Ну-с, товарищ Будько, рассказывай, почему дома не ночуешь?
Рядом с заместителем министра директор завода, руководитель пусконаладочной группы и чуть поодаль Радин.
Хочу объект подготовить для сдачи новому командиру по всей форме, полушутя-полусерьезно ответил Будько.
Зря иронизируешь, Тихон Тихонович. Слишком велика ставка, чтобы думать о личном. Государство не обделить бы.
Заместитель министра взял Будько под руку, повел вдоль подъездных путей. Винюков шагал рядом, молчал, вслушиваясь в разговор.
Который по счету цех пускаешь? дружелюбно спросил заместитель министра, словно заглаживая вину перед Будько.
Пятый.
Такова наша доля первопроходцев. Слышал, тебя тут величают «Большим Тихоном»? Многозначительное прозвище. Позавидуешь.
Иван Иванович, Будько чуть замялся, оглянулся на Винюкова, у вас тоже во время войны сильное прозвище было. Я помню.
У меня? Заместитель министра заинтересованно склонил голову. Какое?
Забыли? «Иван, который Черчилля подковал».
А, это когда английские танки на шипы посадили! Было такое дело. Выходит, вместе служили, Тихон Тихонович?
Двадцать третий гвардейский корпус!
Верно! Заместитель министра обрадованно повернулся к Винюкову. Слыхал, директор? Помнят ветераны бои и походы. Пименов не скрывал удовлетворения. Эпизод военной жизни был ему очень приятен.
Тихон Тихонович и сейчас у нас хоть куда! Золотые кадры Старососненского металлургического! Винюков спохватился. Последняя фраза оказалась лишней. Заместитель министра погасил доброжелательность, тотчас отпустил локоть Будько.
Иные времена, иные песни, сухо проговорил он. Оглянулся, ища глазами Радина. Тот шел в нескольких шагах позади. Заместитель министра подозвал его. Обратите внимание, Анатолий Тимофеевич, на защиту. Вот, например, стекло в дистрибуторной. Обязательно пусть изготовят дополнительные шторы. При выбросе стали из конвертора могут не выдержать эти стекла. Кстати, подобные случаи уже бывали.
Да, но в проекте
Самый лучший проект тот, который свободен от просчетов прошлого. Пименов обернулся к Винюкову: Сколько ваши люди внесли изменений в проект кислородно-конверторного?
Двести семьдесят шесть!
Слышите, Радин?
Слышу.
Извините! Прямо перед Пименовым стоял Бруно, загораживая спиной вход на узкий трап, ведущий к установкам разливки стали. Я старший конверторщик и
Говорите.
Вот! Он протянул Пименову общую тетрадь.
Что это?
Операция «Пульсар». Аттестация специалистов по моей системе. Огромная моральная выгода. И материальная тоже.
Разберитесь! Пименов кивнул директору завода.
Ясно! Винюков осторожно потянул тетрадь из рук Бруно. Тот на мгновение замешкался, придерживая тетрадь, затем отпустил. Да, да, конечно, я обязательно разберусь. И пошел вслед за Пименовым по узкой железной лестнице круто вверх. За ним Будько и Радин. На переходе Будько обернулся к Бруно и выразительно покрутил указательным пальцем возле виска
* * *
«Величайшая трудность для тех, кто занимается изучением человеческих поступков, состоит в том, чтобы примирить их между собой и дать им единое объяснение».
Дорохин захлопнул книгу. Задумался. Кажется, настала пора пригласить к себе Радина. Прежде чем прийти к этой мысли, Дорохин долго собирал о нем мнения. Все было против правил в случае с новым начальником цеха. Сначала назначили, потом стали изучать. Дорохин отметил важное: к Радину ходят. Это хороший признак. Затем предстояло узнать, чем берет. Обаянием? Умением выслушать? Постепенно вырисовывался довольно красноречивый словесный портрет. Играет роль вдохновенно, Широкая натура. Вокруг него всегда шум, кутерьма, состоящая из дел и безделиц. Колебания и страх вроде бы неведомы. Кажется, у него нет внутренних зажимов, По сути, Радин сверхреалист, а на самом деле?
Неплохо было бы еще потолковать с рядовыми сталеварами, но время бежало. И вот уже первая плавка. Пришлось отложить до поры социологические исследования и заняться практическим делом, которое не терпело отлагательств. Директор завода, Будько, да и он с ними вполне солидарен, считают: для подстраховки первой плавки нужно, на всякий случай, приготовить изложницы. Непрерывная разливка дело новое, вдруг откажет установка? Куда девать металл? И проверено, и прощупано и все-таки машина, какой в мире не было. Дорохин вообще относился к машинам с опаской, словно они были живые существа. Мистика какая-то. Но сколько было курьезных случаев, например таких, когда инженер-исследователь, уезжая в отпуск, выключал совершенно исправную машину, запечатывал комнату. Возвращался, а машина не работает. Кто-то назвал подобное «синдромом разлуки».
Да, случай с Радиным особый. В первом своем приказе по цеху Радин торжественно известил коллектив, что изложниц в цехе не будет. Надейтесь, мол, друзья, на установки непрерывной разливки да на самих себя. Директор завода, конечно, вправе отменить приказ Радина, но это значит на корню подрезать авторитет нового начальника. Вот и поручили Дорохину последний раз осторожно потолковать с Радиным, прощупать его настроение. И Дорохин позвонил начальнику цеха:
Слушай, зайди, пожалуйста, в партком, а? Он не видел лица Радина, но сразу представил, как тот, вскидывая брови, морщит лоб.
Я занят!
Я тоже. И тем не менее нашел время пригласить тебя.
Повторяю, сейчас я занят В трубке раздались короткие гудки. Через несколько минут Радин все же вошел в кабинет секретаря парткома.
Дорохин выглядел неважно. Землистый цвет лица. Правая рука держала трубку, левая придерживала висок. Закончив разговор, Дорохин осторожно положил трубку, привстал над столом, поздоровался. Ладонь оказалась влажной. Зато лицо расплылось в безмятежной улыбке.
Приехал все-таки?
Нездоровится? вместо ответа спросил Радин.
Мне? Кто сказал? Да вы шутник. Вот у вас на физиономии прямо высечено: «Братцы, помогите, с ног валюсь!» Надо же за неделю так осунуться. Стыд-позор. В Москве сослуживцы не узнают.
Были бы кости Я ведь лично ответствен.
А мы всю ответственность свалим на муху.
На муху?
А что? Скажем, это она поставила точки над «и». Слушай! Дорохин взмахнул той самой, казалось, омертвевшей рукой. Давай условимся: не убеждай, что Радина ждут в цехе, как господа бога.
Ведь это правда.
Нарушаешь уговор? Человек как тюбик. Сколько нажмешь, столько и выжмешь. Никто тебя в цехе не ждет. Поверь мне. Люди готовятся к событию, верно. Посему я и вызвал тебя сюда. Дай думаю, вырву человека из тисков текучки, хоть немного раскрепощу. Ну, что так жалостливо смотришь?
Мое присутствие крайне необходимо.
Дорохин встал, прошел к окну, распахнул створки.
Ты, дорогой товарищ начальник, уже сделал все возможное.
Не совсем понимаю.
Начальнику цеха, как и любому здравомыслящему руководителю, крайне важно в какой-то момент отойти в сторонку. Тем более перед пуском. Отдохнуть нужно. Вечером, право слово, ты обязан быть, как огурчик, свежим, с ясной головой, способным принимать любые, самые неожиданные решения. Пойми: нечего щеголять собственной самоотверженностью.
Странная, хотя и убедительная логика, наконец согласился Радин. Вам не мешало бы отдохнуть, Николай Васильевич, а вы меня убаюкиваете.
Ерунда! чуточку помрачнев, отмахнулся Дорохин. Обычное дело, эскулапы определили «криз». Пожалуйста, не путай с кризисом. Просто пик, вспышка кровяного давления.
Радину стало по-человечески жаль Дорохина.
Постельный режим?
Кто тебе сказал? К счастью, это самое давление имеет свойство не только подниматься, но и наоборот Согласись, в любом деле случаются кризы.
Даже у нас в цехе.
Послушай, секретарь парткома откинулся на спинку стула, бывало, гляну, как припечатаю: добрый мужик, идти за ним можно и за собой повести. А сейчас Хотя в тебе что-то есть. Не сердись. У бюрократа Дорохина твердое правило: с каждым новым руководителем я обязан лично, с глазу на глаз, провести так называемый цикл душевных бесед.