Пятнадцать лет. Всего или уже? Мысленно вглядываясь в пролетевшие годы, которые вместили в себя столько разного и радостного, и горького, я думаю о минувшем с грустью: пятнадцать лет! Какой огромный срок, даже страшно представить себе, на что ушло время, отпущенное моей юности. Единственной и неповторимой.
А если бы все в жизни повторялось? Если бы мне удалось вернуться вновь в ту далекую осень? Как бы я жила тогда? С чего бы начала, как бы продолжила?
Я не знаю. Смотрю в окно и вспоминаю уфимскую дождливую осень пятнадцатилетней давности.
1
Я стою у окна и раздумываю: идти мне в гости к Разиле или не идти? Настроения никакого. На улице идет дождь. На огромных лужах плавают желтые листья. Ветер колышет деревья.
Спешат люди, закрываясь зонтиками, какой-то мужчина тащит за руку мальчугана. Тот капризничает. Я вижу сердитое лицо мужчины, его шевелящиеся губы.
Идем скорее домой! очевидно, настаивает отец. Перестань капризничать, мама ждет.
Я представляю, как будет дальше: она встречает их в прихожей, наклоняется к сыну и целует его в щечку.
Куда же это вы пропали? Я уже начала беспокоиться
Никак не хотел домой идти, ворчит отец.
Ты почему папу не слушаешься? спрашивает мама, но мальчуган, уже раздетый, вырывается из ее рук и бежит в комнату к своим игрушкам.
Устал? обращается она к мужу, привычно принимая у него сумку.
Немного, говорит он. Поесть бы чего-нибудь!
У меня все готово, ждала только вас, отвечает она, и они проходят на кухню. И пока он моет руки, она стоит с полотенцем рядом и продолжает разговор: В магазин новые кровати привезли. Импортные.
Сколько стоят? деловито интересуется он.
Сто пятьдесят. Я смотрела очень удобные
Спокойный вечерний разговор двух людей, любящих друг друга. За окном дождь, а здесь тепло, уютно. Тихо звучит музыка из репродуктора. Пахнет вкусным обедом. Мальчуган гремит игрушками в соседней комнате. Наверное, это и есть счастье.
Я представляю себе эту картину, и мне грустно. Оглядываюсь, словно сравниваю свою комнату с тем, что возникло в воображении.
Уже темно, но свет не зажжен. И если я сама не включу лампочку, никто за меня этого не сделает. Я живу одна. У меня однокомнатная квартира. Хорошая современная мебель. Центр города. Рядом с моей работой. Я хорошо зарабатываю, могу позволить себе купить то, что мне хочется. Могу делать то, что нравится. Могу уйти и вернуться в любое время. Я многое могу, и никто мне не указ. Но радости от этого мало. И с каждым годом все меньше. Если правда, что счастье это отсутствие желаний, то я, наверное, должна быть счастливой: а что мне еще желать? Желания появляются тогда, когда есть к кому обращаться с ними. «Милый, мне так хочется» Или: «Любимый, я мечтаю» Или: «Дорогой, я благодарна тебе, что ты вспомнил» Я не могу произносить этих слов, потому что у меня нет ни милого, ни дорогого, ни любимого. Не скажешь же себе: «Я хочу замуж»?! Смешно! И это уже не желание, а фантазия. В моем возрасте надо быть реалистичнее. «Ты уже использовала все свои шансы», говорит мне моя соседка, каждый раз осматривая меня с ног до головы в поисках, очевидно, очередного изъяна. Ей доставляет удовольствие упрекнуть меня в том, что я не замужем. Словно это я виновата в том, что она сама осталась в старых девах. Я внимательно слушаю, а потом смеюсь: «Пока женщина помнит свой последний поцелуй, еще не все кончено». «На что ты намекаешь?» она сжимает свои тонкие бескровные губы и бледнеет. «Это Мопассан, отвечаю я безжалостно. Афоризм». «Какая пошлость!» фыркает она и уходит, плоская, как камбала. Вот ей, действительно, даже фантазировать не надо. Потому что не с чем сравнивать. Она была обречена на одиночество еще в утробе матери. И не потому, что страхолюдина, а потому, что зла и завистлива. Мне ее не жалко. Других жаль, ее нет. Если она каким-то образом выйдет замуж, я удавлюсь. Не из-за зависти, нет. Просто из-за того, что потеряю вообще веру в мужчин. В их умственные способности прежде всего. Мы с ней как два враждующих государства, которые никак не могут жить друг без друга: ни дружить, ни воевать только сосуществовать. И вести бесконечную психологическую войну. Когда мне весело, ей грустно. И наоборот. Иногда я специально включаю танцевальную музыку, хотя у меня кошки на сердце скребут. Я знаю, за стеной в этот момент у соседки начинается мигрень, что не помешает ей торчать у дверного глазка, наблюдая за моей дверью. Ей страстно хочется застукать кого-нибудь, входящего или выходящего из нее.
Я ее ненавижу. Она ненавидит меня. Но по обе стороны бетонной стены мы мечтаем об одном и том же: встретиться с хорошим человеком и выйти замуж. Не знаю, как она представляет себе свою жизнь в замужестве. Может быть, она собирается и дальше ходить в застиранном халате, в рваных шлепанцах и с чудовищной прической на голове, пить молоко прямо из пакета, охать и ахать по поводу своих несуществующих болезней. Мне же видится так: вот он возвращается усталый, с работы, я встречаю его у дверей, подставляю щеку для поцелуя, но он целует меня прямо в губы, прижимая к себе: «Фу! нарочито морщусь я. Ты весь пропах табаком!» «Я очень соскучился, говорит он, не выпуская меня из объятий. Потом он осторожно касается моего живота и спрашивает озабоченно: Как поживает наш Айрат?» «Почему Айрат? смеюсь я. Альмира чувствует себя хорошо». Мы уже давно спорим, как назовем нашего ребенка ему хочется мальчика, мне девочку.
Но это, конечно, только игра: мы оба с радостью ждем ребенка, кем бы он ни был. «Я тебе рожу и мальчика, и девочку», говорю я примирительно, ласково проводя пальцем по его бровям.
Затем мы ужинаем, а он рассказывает о том, что у него было на работе. Мне все интересно знать все, что касается его. Наверное, это и есть счастье сидеть вдвоем в уютной комнате, разговаривать, зная, что каждый твой совет выслушивается со вниманием и благодарностью
Но даже близкой подруге я не рассказываю о своих мечтах. И никогда не расскажу. В глазах знающих меня я человек веселый и жизнерадостный. Разговоры о счастье я не поддерживаю. Может, поэтому все считают, что сама я вполне счастлива. «У тебя счастливый характер, Сария», уверяют меня, и я соглашаюсь.
«Что ей, она такая счастливая!» слышу частенько о себе и не спорю. Смотрю, как крутятся мои замужние подруги дети, магазины, уборка, стирка, нехватка денег, ссоры и размолвки Боже, озабоченные, издерганные, они вызывают во мне не сочувствие, а зависть, потому что ничего этого у меня нет. Вечерами, закрывшись в своей прекрасной квартире, я готова выть от тоски. Только разве кому скажешь об этом? Не поверят, или услышишь с жиру бесишься Иногда я подхожу к зеркалу и смотрю на себя придирчиво и строго. Разглядываю со всех сторон, благо зеркало позволяет видеть себя в полный рост. У меня хорошая фигура: длинные стройные ноги, тонкая талия, прекрасной формы грудь, большие глаза Какого черта вам, ребята, еще надо? Молода, красива, с высшим образованием и квартирой в центре города. Назовите мне еще кого-нибудь с такими данными! Я в общем-то удачлива! С квартирой мне, например, крупно повезло, до сих пор не верится. Когда я после окончания института пришла в первый раз в НИИ, совсем было духом пала: кругом старики да мымры, а те, кто помоложе, естественно, женаты или замужем. Поговорить по душам и то не с кем. Надумала было куда-нибудь на ударную стройку податься, да напомнили: отработай свои три года, потом, пожалуйста, хоть на все четыре стороны. Осталась, конечно, куда же деваться? А через полгода институт получает однокомнатную квартиру, которую некому оказалось давать, кроме меня: все очередники от нее носы воротили, детей много им двух-трехкомнатные подавай. Ну, мне как молодому специалисту и дали. Аж стон стоял по всему институту. Конечно, слухи разные поползли: где-то рука есть или в любовницах у высокого начальства ходит. Сразу я знаменитой стала, люди в нашу комнату из других отделов специально приходили посмотреть на меня.
А я ордер двумя пальцами взяла из рук начальника АХО, повертела его и спрашиваю так, будто каждый день квартиру получаю: «Надеюсь, этаж не первый? И мусоропровод есть? О телефоне не интересуюсь это само собой». Он от такой наглости даже рот открыл, а присутствующие просто ошалели. Только мне что? Я же ни у кого ничего не просила. Дают, значит, положено. А раз положено будьте добры, чтобы все было в порядке. И вообще удивляюсь, как другие в благодарностях рассыпаются, руки к сердцу прикладывают от избытка чувств. За что, спрашивается? В нашей стране квартиры всем дают. По очереди, правда, но это уже детали. И не какой-то там Иван Иванович благодетель, а государство о своих гражданах беспокоится. Вот государству и надо спасибо говорить, а не Ивану Ивановичу, который мнит из себя черт знает что, руки ему теперь, что ли, целовать? «Ну ты, Газизова, даешь! возмущается начальник АХО. Хотя бы людей постеснялась!» «Хорошие люди поймут, не сомневайтесь», говорю я назидательно и гордо выхожу из кабинета, чтобы в коридоре, где никого нет, подпрыгнуть от радости до потолка. Пусть он обо мне думает, что хочет, я меняться не собираюсь от того, что квартиру дали. По земле надо твердо ходить и голову высоко держать, я так считаю.