Как у тебя дела?спрашивает она.Хорошо гуляете?
Хорошо, - вру я.
Я тебя дождусь, не буду ложиться.
Ну, привет. Я только к утру приду. Ложись давай.
Мы прощаемсяи я с чистой совестью отключаю телефон, убираю его в карман. Мне нужно прогуляться, проветрить голову. Нужно выбросить из нее всю ту грязь, что навалило туда за последние минуты.
Сука!
Мне ведь действительно очень плохо.
Глава двенадцатая
На улице уже светло. Солнце еще не встало, но ночная тьма почти рассеялась, оставив после себя лишь сероватую туманную дымку и крупные капли росы на траве. Дышится очень легко - и в другое время и в другом состоянии я вполне бы мог испытать приятное чувство от ощущения просыпающейся природы.
Я не любитель вставать рано. Если есть возможность, то дрыхну до обеда, зато потом могу сидеть до самой ночи. Утро для меня - время, когда надо выковыривать себя из кровати и тащиться в ненавистную школу.
Присаживаюсь на немного влажную скамейку, но мне плевать.
Кисло улыбаюсь сам себе, вздыхаю.
Всю ночь где-то шатался. Если сейчас спросить, где был, толком и не скажу. Вроде бы просто по улицам, но, чтобы до самого утра? Нет был на набережной, есть у нас такая, загаженная порядком, но летом там все равно купаются и загорают. Долго сидел на песке, смотрел на воду, бросал камни. Кажется, даже получилось запустить хорошую такую «лягушку», но это не точно.
Ленту выпускника выбросил. Но вроде бы не в речку. Все же не дошел до того, чтобы еще больше загрязнять ее всяким шлаком.
Вот и закончилась школа, самое время перевернуть эту поганейшую страницу моей жизни и постараться забыть о ней. Вот только как забыть то, что произошло сегодня? Понимаю, пройдет время - и память поглотит неприятные эмоции, сгладит их и утопит в ворохе других. А какими будут те, новые? Я ждал от сегодняшнего дня какого-то прорыва, яркой вспышки. Готовился, надеялся, мечтал. А получил большую ложку отборнейшего дерьма.
И от кого получил? От девчонки, рядом с которой буквально крылья обретал.
А теперь чувствую себя так, будто искупался в выгребной яме. Со стороны посмотретьжалкий и какой-то облезлый.
Наивный дурак? Пожалуй.
Что и говорить - сказок в нашем мире не случается. По крайней мере, с такими лохами, как я. И не бывает такого, чтобы вчера было все плохо, а сегодня, на пустом месте, стало все хорошо. Можно как угодно долго пытаться проецировать свои мысли во вселенную, но ей плевать.
И я даже не знаю, что делать дальше. Вернее, знаю, но это не то знание, которое мне нужно. Мне так жалко себя, что аж противно, а поэтому, когда приду домой и останусь один - снова буду жрать. Это всегда помогало, поможет и сейчас. Потом, возможно, буду снова мучиться угрызениями совести, но это будет потом. Сейчас мне нужны положительные эмоции, хотя бы немного, пусть и добытые одним из самых примитивных методов - поглощением вкусной еды. Да, в конце концов, какая кому от этого беда? Вот закажу большую пиццу, куплю мороженого и чипсов, а еще двухлитровую бутылку колы. Нет, две бутылки. И это будет хорошо и привычно. Это вернет обратно в уже устоявшееся русло, из которого, как мечталось, выбрался с помощью Светы.
Дурак, наивный идиот!
Понимал же, что ничего подобного случиться не может. Был уверен. И все равно шел за ней, точно крыса за звуками волшебной дудочки.
Ее довольное лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. Мне глубоко плевать на остальных, на их гогот и искаженные хохотом рожи, плевать даже на то, что они наснимали на свои телефоны. Наш мир слишком велик и слишком быстро двигается, чтобы память о позоре одного толстяка надолго поселилась в соцтесях и пабликах. А видосы со мной там наверняка окажутся. Но пройдет несколько дней - и будут новые видосы, с другим позором от других людей. А электронное комьюнити будет хавать и хавать, вбирая в себя все больше пустой бесцельной информации.
Почему она так сделала? Какая-то месть? Но за что? Уж ей я точно ничего плохого не сделал. Пошла на поводу у Платона? Все равно не очень понятно. Она же целовала меня. Пусть далеко не так страстно, как самого Платонова, но ведь целовала. Или ей все равно, с кем целоваться? Действительно актрисана отлично сыграла свою роль, как в настоящей пьесе. И, несмотря на весь мой негатив в ее сторону, вынужден признать, что поддался на развод, как ребенок. Если бы думал головой, а не гормонами, сразу бы заподозрил неладное.
Но что теперь об этом?
В любом случае, я еще долго буду задаваться всеми этими вопросами и сомнениями, размазывая их по собственной раздавленной самооценке - и все равно никогда не получу ответов.
Снова улыбаюсь сам себе, вернее, криво ухмыляюсь. Что она там говорила? Хочет стать переводчиком? Нет, ей прямая дорога в актрисы. Вот уж где бы весь талант раскрылся.
Сука!
Сплевываю себе под ноги. Как бы такраз, и освободить голову от тяготящих мыслей? Что для этого делаю взрослые? Вопрос, который не требует ответа: алкоголь. Может и мне поможет? У отца точно на всякий случай хранится несколько бутылок водки и винана случай внезапных гостей и на черный день. В особенности это касается водки, которой он иногда расплачивается на даче с местными забулдыгами, когда надо сделать что-то простое, но тяжелое, вроде рытья фундамента.
Но у отца я точно не буду ничего брать. Купить?
В голове рождается и начинает медленно проясняться образ меня самогопьяного, рыдающего в подушку, а вокруг валяются недоеденные куски пиццы, пустые промасленные коробки, упаковки от картошки-фри, смятые пластиковые стаканчики.
Ну уж нет, не настолько я опустился. Наверное Да и не смогу напиться, когда рядом родители.
Возле соседнего подъезда останавливается такси.
Ну вот, утро перестает быть одиноким и саможалетельным. Надо идти домой, хотя совсем не хочется. Это же придется улыбаться и делать вид, что все прошло отлично. Отец, наверное, уже вернулся - и сейчас как раз завтракает перед тем, как лечь спать.
Сильно тру лицо руками, пытаюсь отрепетировать, как буду улыбаться дома. Может, не станут сильно приставать с расспросами? Скажу, что устал, а поговорим уже потом.
И только теперь понимаю, что о моем позоре они вполне могут узнать и без меняот родителей других выпускников. Общаются же они вроде. Уж точно здороваются, так как почти все живем в одном небольшом районе. И что тогда? Как же хочется засунуть голову в песок и сделать вид, что никаких проблем нет. Вот так чтобы раз - и полная тишина, и темнота. А потом вытащил головуи снова все отлично. Ну, насколько оно вообще может быть отлично.
Дверь в соседнем подъезде открывается, и на улице появляется Валентина Владимировнастарушка-божий одуванчик.
Это она что ли такси вызвала?
Поднимаюсь и направляюсь к своему подъезду, когда в спину доносится мужской окрик.
Эй, парень, не поможешь?
Оборачиваюсь. Таксист в странной скрюченной позе стоит у машины, опираясь о капот, и машет мне рукой.
«Ну, что еще?»
Иду к ним.
Здравствуйте, - здороваюсь с Валентиной Владимировной.
Доброе утро, Стасик, - улыбается она в ответ. - Прости, что побеспокоили. Ой, - щурится, осматривая меня с ног до головы, - так у тебя сегодня выпускной?
Киваю и перевожу взгляд на таксиста.
Брат, помоги погрузить вещи, - просит тот. Крепкий коренастый мужчина лет пятидесяти. - А то спину прихватило, не разогнусь. Я тебе на пиво подкину.
Нет-нет, не надо, - суетится Валентина Владимировна. - У мальчика праздник - выпускной. Устал, поди. Спасибо, Стасик, я сама потихоньку.
Маленькая, худенькая, со сморщенным, точно у исхудавшего шарпея, лицом, она едва передвигает ноги. Еще полгода назад была вполне себе бодрой старушенцией, что-то сажала на грядках за домом, ухаживала за общественными клумбами и даже устраивала небольшие субботники, к которым привлекала многих соседей. А потом как-то враз сникла, погасла, увяла.
Я не так чтобы знаком со всеми соседями, тем более из соседних подъездов, но Валентину Владимировну знаю. Как-то даже раз разговорились с ней насчет современной молодежи - и старушенция, к моему удивлению, заявила, что рада возможности молодых общаться в интернете.
«Это же новые друзья, - говорила она. - Со всего мира. Это мы жили и ничего не знали, а вам все двери открыты.»