Напрасно ты не пришла раньше, Фаина,сказала Ксения, обжигаясь картошкой и едва выговаривая слова.Вадим сегодня был в ударе... О-о-о! Вот это еда!..
Кто был в ударе?спросила Кая.
Ксения лукаво прищурилась.
Вадим. Человек, который влюбился в Фаину с первого взгляда.
Я тоже влюбилась в нее с первого взгляда...мило заявила Кая, улыбнувшись Фаине.А кто он такой?
Поэт!Ксения подняла вилку.Слушайте!..
Но из декламации ничего не вышлоКсения закашлялась, и ее надо было похлопать по спине. Потом она сказала:
Теперь Вадим будет посвящать стихи ей.
А Фаинатоже с первого взгляда?смеясь, спросила Кая.
Увы, увы! Фаина его еще не видела.
Не видела?удивилась Кая.
Он тоже не видел... ее бренной плоти. Он пленился ее портретом и ее, с позволения сказать, творчеством. Это необыкновенный случайплениться черновиками дипломной. Надеюсь, ей он тоже понравится: талантливый поэт, стройный шатен, с темными глазами, с овальным лицом, пепельно-белокурый...
Погоди, погоди!не выдержала Фаина.Белокурый шатен? Признавайся, не лысый ли он у тебя?
Выдумаешь тожелысый! Прекрасные густые волосы!
Но какого же цвета?
Смотря по тому, какое освещение!..
Все захохотали, и разговор о Вадиме прекратился.
К работе Фаина в этот вечер не прикоснулась, читала новый журнал, сердясь на авторовзачем скучно пишут, потом легла спать раньше всех и, закрывшись подушкой от радио, скоро заснула.
Сон был некрепкий, наполненный видениями. Видела свой остров, круглый и плоский, как блин. Рыбаки втягивали в лодку длинную-предлинную сеть, ветер шумел в ракитовых кустах, белые облака, описав дугу, тонули в озере... А в доме-то тетя Настя полы вымыла, половики настилает, чистые, стираныезавтра праздник. И вот уже гости за столом, песни поют, да все про волну, про ветрило, про младого рыбака... На улице тоже очень шумно, надо бы на озеро уйти. И Фаина пошла сторонкой, огородами; зелено кругом, лук густой, буйный, и картошка лиловым цветет. А навстречу бежит, перегибаясь, Катя Ермишина. старинная подружка. Увидела Фаину и хохочет: «Любовь с первого взгляда, любовь с первого взгляда!..» И вдруг как брызнет водой из ведра!..
Фаина проснулась. В комнате темноспят... «Какая вздорная мысль...»сказала она себе шепотом и улеглась поудобнее.
А вода-то у Кати в ведрезабавно!была совсем голубая, лазоревая...
Может, и в самом деле, в дипломную переложено лазури? Тема ведь так и тянет к дурной романтике: озеро, камыши, чайки, на улицах трава растет, по берегу кони без коновязи пасутся, на главном проспекте теленок мычит. Дома новые, с кружевной резьбой, после войны отстроены. Рыбаки кряжистые, сытыеместо рыбное, а за рыбку всего достанешь вдоволь. Прямо-таки идиллический островок, даже милиции нет: кому милиционер нужен, тот пусть за ним моторку посылает на другой причал.
Днем на озеро, ночью на озерошапка на голове держится, значит, не буря. Бабки тоже, куда ни поверни: и рыбу потрошить, коптить, подвяливать, и сети чинить, и в поле, и в огород, а вечером, глядишь, плывут на лодках коров загонятькоровы-то водяные, так и лезут в озеро за тростой... А уж когда нарядится какая тетя Граня в синее с пестринкой или в алое горошками, то и глаз не оторвать.
Но вот весь склад и лад летит кувыркомпраздник пришел. Хоть Первомай, хоть Петра-Павла, а все равно кувырком, потому что на выпивку разница не влияет. Ночь напролет рыбаки пьют, а тети Гранитихие-тихие, ни словечка поперекносят на стол печеное, вареное, жареное да меняют бутылки со столичной, со своей, с настоенной на мяте, на анисе, на можжевеловых ягодах, на геенне огненной... До тех пор, пока не уйдут гости отсыпаться, оставив на столе полные рюмки: больше утроба не вмещает. А назавтра все начинается сызнова. И лишь на третий день ввалят приезжих гостей в моторки, одного за другим, как мешки с солью, вот тогда и скажет хозяйка мужу все еще тихим голосом: «Иди-ка спать». Тот теперь ни гугу, покорно семенит под яблоню или в малые сенцы, где ему на полу постелено. И уж потом только забирают силу бабы, суток четверо ругают своих благоверных, и отнюдь не лазоревыми словами.
Руси есть веселие пити... Не веселие, а несчастие. Вот и свое счастье не вышло из-за этого веселья. Фаинке семнадцать лет, а кареглазому Николке восемнадцать. Один раз увидела пьяным, другой раз, третийи отрезало, как ножом.
Веселие... Стоит лишь посмотреть, как дети после праздника играют в гулянье: орут дикими голосами, ломают кусты, дерутся, а после драки «хоронят» друг друга...
Доценту Гатееву не понравилось, что в сказках слишком много лазури. Но не тащить же в дипломную все подряд, приходится делать отбор. Любуетесь, говорит, стариной. А почему нельзя полюбоваться? Неужели он видит в прошлом только черные головешки?
Он, похоже, советует заняться не сказками, а частушками. Если и так, все равно надо отбиратьиную частушку и бумага не выдержит... Хорошо, пусть частушки, но я у него прямо спрошу, по какому принципу отбирать. Ой, боюсь, будет так: все пьяное и черноепережитки, а сейчас... что сейчас? Кукуруза уже не в моде, кормить окуней бобовыми тоже не приходится, вот и призадумаешься, что взять, а что отбросить. Во всяком случае частушечного героя надо представить доценту в достойном виде:
Я любил тебя, Маланья,
До партийного собранья,
А как кончилися пренья,
Изменилось мое мненье...
Хорошо бы набраться храбрости и в следующий раз выложить ему все начистоту... Беда, беда, если не будет контакта с руководителем. Говорит, частушки связаны с современностью. А интересно, как он рисует себе современность вот на этом самом острове, с которым связаны мои частушки? Знает ли он, почем фунт лиха ифунт судаков? Он рыбу, поди, только в ресторане видывалсудак фри!
Лазоревая нить через всю работу? А если через всю ее жизнь проходит эта лазоревая нить? Пока чумазая Фаинка бегала босиком по этому берегу, купалась в этой воде, росла, училась в школе все на том же берегу, копилось что-то в душе... и работа ее выросла на траве, у воды, у рыбацких лодок...
А почему это я с ним все спорю, с доцентом Гатеевым, и что я ему вкривь и вкось доказываю?.. Нельзя быть такой недотрогойвон как припекло первое же замечание. Нечего воображать, что пишется настоящая научная работа... А что, если будет настоящая? Сколько времени понадобится, чтобы знать не меньше, чем он знает? Не так уж это недостижимо, он сам скажет, что еще надо прочесть, выучить, к кому еще обратиться, куда поехать...
Работать каждый день, без поблажек, идти, не останавливаясь... Нет, иногда остановиться на минуту и поглядеть на озеро, увидеть его цвет, иначе почернеешь и обуглишься.
7
Аркадий Викторович любил заседать. От предстоящего собрания едва ли можно было ожидать больших радостей, но он все же сел за стол с приятной улыбкой и истово сдул пылинку с повестки дня.
Мы немножко задержимся с началом, товарищи. Тамара Леонидовна придет минут через пять
Собрались в маленькой, но неуютной аудитории рядом с кафедрой. Было холодновато, от голых лампочек на потолке действительность рисовалась в самом неприкрашенном виде. Сильвия безнадежно села под одну из лампочекпусть уж светит, от истины все равно никуда не спрячешься, и Гатеев все равно услышит на первом же собрании, что она не справляется с работой. Пусть светит!
Итак, будем разматывать клубок,сказал, подсаживаясь к ней, Давид Маркович.
Клубок?..рассеянно повторила Сильвия, следя глазами за Гатеевым, сидевшим неподалеку.
Ну да, клубок банальностей: статья в газете, обвинения, псевдонимы, анонимы. Вся ветхая бутафория намотана на нашего продекана... Неинтересно, а разматывать придется, и предстанет перед нами красавица во всей своей первозданности и ослепит многих. У меня уже сейчас, от одного предчувствия, страшная тяжесть под ложечкой.
Эльвира Петровна подслушивает...шепнула Муся, дернув его сзади за рукав.Лучше уж говорите во весь голос, а то она перепутает и наврет еще больше.
Спасибо, Мария Андреевна, за ваше чуткое отношение! Но зачем же мне говорить о своих недомоганиях во весь голос?