Никому другому Гриша этого, положим, не позволил бы. Разве что отцу с матерью.
Познакомлю тебя с обстановкой на заводе, как ни в чем не бывало заговорил Шелягин. За время войны немало старых рабочих попали в окопы как запасные. Не прочь бы начальство и с другими так же разделаться, особенно с теми, кто построптивей, да, говорят, генерал Рузский с северного фронта первый запротестовал: как только появились в окопах питерские мастеровые да штрафные матросы из Кронштадта«серая скотинка», солдаты начали поглядывать как-то по-новому А тут еще чуть южнеелатышские стрелки; те дерутся хорошо, да как бы у них винтовки не повернулись в обратную сторонутакое у них настроение Короче говоря, мобилизовывать на фронт заводских рабочих перестали. Однако за это время набрали на завод кой-кого из деревни: народ пока что еще сырой. Но не в этом беда: сыроевысохнет. А вот пробрались кой-где к станкам сыновья лавочников, волостных писарей, трактирщиков: этим лишь бы от воинской повинности избавиться да начальству угодить. Я это тебе к тому говорю, что ничего особо серьезного на заводе провести сейчас не удастся: почва не готова. Что же можно сделать? Можно сделать небольшую пробу сил. С одной стороны, такая проба послужит школой для молодых рабочих из деревни. С другойнельзя же без конца давать неприятелю потачку. Обнаглел неприятель-то. В сборочном цеху появился мастер, прохвост первостатейный. Надо ему укорот сделатьзарвался! Ему надо сделать укорот, а рабочим показать: высила, не забывайте про это. Время трудное, жестокое, опасное, но выпо-прежнему сила!
Не один раз подходила Марья Ивановна к дверямпослушать: который уж час говорят о чем-то столь непохожие друг на друга жильцы, говорят, а слов не разобрать
Дело, о котором с мельчайшими подробностями, предусмотрев решительно все, вплоть до мелочей, говорил Шелягин, показалось Грише чрезвычайно простым. Он даже разочаровался немножко: по тону Шелягина можно было ждать куда большего!
Выйдет к грузчикам человек в тулупе, крикнет, зевнув: «Эх, мать честная, курица лесная!», и по этому знаку надо будет двумтрем грузчикам кинуться к заводу, сбить с ворот цеха навешенный мастером замок.
А остальное уж дело самих рабочих. Помни: как только замок собьете, необходимо вам с заводского двора уходить немедля. Не страха ради, конечно, а такая у нас сейчас тактика: сил попусту не тратить. Они скоро понадобятся. Понятно?
Понятно, сказал Гриша, все до конца понятно.
Все? А как ты на завод попадешь? Кто тебя туда пустит?
Ну там сторож в проходной сидит. Мы с ним сладим! Справимся.
Со сторожем уже поладили: он грузчиков пропустит. Трогать егони в коем случае! А сборочный цех где? Знаешь?
Найдем.
Значить, искать будешь? Искатьвремя терять. А времени у тебя будетсекунды. Сборочный цех во дворе, второе здание слева. На нем ты и увидишь лабазный замок. Чем будешь сбивать замок? Ага, вот и выходит, что не все для тебя ясно. А кто с тобой пойдет? И сколько?
Гриша подумал о Телепне и Кузнецове.
Я думаю, двое.
Дюжие ребята? спросил Шелягин придирчиво.
Баржи грузитьприходится быть дюжим.
Опасаюсь одного, сказал в заключение Тимофей Леонтьевич:погорячиться ты можешь. Погорячишьсявсе дело испортишь Ну, положим, там, в сборочном цеху, есть товарищ один, Тулочкин. Ты его узнаешь: маленький такой, а усы громадные. Слушайся его во всем, слышишь?
И еще раз подходила к дверям Марья Ивановна. И опять ничего не разобрала.
Шелягин, проводив Гришу до порога своей комнаты, сказал:
Постой-ка минутку. Мой теперь черед книжки тебе давать.
Он подошел к висящему на стене шкафчику, бережно вынул оттуда журнал в палевой обложке и протянул Шумову.
Гриша прочел: «Русский паломник» и с недоумением посмотрел на Шелягина.
Тот сказал таинственно:
Полистай, полистай!
Григорий раскрыл журнал; текст начинался с проповеди какого-то протоиерея.
Полистай, полистайдома у себя, повторил Тимофей Леонтьевич, не ленись. Я так считаю, чтение это для тебя будет самое подходящее.
Вернувшись к себе, Гриша сразу же начал листать «Русский паломник» страницу за страницей. В середину журнала была тщательно вброширована отпечатанная за границей работа Ленина «Что делать?».
26
Поначалу все шло так, как предполагал Шелягин.
В морозный день вышел после полудня к пристани человек в тулупе, глянул в тусклое небо и, зевнув, пропел протяжно:
Э-эх, мать честная, курица лесная!
Кузнецов знал обо всем заранее. Он сразу же ухватился за обрубок корневища, уцелевший на дубовом комле. Гриша взялся за другой конец дерева.
Не сдюжите, засмеялся Телепень и засучил рукава. Без меня вам не обойтись! А куда это вы, ребята?
Наших бьют! сказал ему возбужденно Кузнецов. Пойдем, Телепень, силу мерить!
Телепня не надо было уговаривать.
Втроем понесли они дубовый кряжна рысяхк заводу.
Сторож в проходной, увидев их, низко нагнулся, не то искал потерянное на замусоренных половицах, не то просто прятал лицона всякий случай.
Грузчики пробежали через проходную на заводской двор.
Налево, второй корпус, почему-то шепотом сказал Гриша.
И тут же услышал начальственный окрик:
Что за люди?
Наперерез бежал к ним, выпучив глаза, мордастый мужчина в черной папахе, в коротком, крытом сукном полушубке с меховым воротником.
Эй, сторож! Сторож! Черт!..
Не сговариваясь, Кузнецов и Шумов подскочили к нему, сбили с ног; мордастый заорал неистово.
Кузнецов, прижимая его к мерзлой земле, пробормотал:
Карманы, карманы надо проверить, нет ли револьвера.
Револьвера у мордастого (Гриша догадался, что это и был мастер сборочного цеха) не оказалось, а свисток был; Кузнецов отобрал его и швырнул подальшек воротам.
Телепень с Гришей подняли вдвоем дубовый кряж, подбежали к зданию цеха, где на тесовых воротах, на железном болту, висел огромный замок.
Они высоко подняли кряж, раскачали Ударилии замок, сделанный на совесть, устоял! Грише с необычайной резкостью запомнилось косо, «елочкой», сбитые гладкие доски ворот с коричневыми глазками от соструганных сучков, массивный, похожий на рельс болт
Мастер в руках Кузнецова обмяк, запросился:
Братцы я что ж я человек подневольный!
Лежи смирно! велел ему Кузнецов и бросился помогать Шумову с Телепнем.
Теперь уже три пары сильных рук, подняв кряж, кинули его с размаху в дужку замка. Слышно стало, как за запертыми воротами цеха возник тревожный гомон
Мастер привстал, воровато оглянулся и со всех ног побежал к проходной будке.
Свисти! Подымай тревогу! крикнул он, подбегая к сторожу.
В эту минуту дужка замка от очередногочетвертого по счетуудара наконец отлетела, ворота распахнулись, из цеха с грозным гулом хлынула толпа рабочих.
Один из них крикнул отчаянно:
Убежал!
И тут произошло то, чего никто не ожидал.
Вероятно, и для самого сторожа собственный его поступок был неожиданным: с испуганно-оторопелым видом он схватил в медвежьи свои объятия вбежавшего в проходную мастера и выволок его назадна заводской двор.
Баранья голова, потерянно бубнил сторож, подумал бы толкомразве можно против народа?
Товарищи! приподнявшись на носках, закричал во всю силу низенький, коренастый мастеровой. Соблюдай порядок! Не допустим самосуда!
Тачка где? крикнул кто-то. Тачку сюда живей!
А мешок готов?
Мастер опять взмолился, лицо у него стало иссиня-белым, с черными крапинами на щеках.
Братцы
Низенький усатый мастеровой, разгоряченный, дыша тяжело, подошел к грузчикам:
За помощь, друзья, великое спасибо! Низко вам кланяемся! Он и на самом деле скинул барашковую шапку, поклонился в пояс. А теперь просим: не оставайтесь здесь более ни минуты.
Гриша понял, что низенький был здесь вожаком.
Двое рабочих с расторопной поспешностью и с таким видом, будто делали они это уже не раз, напялили на испуганного мастера белый мешок, должно быть, из-под муки.