Оно появится на свет не скоро.
Директор школы вздохнула и глянула на химичку. Последняя попятилась было назад, но Сюзанна крепко сжала её горло, и Алина начала задыхаться. От неожиданности я вздрогнула и едва не закричала при виде всего происходящего.
ГОВОРИ, СВОЛОЧЬ, НЕ ТЯНИ! проревела директор, всё сильнее и сильнее сжимая горло химички, от чего последняя посинела, как будто бы была достаточно близка к смерти, хотя, возможно, так оно и было.
Недолго ещё продолжались мучения учительницы химии. Когда та поняла, что на волосок от смерти, она показала директору какой-то знак пальцами, от чего та отпустила её горло. Женщина сползла по стене на пол, после чего закашлялась, но постепенно ей становилось лучше. Всё это время директор просто стояла и смотрела на всё это, и в её глазах не было ни сожаления, ни чрезмерной злобы- полное бесчувствие. Наконец, когда химичка поднялась с пола, она медленно стала что- то тараторить про то, что не хотела обижать Сюзанну, и та, не перебивая её, дослушала женщину до конца, а когда Алина закончила, промолвила:
На что мне твои извинения? Мне они не нужны, нет. Мне нужна информация про вирус, который ты создала, Алина. А точнее, как от него избавиться. Иначе денег не получишь.
Он расцветёт через тринадцать дней, считая этот. Он боится темноты, но радуется свету. В двенадцать часов дня его мы сорвём, и вылечим её! произнесла химичка.
Кто это такой- «он»?
Он- растение, распускающееся раз в двести два года. В час дня он уже завянет. Это- редкость. Это растение- противоядие от моего вируса. Я нашла книгу об этом всём. Мне кажется, Сюзанна, что всё то, что я сказала, для Вас не секрет
Лютововый цветок на поляне Солнечная?
Да верно.
Он лечит лишь от простудных заболеваний. С этим ты промахнулась, моя дорогая. Либо я чего- то не понимаю. Объясни, если это так.
Понимаете, в моём вирусе есть элементы простудных заболеваний. Завтра у заболевшей уже поднимется температура. Поймите, я всё проработала.
Гм женщина на минуту задумалась, а затем продолжила: опишите мне всю болезнь, пожалуйста.
Пока что заболевшая девушка- Олеся Моукрайт, может не ощущать ничего особенного, но завтра её кожа станет мерзостно- зелёной, с огромными вкраплениями. Дальше кожа начнёт шелушиться, и лоскутки её будут отрываться. Но это будет безболезненно. На последнем этапе ох, лучше бы Вы не спросили меня она кожа а точнее, места, где оторвались те самые лоскутки кожи они будут кровоточить. В последний день девушка сойдёт с ума. В состоянии аффекта могут быть совершены серьёзные преступления, в том числе и самоубийство. Это уже будет не человек. Тварь. Все человеческие качества: любовь, привязанность, доброта, ненависть и страх будут полностью забыты заболевшей. Вместо этого будут только два желания: поесть и отомстить. Я не знала, что какие- то малолетние деградирующие ребята пойдут искать себе приключения! Простите
Ничего страшного. Мы найдём цветок и всё будет хорошо, правда. Я не дам тебе попасть в тюрьму. Для меня ты очень важна. Никто не узнает ни о чём.
Погодите
На секунду воцарилась тишина. Меня подставила в тот момент Ника. Казалось, моё сердце остановится прямо в этот момент Николь она упала на пол. Естественно, падение издало характерный ему звук. Этот звук ударил по моим ушам. Голова страшно пульсировала. Я волновалась за Нику и, одновременно, за себя тоже. Казалось, что пройдёт ещё одна секунда- и никто нам не поможет. И я сама знала, что нужно бежать. Но меня парализовал животный ужас, и я не могла никуда ни идти, ни, тем более, убегать. Ника, по всей видимости, ощущала то же, что и я. Она плакала, и слёзы её ударялись на пол. Девушка зажимала свой рот руками, пытаясь вести себя сдержанно, но это было уже более чем бесполезно. Но я, в отличии от Ники, не плакала, а, наоборот, пыталась вести себя адекватно, пока мой здравый рассудок ещё не покинул меня. Тяжело дыша, я пыталась успокоить Николь, одновременно втягивая носом желанный воздух и прислушиваясь к каждому звуку из кабинета. Не знаю, понимала ли я в своём подсознании, что всё обернётся так, как говорила Алина, или же в порыве иного страха- страха за Нику, совсем забыла о том, что моя болезнь смертельна- это не было особенно важно для меня в тот момент, ибо я думала лишь о том, чтобы побыстрее убежать.
Ника, Ника, не плачь промолвила я тихо, поднимая подругу с пола. Мы скоро уйдём, обещаю тебе.
Девушка поддалась мне и уже через секунду стояла на ногах. Тихо всхлипывая, Ника прижималась ко мне, а я чувствовала её тёплые слёзы, и моё сердце сжималось от того, что я понимала, как моя подруга волнуется- но мне нужно было сосредоточиться на другом.
Нескоро, через минут пятнадцать, я услышала звук открывающейся двери. Казалось, я перестала дышать. Воздух не проходил в лёгкие. Я сделала то, чего не хотела- оттолкнула Николь от себя и тихо, почти не шевеля губами, промолвила:
Беги.
Николь осталась стоять на месте. В мою голову ударило ощущение безысходности, и я, пытаясь не думать о том, как мне важно сейчас убежать и взять с собой Нику, готовила достойные аргументы, чтобы защитить если не меня, то, хотя бы, Николь.
В дверном проёме показалась голова директора. Химичка, словно не замечая нас, дрожа, вышла из кабинета. Быстро, словно вновь ожив, я быстро побежала к Николь. Девушка быстро взяла рюкзак, в то время как я, указывая на ближайший путь к выходу, бежала туда. Наконец и Ника догнала меня. Моё сердце бешено колотилось, ибо я слышала голос директора, звавший нас к ней. А я точно знала, что там, в кабинете, нет ничего хорошего.
И вот, когда я и Ника были в двух шагах от выхода, чья- та ледяная рука коснулась моей шеи, и мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять- Сюзанна догнала нас с Николь, и мы в западне.
На выход. Быстро.
Мы с Никой облегчённо выдохнули. Пока я пыталась отдышаться, Николь собирала рассыпанные вещи в рюкзак- я не могла ей помочь, ибо моё плечо сжали безумной хваткой, и оно адски ныло, и я не могла пошевелиться- и когда хватка директора ослабла, и я попыталась сделать то же, что и Николь, Сюзанна, на которую я смотрела в тот момент, вмиг остановила меня жестом и, привычным ледяным тоном, произнесла:
Нет, Олеся, ты останься.
Я застыла. Ника тоже замерла, в ужасе глядя на меня, уронив все свои вещи на пол. Но я осталась невозмутимой. Я пыталась стойко принять своё наказание, зная, что всё произошедшее- моя вина, и Ника тут совершенно не причём. Девушка канючила, пыталась выкрутиться, а я, поджав губы, лишь пыталась скрыть своё волнение.
Это я виновата, честно. проговорила моя чудачка. Это всё- моя вина меня нужно наказать, честно!
Сюзан бросила на Нику строгий взгляд. Тёмный, жёсткий, а главное- нечеловечески- ужасный, пробирающий меня от головы до конечностей.
«От этой женщины мне не по себе».
Быстро уходи отсюда. Иначе тебе явно не светит ничего хорошего, ясно?! Уходи как можно скорее, иначе ты усугубишь всю ситуацию.
Тон голоса Сюзанны слишком бесчувственный.
Я вдруг почувствовала, как мои колени стали ватными, и вот- вот готовы были подкоситься. Порыв Ники, безусловно, был благородным, но во всей этой ситуации была виновата я- а значит, кому нужно было разрешать всю эту мутную историю, так это мне, и Николь к этому не имела никакого отношения.
Я позвоню тебе, когда выйду отсюда. пробормотала я.
Я молча подала возлюбленной знак. Та, молча кивнув, удалилась. Я почувствовала, как слёзы подступают к глазам, но я отвернулась. Свои ошибки стоило бы признать. Лучше я сразу решу всю проблему, чем буду растягивать эти бесконечно длинные секунды. Пластырь лучше снимать одним движением.
Простите меня, если я сделала что- то не так. произнесла я.
Директриса ничего не ответила. Она лишь крепко взяла меня за руку и повела в кабинет. Едва мы зашли туда, в нос ударил тошнотворный запах. Мне было всё равно, что обо мне подумает эта женщина, учителя и ребята- я знала что нужно бежать. И понимала, что этот запах явно не являлся ещё одним проявлением моей болезни. Осознав всю серьёзность происходящего, я ринулась к двери- но не успела выбежать, ибо двери захлопнулись прямо перед моим носом. Чья- то ледяная рука повалила меня на плиточный пол, и я ударилась головой. В неё ударила жуткая боль, такая, что в моих глазах всё начало расплываться, и я закрыла глаза. Я почувствовала, как по моим щекам текут горячие слёзы, и я молилась- молилась, чтобы этот кошмар прекратился, ибо другого варианта я не видела. Молитв я знала немного, а сейчас, из-за животного ужаса и адской боли в голове, распространившейся по всему моему телу, не помнила ни одну. Сейчас я не молилась, а напрямую обращалась к Богу, надеясь, что вскоре я уйду из этого проклятого кабинета. Минуты казались вечностью, а тишина резала уши.