Петли всё забываю смазать, виноватым тоном, словно извиняясь перед гостем за бытовую неустроенность, произнёс Искандеров.
И гостеприимным жестом распахнул дверь.
Заходи!
Игнат как-то очень осторожно, замедляя шаг, переступил порог и огляделся по сторонам.
Ничего, да,.. пробормотал он. Ничего, хорошо, да Уютно.
Уюта в жилище Искандерова было как раз немного. Были остатки уюта.
Обломки разбитого семейного быта перемешаны были с минуйшей же роскошью и теперешней неустроенностью.
Висевшее в прихожей большое зеркало в богато украшенной стилизованным лошадино-грифонным скифским орнаментом бронзовой раме завешано было гирляндами нанизанным на серую суровую нитку скрученных листов густо исписанной и исчёрканной бумаги.
Подобными же листами, сложенными в виде самолётиков, украшена была (или испорчена и замусорена как решила бы любая добропорядочная домохозяйка) и висевшая посреди прихожей люстра, австрийские стразы которой жалобно позвякивали под тянущим от двери сквозняком, будто жалуясь гостю на заброшенность.
А по паркету, довершая общую картину беспорядка, разбросаны были разноцветные и разноразмерные носки.
Наступай, не бойся, напутствовал издателя Искандеров. Вообще, будь как дома
Чего на полу-то? спросил Игнат, осторожно переступая через непочтительно и легкомысленно брошенные под ноги предметы мужского гардероба. О, да тут на две недели набор
Перед стиркой начал сортировать, да забросил, пояснил Михаил. Э, да ты, я смотрю, деликатность проявляешь! Спасибо, конечно, сердечное, но ведь ходить тебе неудобно будет. А потому
Он схватил стоявшую в углу швабру и несколькими решительными движениями сгрёб предназначенное к стирке бельё в кучу, задвинув её ближе к стенному шкафу.
Вот так мы их! Да тут и носовой платок есть! А у меня вечно с ними беда!
И швабру поставил сверху на кучу.
Настроение Искандерова явно улучшилось.
Так-с
Он потёр руки.
Снимай-ка куртку да вешай Да, вот тот угол, возле зеркала. Там чудесная вешалка. Стойка-опора из чёрного дерева, украшенная ликами языческих и, возможно, когда-то воинственных и кровожадных, но теперь таких милых и почти домашних африканских божков. С ними
Игнат подошёл к вешалке и провёл пальцами по лакированному африканскому дереву.
Божки и впрямь были существа не страшные и даже вполне симпатичные. Вот только почему-то все как один смотрели на мир выпученными и немного испуганными глазами, и показывали при том этому миру длинные свои языки.
Повесив куртку, охлопал Игнат карманы и достал портсигар.
А курить можно у тебя? спросил он развившего на кухне бурную кулинарную деятельность хозяина.
Светлана бы не разрешила, грустным голосом ответил Искандеров. Она и мне с сигаретой не разрешала по квартире ходить. «В кабинете», дескать, «только там!» Да, на то кабинет писателю и нужен. Чтобы травить только себя, а не окружающих
Так можно? с некоторым нажимом уже повторил Игнат.
Валяй, равнодушно ответил Искандеров. Светланы же нет Сам видишь, какие в моём доме теперь вольные нравы.
Игнат закурил. Прошёлся пару раз по коридору. Из угла в угол.
Не выдержав искушения, заглянул украдкой в гостиную.
«И как у нас писатели в кризисное время живут?»
После увиденного у самого входа в квартиру, в глубине её ожидал он обнаружить следы совсем уж дикого разгрома и проявления самых невероятных и экзотических порывов творческой натуры хозяина.
И разочаровался. Отчасти.
Нов общем успокоился.
Интересного мало. И то хорошо.
Нет, некоторый беспорядок, конечно, присутствовал. Куда ж без него
Но масштаб был явно не былинный и эпический.
Вот разве что Половина книг с полок перекочевала на пол, люстру украшали знакомые уже самолётики, да ноутбук легкомысленно оставлен был на ковре прямо посреди комнаты.
Собственно всё. В остальном всё было как в приличном обывательском доме.
«Следит пока что за бытом» успокоился Игнат. «Пожалуй, не совсем расклеился после всех ссор и семейных неурядиц. На пару романов его ещё хватит»
Засвистел довольно и прошёл в кухню.
И тут только заметил, что пепел как-то машинально стряхнул на пол.
«Нехорошо»
Игнат расстроился. Такой неаккуратности раньше за собой он не замечал.
«Это вот обстановка расслабляет»
А пепельница есть у тебя? спросил он готовившего угощение хозяина.
И, видя старания его, с важностью и достоинством дорого и уважаемого гостя произнёс:
Да не старайся ты так! Обедал недавно
Не для тебя стараюсь, тут же поставил его на место Михаил. Я-то, между прочим, даже не завтракал. Так что крабы
Он с силой воткнул в консервную банку длинный зубец открывалки.
в салат будут в самый раз. А пепельница Вот сейчас крабов в тарелку переместим, где смешаем их, родимых, с рисом, яйцом и майонезом. А банку пожертвуем тебе под пепельницу.
Он набросил на банку полотенце, прижал её к столу и, покручивая, быстрыми и сильными движениями начал открывать.
А любимая пепельница, с крышкой которая, полна окурков. Выбросить всё недосуг, и крышку открывать нет охоты запах пойдёт.
Сбросил красноватое морское мясо в салатницу и выскреб банку ножом.
Протянул Игнату.
На, держи! И, если помогать не собираешься, то присаживайся. Кухня большая, да метаться по ней приходится. А ты мешаешь.
«А настроение у него ничего, боевое» с удивлением отметил Игнат, присаживаясь к столу. «Я, признаться, думал совсем мужик в депрессию впал. В царство грёз ушёл У них, писателей, это запросто. Мне ли не знать? А он, ничего Бодрится. Или это показное? Игра для одного зрителя?»
Пару раз вдохнул дым и затушил сигарету.
«Нет, не похоже. Он не умеет притворяться, играть. Не в жизни В книгах может. Но не в жизни. Не дано. Потому, должно быть, и пишет В книгах он умеет обманывать злодеев. Но, впрочем»
Он поморщился.
«Заболтался сам с собой. Какой же я злодей? Я благородный герой. Издатель и промоутер. Кормилец непрактичных авторов. Так что»
Усмехнулся.
«Или всё-таки злодей?»
Ещё будет омлет с ветчиной, сообщил Искандеров. Полноценный обед из
Он загнул пальцы.
Трёх блюд, считая коньяк.
У тебя и коньяк есть? удивился Игнат. Хорошо живёшь, хорошо
Искандеров достал из шкафа тёмную бутылочку с вишнёво-золотистой наклейкой и гордо продемонстрировал издателю.
«Полиньяк»! Бывали напитки и покучерявей, но в суровые годы кризиса и это роскошь.
Поставил на стол две рюмки.
Омлет подождём или?..
Или, решительно заявил Игнат. Я сегодня с водителем, так что могу не сдерживать свои саморазрушительные порывы. Наливай!
Тонкий звон стекла. Горлышко бутылки касается края рюмки. Булькание. Пузыри в тёмной жидкости, запах дубовой бочки.
Но я всё-таки поджарить его успею Пока ты там по коридору гулял, я готовку начал. И шипит уже, и шкворчит! И едоков к себе требует!
Ноздри щекочет.
Невидимый пар спиртовой.
Но выпить-то успеем? спросил Игнат.
Хороший подход, подбодрил издателя Искандеров, протягивая ему рюмку. Как сказал? Порывов разрушительных не сдерживать? Это хорошо, это очень хорошо.
Отчего-то рюмка показалась Игнату тёплой. Едва ли не горячей.
«Бывают тактильные галлюцинации?» подумал Игнат, втягивая втягивая подрагивающими ноздрями терпкий коньячный дух. «А обонятельные бывают? Мне вот кажется, здесь ещё и цветочный запах»
А вот и омлет поспел-успел! Шустрый парень этот омлет!
Искандеров, забирая сковороду с плиты, задел локтем занавеску и послышался издателю звон падающих
Пузырьки, флаконы, с виноватой улыбкой сказал Михаил, раскладывая бело-жёлтые, дымящиеся куски омлета по тарелкам.
Что? недоумённо переспросил Игнат.
Искандеров положил сковороду в мойку и включил воду.
Наклонился и поднял с пола флакон синего стекла с золотистой декоративной каймой, пущеной по краю узкого горлышка.
От Светы память, прошептал Михаил, меланхолически покручивая пальцами стекляшку. Духи Я ей часто духи дарил. Вот, видишь, ушла. А флаконы остались. Пустые Я не разрешал ей выбрасывать. Коллекционировал. Так вот пригодились теперь. Дышу, вспоминаю Будто рядом. Как собака, правда? Собака тапочек у хозяина унесёт, чтоб запах его рядом был. Будто и он рядом. Глупая собака! Я, правда, не умней её. У хозяйки запах украл. Она со мной, со мной