Снежный катышек оледенел, забрав тепло у ладоней; Соня зябко повела плечами, но снежок не выбросила, так и вошла с ним в дом: пусть кто-нибудь из затворников подержит в руках, порадуется. Шла по коридору на цыпочкахне разбудить бы товарищей до срока, а они (ну, не безобразники ли!), едва она возникла на пороге кухни, встретили вдруг ее хохотом молодецким: оказалось, уже за столом восседают (бородатые, нечесаныечистые вурдалаки), самоварничают уже вовсю, и пыхтит-фырчит какое-то варево в чугунке а она-то еще прикидывала в уме, когда шла сюда, чем прежде заняться плитой, самоваром Все пятеро здесь: Михайлов, Саша Баранников, Гартман, Исаев, Гришка Гольденберг.
Соня оглядела стол, ужаснулась: до чего ж скудная была едавареная картошка, постное масло, лук. Притащила мигом отварную холодную говядину. Как ладно вышло, что припасла с вечера! Есть никому не хотелось: такая, мол, рань, кусок в горло не лезет. Форменный бунт. Но она заставила их. Кормила и радовалась: у нее не посвоевольничаешь, нет, как миленькие съели всё, подчистую.
Но одновременно сердце ее исподволь набухало острой жалостью к нимчто идти им сейчас туда, в этот мозглый холод, в эту могильную тесноту. Странно, но когда она думала о работе, которая предстоит им, самым тяжким ей представлялся не сам даже труд этот (хотя был он поистине египетскими по затратам сил, и по медленности своей), а именно холод, именно теснота; это, по ее ощущениям; было непереносимее всего.
На собственной, можно сказать, шкуре испытала
Дня три назад кончились доски и трубы, все мужчины поехали за ними, она осталасьредкий случайв доме одна. Тогда-то и пришло ей на ум спуститься в галерею; почему-то это было в тот момент ей необходимосамой посмотреть, что там и как. Облачившись в чью-то рубаху (не по росту оказалась, пришлось подвернуть рукава), с зажженной свечой она через люк спустилась из горницы в подвал; оттуда круто вниз вел неширокий, наподобие колодца, лаз; здесь, она знала, была стремянка. Нащупала носком верхнюю перекладину, полезла вниз, стараясь не дышать, чтобы не загасить свечу (трепыхался из стороны в сторону хилый огонек). Внизу, к ее удивлению, оказалась довольно просторная площадка; под прямым углом к ней шла минная галерея. Сопя пригнулась, но этого, было недостаточно, пришлось встать на четвереньки. Так и поползлана четвереньках.
Галерея имела призматическую форму; эта форма с самого начала работ была признана наиболее рациональной: меньше приходится вынимать земли, удобнее крепить стены. Соня огляделась. Широкие доски, как бы составлявшие стороны треугольника, скреплялись вверху, а чтобы доски не врезались в грунт, под ними были подставки из маленьких дощечек. Хорошо бы, конечно, было пол тоже сделать деревянным, и об этом заходила однажды речь, но тогда же отказались единодушно от такой затеи: слишком уж непомерным был бы расход досок, да и дополнительно времени на их укладку требовалось изрядно; единственное, на что все же пришлось пойти из-за дождей (вода, просачиваясь сквозь аршинный слой земли, превращала дно галереи в хлюпающее месиво), так это укладывать доски посередке, впритык друг другу хоть какая-то иллюзия тверди под ногами. Но мостки эти не спасали от сырости; доски (по крайней мере здесь, начале подкопа) давно уже скрылись под глинистой жижей. Соня медленно продвигалась дальше, стараясь представить себе, как же это в таких условиях можно работать. Выходило, что никак нельзя. Даже просто ползти и то нет никакой возможности. И еще этот застойный гнилой воздух, попробуй насытить им легкие Рыли землю маленькой английской лопаткой, потом совком (и вовсе детская игрушка) подгнивали стены. Прежде чем устанавливать доски, нужно было избавиться от выкопанного грунта: его нагружали на лист кровельного железа с загнутыми бортами; затем лист с превеликим трудом вытягивали в люк толстой веревкой два-три человека, им доставалось, по общему признанию, «чуть не меньше, чем землекопу, одна радость, что не требовалось гнуться в три погибели; порожний лист (с парой досок только и подставками) землекоп потом возвращал себе тонкой бечевкой, конец которой постоянно был при нем; теперь оставалось лишь установить доски под углом, надежно скрепить наверху, приладить подставки. На эту работу, включая укладку пары досок, уходило до трех часов. После этого землекоп сменялся Страшно было смотреть на него, когда он вылезал наверх, в горницу! Серое (даже когда отмоется) лицо, на всей фигуре печать полного изнеможения
Это было неразумно, но Соня все ползла вперед. Нужно было хоть немного испить из этой чаши. Она не копала, вгрызаясь в неподатливую землю, корчась в неудобной позе, она всего лишь ползла, но даже и эта малость была до ужаса тяжкой. Она шумно дышала, пытаясь избавиться от головокружения, не помогло: гнилой, гиблый воздух был удушливо тяжел, верно, совсем не было в нем уже кислорода, вон даже огонек свечи едва-едва теплится И это несмотря на вентиляцию, несмотря на трубы, привешенные к верхнему углу галереи и выходившие в подвал!..
Наконец она достигла конца подкопа, уперлась рукой в сырую толщу земли. Чтобы испытать все, она, воткнув позади себя, прямо в грязь, свечу, взяла лопатку в обе руки (и лопатка и совок здесь же, на железном листе), сильным ударом вогнала ее поглубже в грунт. Ничего не получилось. Как ни давила она на короткий черенок «лопаты, земля не выворачивалась. Видно, не так глубоко нужно. Вытянув назад лопатку, на сей раз она стала уже не копать, а стесывать землю тонкими пластами. Хоть и не так быстро, зато по силам Ах, что там говорить«по силам»! И минутки, должно быть, не прошло, а понадобилось передохнуть. Она привалилась спиной к стенке; нехорошо, с непонятными перебоями колотилось сердце; не сразу стерла липкий пот, заливавший глаза: не было ни сил, ни желания поднять руку.
Вновь копать ей не пришлось, случилось неладноепотухла свеча И сразу же (точно эта свеча и действительно давала какое-то тепло) навалился на нее сырой, до самого нутра пронзающий холод, никогда не испытывала она ничего похожего. Словно ледяными обручами сдавила ее набухшая платой рубаха.
Потом пришел страх. Сперва она подумала, что это от темноты; надо же было умудриться оставить наверху спички, подосадовала она. Только потом поняла: совсем другое, ощущение, будто ты заживо замурована в могильный склеп, нот что приводит ее в оцепенение. Такое бывает иногда во сне, когда отлежишь руку: кажется, что ты затиснута во что-то узкое, точь-в-точь по тебе, ни повернуться, ни рукой пошевелить; смертельно хочется повернуться, распрямиться, никак не лежится спокойно; и от этой невозможности вырваться начинаешь метаться, и задыхаться, и еще больше неистовствуешь и мечешься Хотя было не так уж тесно, вполне можно даже сидеть, подземный этот ход куда шире тебя, но нее равно чувство сдавленности леденило ужасом кровь. Прочь, прочь отсюда! Она метнулась к выходу и, не рассчитав высоты галереи, ушиблась больно о дощатую обшивку
Она кормила их, почти неосознанно оттягивая момент, когда придется всем им спускаться в подкоп. После своего путешествия туда (об этом, понятно, никому не говорила) она
Она не могла без содрогания думать о предстоявшей работе. Но вида она не показывала, старалась ничем не обнаружить свою слабость: охотно отзывалась на любую шутку, успевала и сама подтрунить над кем-нибудь, но при этомчуть не до слез жалея их и стыдясь этой своей жалостиловила себя на том, что, в сущности, относится к ним по матерински; Как, должно быть, и всякой матери, ей хотелось всю ношу взвалить на себя, но что поделаешьсыновья выросли, и уже не убережешь их от назначенного им дела.
3
Первым, по обыкновению, стал собираться Михайлов. Он натянул на ноги прочные сапоги, подвязал голенища ремешками под коленками, потом облачился в две рубахи (сурового полотна, грубые, они не так быстро впитывали влагу), нахлобучил на голову самодельную шапку из клеенки. Соня украдкой пощупала верхнюю рубаху, удостоверилась, что она сухая. Куда-то запропастился ремень; так и не нашли его, пришлось подпоясаться веревкой.
Пока Михайлов обряжался в рабочую одежду, шел разговор о том, будет ли сегодня хватать воздуха для свечи. Вчера весь вечер, допоздна, переделывали вентиляцию (потому непредвиденно и заночевал здесь Михайлов). Чтобы увеличить приток воздуха, железные трубы вывели через подвал в горницу, соединили с печной трубой; предполагали, что, быть может, вообще удастся теперь заменить свечку фонарем, а то со свечоймука: чуть сделаешь резкое движениетотчас чахнет и без того сиротский огонек.