Видишь, какое дело, ответил солдат помоложе; вид у него был на редкость смирный:Не догадались мы давеча
Не догадались? Побоялись, скажи лучше. В казармах винтовок хватает.
А теперь одна у нас надеядобыть оружие с бою.
Ишь ты! Да ты, земляк, я вижу, не так уж робок?
Рабочий сделал знак рукой:
Подходим к углу Малого. С угла по Восьмой линии еще с десяток шагов можно пройти незаметно, а тампо командебегом.
Проверить оружие! сказал матрос, снял снова бескозырку и вытер лоб.
Барятин повернул затвор винтовки и похолодел: хотя он в своей жизни, кроме охотничьих ружей, никаких огнестрельных предметов в руках не держал, нетрудно ему было догадаться, что винтовка его не заряжена.
Сказать? А разве этим поможешь?
Крадучись, полусогнувшись, подошли к церковным воротам.
Раньше времени не стрелять! хрипло проговорил матрос и первым кинулся во двор.
Барятин увидел голубей; зашумев крыльями, они поднялись с колокольни, со второго ее яруса, и, описывая широкие круги, стали подниматься к небу. «Глупые птицы, тут же стрелять будут».
Он бежал, стараясь не отстать от матроса.
На первую площадку колокольни ворвались без выстрела. На площадке со свету казалось совсем темно; пахло сыростью, известкой, птичьим пометом.
Слышно было, как тяжело дышит матрос.
Когда глаза немного привыкли к полумраку, обозначились впереди выщербленные ступени; у стен лежал косыми грядами снег, занесенный ветром. Перил не было.
Теперь, товарищи, поаккуратней, вполголоса сказал рабочий. Тут и упасть недолго.
Шершавые стены были покрыты инеем. Подниматься пришлось медленно, шаг за шагом. Лестница повернула в сторону. Наверху блеснул просвет, и матрос, закричав: «Сдавайся, фараоны!»выстрелил из карабина и цепко побежал по ступеням на вторую площадку.
Здесь было светло и пусто. Кое-где из-под осыпавшейся штукатурки краснел кирпич.
Эй! Клади оружие, шкуры!
Матрос снова выстрелил.
На повороте к третьей площадке нападавших неожиданно встретили протянутые руки в вязаных теплых варежках.
Оружие! неистово заорал матрос.
На свет вышел приземистый городовой в толстой шинели, в башлыке, в валенках с калошами; трясущимися руками он отстегивал кобуру револьвера. Рыхлое его лицо было испуганное, злое.
А ну, не балуй! со зловещим спокойствием проговорил рабочий и наставил дуло винтовки к самым глазам городового. По-русски сказано: сдавай оружие!
Сзади, за городовым, показались еще две головы в круглых шапках с бляхами-гербами, послышался лязг металлаполицейские, торопясь и толкая друг друга, выкатили на площадку пулемет системы «максим».
Ну, вот это другой разговор. Теперьбез дурости, лапки кверхуна двор!
Повыше еще надо поглядеть, пробормотал молодой солдаттот, что был без оружия, торопливо стал карабкаться по последним ступенькам наверх, где под шатром крыши висели колокола.
Ты только не вздумай звонить там! возбужденно захохотал матрос.
Через несколько секунд сверху раздался глухой голос солдата:
Тут ничего больше нет.
Рабочий поправил на плече винтовку:
Ну что ж Поведем теперь арестованных по назначению.
Куда это? не понял матрос.
К Тулочкину, куда же еще? ответил рабочий таким тоном, будто это само собой разумеется. А вы с нами? спросил он Барятина.
Конечно, конечно! Впрочем Мне, собственно, надо быть на углу Среднего и Шестой линии. Там мой пост.
Ваш пост? А что же вы бросили его? Попадет вам от Тулочкина. Рабочий хмуро усмехнулся.
Да ведь стрелять начали неуверенно начал Барятин.
Ну что жстрелять Мы и без вас управились бы.
Рабочий, не глядя больше на него, стал рядом с матросом позади арестованных и скомандовал:
Вперед, живо!
С чувством легкой обиды Барятин повернул к Шестой линии.
Когда он уже подходил к углу Среднего, из полуподвала на тротуар выбежала женщина в шляпке, крича исступленно:
Позор! Позор! Позор!
Ее сразу же окружили прохожие.
Женщина высоко подняла длинную, в виде конуса, бутылку (в таких обычно продавали «Несравненную рябиновую» Шустова) и швырнула ее на тротуар. Осколки стекла звонко брызнули в разные стороны, бурая жидкость разлилась пятнами на снегу.
Позор!
Барятин узнал курсистку Репникову, с которой он когда-то стоял в очереди за театральными билетами. Шляпка у ней сбилась на сторону, вдоль румяной щеки висела прядь стриженых волос.
Тут же переминался с ноги на ногу и сконфуженно ухмылялся огромный солдат.
Что тут происходит? повелительным тоном спросил Барятин.
Ведь это было совсем близко от поста, который ему доверили
Позор! снова воскликнула Репникова. Этот субъект забрался в винный погреб!
Да погодите вы, барышня, я вам уже докладал: он отворенный был Ну, мы и зашли. Теперь, сказывают, все народное.
Позор! Он хотел вызвать пьяный погром!
Позвольте-ка, отстраняя с дороги одной рукой солдата, а другойРепникову, сказал Барятин таким тоном, что все собравшиеся сразу поверили: именно этому студенту с красной повязкой на рукаве и дано право распоряжаться здесь. Кто открыл винный склад?
Он отворенный был, повторил солдат.
Барятин спустился по лесенке в подвал. На него пахнуло крепким винным духом, затхлым запахом плесени. Он задумалсяна мгновенье. Что-то надо предпринять. Немедленно.
Где дворник этого дома? вернувшись из подвала, властно спросил Барятин и, случайно встретив в толпе восторженно-доверчивый взгляд какого-то паренька, на вид лет шестнадцати, ткнул в него пальцем:Ну, вот вы! Поищите дворника. Скажите ему, что я велел ему сейчас же прийти сюда. Двоих нужно поставить охранять склад. Станете вы! приказал он солдату.
Что вы делаете? закричала Репникова. Он же первый украл бутылку!
Попрошу не вмешиваться в мои распоряжения, холодно заявил ей Барятин. Сюда нужно еще одного человека.
Я могу, вышел из толпы человек в коротком полупальто и барашковой шапкес виду рабочий.
Где работаете? строго спросил Барятин.
Рабочий взял руки по швам:
На Семянниковском!
Становитесь. Вы вдвоем будете отвечать за сохранность винного склада. Остальных прошу идти по своим делам.
Восторженный холодок пробежал по спине Барятина. До чего ж все толково у него выходит! Увидел бы его сейчас Григорий Шумов!
Паренек, важничая, привел испуганного дворника-старичка.
Кто открыл склад? требовательно прикрикнул на него Барятин.
Не могу знать!
Сейчас же разыщите замок, любой, какой найдется, и навесьте на двери погреба. Эти два товарища будут нести охрану склада.
Слушаю!
Дворник рысцой побежал исполнять приказание.
Собственноручно навесив принесенный дворником замок и вручив ему ключ со строгим наказомне давать никому, Барятин пошел наконец на свой пост.
Мороз усилился. Небо было тугое, в свинцовых тучах. Где-то за Невой постреливали.
Промчался к Большому проспекту на предельной скорости грузовик с вооруженными солдатами и рабочими, над кабиной шофера развевался красный флаг.
Вечером поднялся ветер, угнал к морю тучи, и над высокими крышами города, огненный, яростный, разлился закат.
Барятин прохаживался взад-вперед, воинственно придерживая рукой незаряженную свою винтовку, и все время видел себя как бы со стороны: картина получалась привлекательная. Посмотрел бы на него Григорий Шумов!
41
С минуты ареста у Григория Шумова один только раз тоскливо сжалось сердцекогда ворота тюрьмы закрылись за ним с железным лязгом.
Вот он и в неволе!
По обе стороны ворот под тусклым фонарем стояли часовые в черных шинелях. Один из них огромным ключом стал замыкать ворота.
Околоточный Васильев, судя по всему, бывал здесь не один раз. Привычной рукой он нашарил в полумраке боковую дверь, отворилШумов вошел вслед за ним в коридор с низко нависшим потолком, впервые в своей жизни вдохнул тюремный воздухнеимоверно спертый, затхлый, пропитанный каким-то застарелым кислым запахом, до того едким, что с непривычки першило в горле.