Разрешите? В дистрибуторную вошел молодой человек в джинсовом костюме, в очках. Подслеповато прищурился. Товарищ начальник, узнал он Будько, я из бригады наладчиков, инженер Василевич, по сценарию мне предстоит вести воображаемую плавку.
Коль предстоит, веди! Будько уступил наладчику кресло машиниста, пристроился на железном стульчике, возле обзорного стекла. «Ишь ты, товарищ начальник! Не в насмешку? У них теперь не сразу уразумеешь, когда смеются, когда всерьез Тренаж! Сказали бы просто: холодная прокрутка оборудования»
Вы не волнуетесь? почему-то спросил инженер.
Еще наволнуюсь.
Взвыла сирена. Будько поднял голову. Со стороны загрузочной площадки плавно шел мостовой кран, неся на стропах порожний ковш. Наладчик и Будько одновременно включили секундомеры. Ковш остановился, наладчик поворотом рычага наклонил конвертор. Все шло строго по сценарию. Началась воображаемая загрузка конвертора металлическим ломом. Кино, да и только.
Будько встал, подошел к телефону, набрал номер своей квартиры.
Настя, я в цехе.
Так и подумала. Ни дня, ни ночи.
Ворчишь? Не первый раз, поди.
А в благодарность по шапке!.. Когда ждать-то?.
Сегодня не жди.
Тиша, вдвоем-то легче будет. Анастасия Карповна помолчала. Брось все
Не могу, Настя. Обещал посмотреть холодную прокрутку. Директор лично просил проследить.
Хорошо, напомнил. Звонил Винюков, искал тебя. Супруженция его меня утешала.
Лады. Я ему позвоню. А ты не кипятись. Вот жизнь настала: назначили заместителем начальника металлургического комплекса, которого и свет не видел, а у нас траур, будто хороним кого.
Надежды свои хоронишь, Тиша. Анастасия Карповна повесила трубку.
Будько подержал трубку на весу, потом осторожно положил на рычаг. Вернулся к пульту управления. Парень в очках, отбросив каску в сторону, сидел на прежнем месте и водил пальцем по чертежу.
Ну, как?
Парень безнадежно махнул рукой.
Смотрите!
Вот так кино! Будько глазам не поверил: многотонный заливочный ковш висел на одной стропе. Вторая стропа косо свешивалась с крана. Видимо, лопнуло крепление. Будько вытащил из кармана блокнот, торопливо записал:
«Старшему мастеру участка провести ревизию кранов, проверить состояние ковшей, строп, крепящих механизмов. Доложить в письменной форме мне».
Телегу на нас накатать думаете? заинтересованно косил глазом парень в очках.
Телегу? У вас в кино все возможно, сердито прищурился Будько, страшно представить, произойди эдакое в действующем цехе.
Для чего мы существуем? Чтобы выявить неисправности, оставшиеся от строителей. А о ковше что говорить: вина монтажников. Пожалуйста, выразите свое недовольство руководителю пусковых работ! Парень подвинул Будько микрофон.
Недовольство! С таким настроением вы еще год цех пускать будете! И так второй раз откладываем. Горе луковое! Будько прихлопнул дверью. Пошел, не глядя на тренажеров, по конверторной площадке, поднялся в свой кабинет. Дверь отворил не сразу. Постоял у таблички: «Начальник конверторного цеха Т. Т. Будько». Криво усмехнулся: «Менять табличку придется». Зайдя в кабинет, присел к столу. И, словно впервые попал сюда, огляделся. На круглой подставке коммутатор, селектор, телефоны. В углу телевизор. Тумбочка с книгами по технологии конверторного производства. Книжки новые, одна к одной. Так и не успел ознакомиться. Письменный стол. По обеим сторонам новые стулья. Диван.
Наверное, Радин по-своему переставить прикажет? Будько положил голову на ладони. «В понедельник передам папки с приказами, инструкции, нехай командует. Указаний скопилось уйма. Глаза разбегаются. Странно, начальство порой не думает, что творит. Если все приказы выполнять, да еще в сроки, ничегошеньки не успеешь, заест бумажная текучка. В этом и умение руководителя выбрать из главного главнейшее. Откуда Радину об этом знать? Хотя говорит, что он парень двужильный, все успеет». Будько придвинул к себе телефонограмму! «Начальнику кислородно-конверторного прибыть к директору завода в 14.00, в понедельник». «Интересно, кого Винюков имел в виду?»
Будько распахнул окно и стал смотреть, как вспыхивают звезды над темными контурами коксовых печей. Где-то впереди, невидимая, сонно бормотала река, висел над ней серпик месяца, и ночь почему-то пахла непривычно не жженым металлом, а теплой землей и донником. Умиротворение быстро сменилось острой жалостью к самому себе.
«Эх, товарищ директор! Петр Пантелеевич! Как мы теперь в глаза друг другу смотреть станем, а? Бывало, говаривал: «Надеюсь на тебя, Тихон, как на каменную гору» Будько потянуло на философию. Почему-то все в природе с запасом, подумал он, сыплется с яблони падалица, а все равно яблок уродится столько, сколько положено. Не убудет. Люди иное дело. К призеру, себя взять. Безо всякого запаса оставили. Отняли все сразу мечты, будущее, да и прошлое зачеркнули».
Незаметно для себя Будько пришел к мысли, что нужно позвонить Винюкову. Наверное, ради этого и остался в цехе, провел в одиночестве целую ночь. Он уже не раз подумывал о звонке, но тянул время, словно больной зуб вырвать не решается. А стоит ли тянуть? Даже в поликлинике есть закон: если невмоготу, иди без очереди, рви!
Будько немного оробел, услышав в трубке заспанный бас директора завода. С трудом погасил вспыхнувшее было желание осторожно опустить трубку.
Извини, Петр Пантелеевич, за столь ранний звонок. Это я Тихон! сказал Будько каким-то чужим голосом.
Тихон? обрадовался директор. Тихон! Откуда звонишь? Из цеха? Винюков сделал паузу. Привет супруга передает, напоминает про день рождения какой-то. О, у вас свои тайны!.. Ну, как дела у тренажеров?.. Какой кран сорвали? Что ты будешь делать, язви их! Почему не проверили под нагрузкой? Принимать следует по акту!.. Тьфу ты! спохватился Винюков. Забыл, что с тобой говорю, вошел в раж Фу! Тихон, надеюсь, догадался, о чем хотел я с тобой перетолковать?.. Мне самому очень и очень горько и неприятно Накладка вышла. Ты не сомневайся: я был категорически против назначения Радина Сомневаешься? Зря, Тихон! В моей порядочности ты имел возможность убедиться. Встретимся расскажу подробнее.
А что рассказывать
Голос у тебя двоится. В расстройстве. Конечно, в одной стороны, неприятно. А с другой знаешь, один французский философ писал: вместе с добром, к которому стремишься, приходит зло, которого не искал. Иван Иванович мне и Радину ультиматум предъявил: «Не пустите комплекс последуют соответствующие выводы. А пустите сразу беритесь за досрочное освоение проектной мощности. Металл нужен позарез». Говорит, пятьдесят тысяч тонн стали в год за вами. Сверх плана, разумеется. Для начала. А ты спокойненько отошел в тенечек в самое горячее время. Неизвестно, кому больше повезло. Отошел ты, естественно, временно. Кто же швыряется железными кадрами? Словом, непривычно мне тебя утешать. Да, учти, Иван Иванович приехал. Отдыхает с дороги. Чуть свет жди в цехе. Знаешь его.
После разговора с Винюковым Будько и вправду успокоился немного. В самом деле, чего ерепениться? В его возрасте умные люди затишья ищут, а он все бурю шукает. Миша Дербенев, например, доволен жизнью. Четыре раза предлагали должность мастера. Отказался. Мол, образование не позволяет. Хитрит мужик!
Будько прикорнул на диване и незаметно задремал. И привиделось ему, будто идет по цеховому пролету, рукой бороду придерживает, борода длинная, волнистая, Ребята пальцами на него показывают, хохочут. Побежал он, запутался в бороде, упал. Радин потешается больше всех, слезы вытирает. И вдруг грохот, словно ударили кувалдой по железу у самого уха. Люди исчезли, цех пропал.
Будько открыл глаза, не сразу понял: телефон. Звонил дежурный диспетчер.
Тихон Тихонович, заместитель министра в цехе!
Подхватив каску, Будько кое-как засунул руки в рукава куртки, выскочил из кабинета и, придерживаясь за поручни, стал быстро спускаться по металлической лестнице, соединяющей контору с цехом. Заместитель министра, высокий, нахмуренный, стоял возле первого конвертора. Словно ни в чем не бывало, шагнул к Будько, пожал руку.