично подыщу ему девушку, у которой будет точно такая же, гаденько так сказала Верена.
Пока они грызлись, Себастьян молча взял чистенького, умытого ребенка на руки. Тот смотрел на него серьезными мутно-серыми глазами.
Ну, здравствуй, сын! сказал он, стараясь не выдать обуревающих его чувств. Вот ты и родился!.. Себастьян хотел сказать еще что-то, но мальчик вдруг разинул рот, словно улыбнулся.
И все, кроме Мариты, улыбались глядя на них. И Ви, и Лизель, и Мартин с экрана ее смартфона
Черт, дядя, прошептал Себастьян, глядя на камин, у которого Мартин умер. Я даже смерть родителей спокойнее перенес Как мне теперь со всем этим разобраться? Без тебя?
Лизель, конечно, обещает не разлучать их с мальчиком, но это сейчас, пока она думает, что он у нее единственный. Что, если Марита решит сейчас за все ему отомстить и расскажет Лиз, что не только Фредерик догадался родить ей внучку? Объяснит ей, что у Маркуса внук?
Да, Ферди гей, это правда. Но геи так любят жениться и заводить детей. А этот, к тому же, без ума от самой Лизель. Покорен ее вкусом, изяществом и манерами.
Если она попросит, Фердинанд руку вывихнет от усердия, чтоб она могла завести других внуков.
Марита плакала и клялась, будто Фердинанд не от Маркуса. Что его отец ее друг, известный венский скрипач, но граф ей не верил: скрипач был еще голубее самого Фердинанда и вел себя, как шестнадцатилетняя победительница конкурса красоты.
Отцом Фердинанда был Маркус. Он, только он.
Знал ли об этом дядя? Конечно, знал!.. Не потому ли он убедил Лизель отдать Верену Себастьяну? Связать их семьи ребенком, в котором будет и ее кровь. Связать их, чтобы после его кончины, Лизель не встала на сторону оппозиции, которая устроила закулисную возню, выдвигая в наследники Фердинанда.
Себастьян покачал головой.
Он пьян, разбит, вот и лезет всякая дичь в голову. Какой из Фердинанда наследник? Один анализ на ДНК и, невзирая на законных детей, Марита пойдет к чертям по законам клана. И ему тогда ничего не останется, кроме как Себастьяна прошибло потом от собственной подлости, но мысль уже пришла в голову и не так уж просто было ее прогнать.
Ему ничего не останется, кроме как жениться на Ви!
И пошли бы все вокруг в задницу. Да, у них есть разница в возрасте, но она никого не касается, кроме них самих!
Дай тебе бог когда-то встретить девчонку, которая станет любить тебя, как меня моя Лиззи, прошептал голос Мартина. Я так и сказал: для нас с тобой уже поздно, но я готов раздвинуть границы для Себастьяна и Вивс
И внезапно, смысл происходящего дошел до него. Все упреки жены, намеки людей, что не надо так вот, ртом в рот, целовать девочку-подростка.
И голос Маркуса:
Она подкатывает к тебе! Я не позволю тебе опозорить жену, связавшись на глазах у всех с малолеткой! Я отослал ее в Баварию, к Ральфу
И ее же собственные слова:
Мне говорили, что ты женат, но чем старше я становилась, тем меньше верила, что для тебя хоть что-нибудь значит брак. Пфф Ты всегда был так верен Марите.
Слезы, которых Себастьян не позволял себе много-много дней, брызнули ему на руку. Теперь он понял, что пытался дать ему дядя, когда заставил взять вторую жену.
Любовь, лишь любовь и ни словом больше.
Господи! прошептал Себастьян. Мне так тебя не хватает!..
Старый, сентиментальный хрыч
Рене:
Младший вприпрыжку сбежал по лестнице.
Он проснулся рано, без Маргарет. Сам умылся, сам заправил постель и до самого завтрака смотрел фотографии, которые наделал вчера. И костер, и зефир на палках и сэндвичи и себя между двух своих старших братьев! Вчерашнее счастье плескалось в его груди и требовало повторения.
Время двигалось бесконечно. Так рано во всем доме вставала только Лизель и Рене без конца прислушивался, но в Западном крыле было тихо. Наконец, услыхав, как открылась одна из спален, он сорвался с места и чуть ли не кубарем слетел вниз.
Быть может, Виви просто ночевала у папы?
Папс!
Отец был мрачен и едва заметно поморщился, в ответ на его приветственный вопль.
Подбежав ближе, Рене заметил, что тот опух и небрит. И вышел в халате поверх пижамы, что с ним случалось крайне и крайне редко.
Все в порядке, папа? Или ты заболел?
Я вчера напился, честно ответил Себастьян.
Мальчик сперва игриво округлил рот и погрозил пальцем, но что-то в лице отца подсказало, что речь шла не о чем-то хорошем. Он вспомнил, как сразу погасла вчера Верена, едва они вошли в дом. И понял, все это неспроста.
А где Верена? Где все?
Слушай
Он не стал слушать. Резко развернувшись на пятках, Рене побежал наверх. Пересек коридор и ворвался в детскую Рича. Там было пусто. Лишь витал слабый запах присыпки и детского шампуня. В комнате Лизель никого не было, ее вещейтоже. В комнате Верены вещи оставались на месте, даже свисал со стула ее халат, но дома она не ночевала.
Медленно, как старик, Рене подошел к стулу и сев на пол, по-взрослому, тихо-тихо расплакался, уткнувшись лицом в халат. Ему казалось, он никогда уж не будет счастлив.
Марита:
Графиня встала позже всех остальных.
Горничные тут же доложили ей обстановку, и она велела пока что оставить все на своих местах, но ей передали записку от Лизель. Та просила собрать все оставшиеся вещи, упаковать их и сообщить Марии, когда их можно будет забрать.
Марита спустилась к завтраку, оглушенная непонятно чем.
Конечно, как женщина, она была очень рада такой развязке. Она победила, как побеждала всегда. Соперница поняла, что ничего ей не светит и удалилась. Муж остается с ней. Но в глубине души, она понимала, что именно ей останется.
Годы взаимных придирок, упреков и его хамства в адрес ее гостей. И очередная молоденькая свистушка, которой муж начнет сливать деньги с королевским размахом. И сплетницы, которые будут названивать ей, чтобы рассказать, где, когда и с кем его видели.
С Вереной он, хотя бы, не выходил. Вся их любовь оставалась в Штрассенберге. На публику он выходил лишь с женой, и замужние приятельницы завистливо говорили Марите:
Дорогая, ты совершила чудо! Себастьян выглядит, словно у вас обоих медовый месяц! У вас опять есть секс?!
И Марита загадочно улыбалась: медовый месяц был, только у него. Но все ведь думали, верили, что у них обоих! И это было единственное, чего ей хотелось. Казаться любимой графом ей нравилось куда больше, чем быть.
Наверху кто-то уронил стул, и женщина раздраженно подумала, что Рене теперь тоже ее проблема. Она не любила сына. Возможно, из-за того, что он не был тем Рене и один лишь звук Его имени, обращенный к другому, вызывал глухое сопротивление. Она позвонила, чтоб вызвать Маргарет, но вспомнила, что та отпросилась по семейной причине. И Марита разрешила, полагая, что после школы, мальчик станет хвостиком бегать за Лизель, или уедет с Ви.
Еще не хватало, чтобы эта дура оказалась беременной и мне потребуется новая няня, с тоской подумала Марита. И еще целый год пройдет прежде, Рене отправится в интернат.
Плач ребенка бесил ее, и она зажала уши ладонями. Интересно, где, черт возьми, граф?!
Себастьян:
Он сидел на кровати, глядя, как шипит и пенится аспирин в стакане. Не стоило вчера напиваться, но он и без того был разбит, а головная боль немного умаляла душевную. Он слышал, как тихо плачет Рене, как Марита скребет ножом по тарелке Дом словно усиливал звуки; они шрапнелью били по его нервам.