Дверь начала открыватьсямедленно-медленно. Все повернули головы, но оказалось, что это не продекан, а Нина Васильевна. Сильвия усмехнулась. Надо же уметь так одеться! С первого взгляда ясно каждому: пришла страдалица. Черное закрытое платье, на шее вороненая цепь, волосы падают длинными прядями, а в плоских черно-белых туфлях, ей-богу, чудится что-то покойницкое...
Какой наряд!ахнул Давид Маркович.Идите к нам, Нина Васильевна!
Но Нина Васильевна только качнулась в его сторону, как стебелек, и, сделав несколько неуверенных шагов, села на свободный стул рядом с Гатеевым.
Сильвия прекрасно поняла это полуобморочное кокетство, как поняла бы любая женщина, но она не сомневалась и в том, что мужские глаза видят иначе. Гатеев, конечно, видел сейчас только тонкую фигуру, высокую грудь, алые губы на бледном лицеи не замечал ничего смешного, ничего деланного...
Потом в аудиторию вошел старый Саарман и, угнездившись в дальнем углу, высыпал из портфеля свои научные труды. Старый Саарман (он не был стар, но эпитет прирос к нему, вероятно, еще в колыбели) обладал способностью писать научные труды на всех собраниях, и к этому давно привыкли.
Бдительная Эльвира вдруг вытянула шею и зазвучала, как зуммер:
Ззз... ззз... Тамара Леонидовна...
Тамара Леонидовна вошла в сопровождении доцента Эльснера, щупленького блондина, выгодно оттенявшего ее величавость. Тот, впрочем, сразу куда-то исчез, будто рассеявшись вместе с дымом своей сигареты.
Вот бессовестный, даже не поздоровался с Ниной Васильевной!..шепотом негодовала Муся.Все ж таки собственный муж, хоть и сбежал!..
Ззз... тсс...
Аркадий Викторович жизнерадостно огласил повестку дня: обсуждение открытых лекций, обсуждение критической статьи, разное.
Начали с лекции Саармана. Обсуждать ее было совершенно бесполезно, все отлично знали, как он читает лекции. Старый Саарман был похож на разрозненную библиотекув таком беспорядке были свалены в его голову всяческие знания,и в этом же беспорядке он выгружал их перед студентами. Другого давно бы сняли с работы, но его терпелиза искреннюю, хотя, может быть, и неразделенную любовь к науке, за простодушие, за правдивость. Да и выручал он кафедру часто: где бы ни обнаруживалась брешь из-за отсутствия преподавателя, туда посылали Саарманаон мог одинаково хорошо, или одинаково дурно, преподавать любую дисциплину.
Сегодня нашли, что лекция выдалась особенно нескладная. Старый Саарман увлекся и, вместо разговора о чередовании гласных, стал объяснять происхождение слова «пудрет», а потом занялся своей любимой проблемой праязыка и сорок минут рисовал на доске суковатое дерево с неразборчивыми надписями вдоль суков.
Его дружно побранили и, как всегда, отступились: он никак не желал понять, в чем его вина, и все порывался завести спор о праязыке.
Затем обсуждались уроки молодых преподавателей. Это прошло гладко, и всем было ясно, что неприятности начнутся не раньше, чем заговорят о Нине Васильевне. Наконец Аркадий Викторович, потирая ладони и откашливаясь, назвал и ее имя.
Высказались осторожно. Нина Васильевна закрепляла-де изученный уже материал. Занимались синтаксическим разбором. Студенты обнаруживали достаточные познания. Все благополучно.
На благополучие, конечно, никто не надеялся. И вот...
Разрешите мне,холодно сказала Тамара Леонидовна и на минуту замерла светлокаменным изваянием.
Сильвия во время этой зловещей паузы украдкой взглянула на Гатеева. Кажется, ему смешно...
Я тоже посетила урок Нины Васильевны,продолжала Тамара Леонидовна,в связи со статьей, опубликованной в печати...
Аркадий Викторович, а почему не пришел Асс?негромко спросила Муся.
Ззз... ззз... ззз...
Меня отнюдь не порадовало это посещение. В своих отзывах, товарищи, вы либерально обходите вопрос об ошибках. Нельзя забывать, что элемент воспитательной работы должен присутствовать везде, то есть и при синтаксическом разборе. Прежде всегобыла взята неудачная фраза, вот эта...Тамара Леонидовна, поднеся блокнот к глазам, прочла:«Она пришла с мороза, раскрасневшаяся, наполнила комнату ароматом воздуха и духов, звонким голосом и совсем неуважительной к занятиям болтовней...» Право же, Нина Васильевна, студенты и без того склонны к болтовне и не всегда уважают серьезные занятия. Почему вы выбрали именно эту, кстати сказать, синтаксически неинтересную фразу?
Но это Блок...пробормотала Нина Васильевна.
Тем более напрашивался воспитательный аспект. Разумеется, в настоящее время мы считаем Блока вполне приемлемым великим поэтом, однако вы должны были оговорить уклоны, в которые он впадал. Чреватая туманными образами мистика, бесплодные метанья...
Он искал сокровенную сущность жизни...едва слышно выдохнула Нина Васильевна.
Значит, и следовало подчеркнуть, что сокровенную сущность жизни невозможно найти в тенетах буржуазно-дворянского индивидуализма, и отметить дальнейшую эволюцию Блока...
Мы об этом говорили раньше...
Очень прошу вас не перебивать меня... Остановимся теперь на другом отрывке, который вы анализировали. Надеюсь, все помнят начало «Василия Теркина»? Так вот. В начале поэмы сказано, что на войне нельзя прожить без воды, без пищи и без немудрой шутки, то есть без бодрого настроения. Вы согласны? А затем, после несущественного замечания о махорке, автор называет Василия Теркина. Кто же такой Теркин? Боец!Тамара Леонидовна бросила блокнот на стол.Следовательно, речь идет о четырех факторахо пище, о воде, о шутке и о Теркине, на что и указывают запятые в данном отрывке. Однако этот четвертыйи самый важный!фактор при разборе был затемнен, у преподавателя получилось только три фактора, получилось абстрактное и нездоровое выключение самого человека, бойца Василия, олицетворяющего наших воинов и отделенного у автора запятой...
На этом месте послышался чей-то нездоровый смех. Касимова сердито оглянулась.
Но я не собираюсь более подробно говорить о недочетах, обнаруженных лично мною,произнесла она, вскинув голову.Быть может, они случайны, и во всяком случае они бледнеют по сравнению с кардинальным обвинением. Больной вопрос о пятерках должен быть вскрыт! Торговать пятерками! Это словосочетание употреблено в печати. Тяжкое обвинение довлеет над членом вашей кафедры!
А кто обвиняет?..раздалось из рядов, где сидела молодежь.Где доказательства?..
Нина Васильевна прижала платок к глазам, Гатеев произнес что-то довольно громко, но Сильвия не расслышала.
Разумеется, это надо доказать,сбавив тон, согласилась Тамара Леонидовна,но факт, что подобные обвинения возникают, очень печален сам по себе.Она села.Прошу товарищей изложить свои соображения, но без выкриков с мест. Я буду рада, если обвинение, которое пока довлеет над Ниной Васильевной, окажется несостоятельным.
Белецкий и Гатеев подняли руки одновременно, Астаров дал слово новоприезжему.
Выступать я не собирался, но в тех случаях, когда филолог употребляет глагол «довлеть» в смысле «тяготеть», у меня появляется жгучий интерес к этимологии. Каким образом филолог доходит до такого смысла? Давить, давление, а потом довление через «о»? Или как-нибудь иначе?
Я искусствовед, а не филолог,отозвалась Тамара Леонидовна, обдав Гатеева взглядом, от которого чуть не задымился его пиджак.
Простите, я не знал. Тогда, конечно, давить...Голос у него прервался, он вытер лоб, и тут Сильвия увидела, что он взбешен до крайности.Кроме того, четыре ф-фактора...Он поперхнулся.Об этом, впрочем, я не стану... это выше моего разумения! Но термин «торгует пятерками» опять-таки заинтересовал меня настолько, что я вынужден обратиться с вопросом к продеканучто именно означает это выражение?
По лицу Тамары Леонидовны трудно было догадаться, что будет дальше. Обиделась насмерть? Или не все поняла? Пока что свернула в сторону...
Я как продекан вполне согласна с нашим новым товарищем: во всяком деле необходима ясность. Выражение «торгует пятерками» носит двусмысленный характер, но в статье критикующего кафедру Асса...