А ты откуда взялся, кавалер? обратился усатый человек к Пете.
Шестерню привёз заварить, товарищ директор. Из «Зелёного дола».
Из «Зелёного дола»? Вот это хорошо! Вот вам и транспорт, Александр Александрович. Этот рысак побыстрей наших лошадок вас до места доставит
Вы хотите, чтобы меня вёз этот мальчик? удивился папа.
А что? У нас ребятаорлы. Мы своим ребятам и не такие дела доверяем.
Не хочут, так не надо проговорил Петя.
Да ты не обижайся, протянул директор. Давай-ка быстренько багаж переложим И товарища агронома срочно надо доставить. Учти: у него важный пакет.
Вскоре чемоданы переложили в сани, папа неумело завязал на Лёле пуховый платок и попрощался с директором.
Когда они выехали со двора МТС, было совсем темно. Лёля удобно устроилась между чемоданами и снова стала дремать, прислушиваясь к ровному стуку копыт и далёким звукам идущего где-то в темноте поезда. Сани то легко скользили по снегу, то тяжело тащились по мокрой земле.
Ты, мальчуган, не боишься вот так, один, по ночам ездить? услышала Леля голос папы и поняла, что к нему вернулось хорошее настроение.
А чего бояться? спросил в свою очередь Петя.
Мало ли чего. Волки там, баба-яга, полушутливо, полусерьёзно сказал папа.
Волков у нас всех перебили А бабой-ягой маленьких пугают Вот у нас
Но дальше Лёля не слышала. Она заснула, и ей приснилась улица города, где она всё время жила, комнатка с розовыми обоями, школа, наполненная девочками, которые называли контрольную работу «девичьим переполохом»
Она проснулась оттого, что отсидела ногу. В темноте ничего не было видно. Только на горизонте мерцали крошечные электрические огоньки, да в чёрном небе светлели длинные, похожие на перья, облака.
Петя разговаривал с папой.
Вот, бывает, Тынковскую ляду проезжать боязно говорил Петя.
А что там? спросил папа.
Там воды много. Сверху снег, а под ним такая вода течёт. Прошлый год Володька в эту пору ехалпровалился вместе с санями.
Мы эту ляду тоже проезжать будем?
А как же!
И ноги можно промочить?
По шейку искупаться можно, не только ноги промочить.
Наступило молчание, и Лёля снова услышала, как где-то далеко-далеко идёт поезд.
А почему это, молодой человек, мы едем не по дороге? вдруг спросил папа, и по его голосу Лёля поняла, что он снова начал сердиться.
Вы же сами велели срочно. Вот и едем напрямик
И в санях, а не в телеге Всё, не как у людей!
В санях лучше. Вот она, Тынковская ляда. Буран, тормозни сказал Петя коню.
Лёля приподнялась и посмотрела вперёд. Осторожно приседая на круп, конь спускался по крутому заиндевевшему откосу оврага. Сани заносило то в одну сторону, то в другую, но Петя стоял у передка, широко расставив ноги, как припаянный.
Наконец, уклон стал положе, и Лёля увидела ровную снежную полосу метров двадцати шириной, расстилающуюся по дну оврага. Конь дошёл до края этой полосы, остановился и обнюхал снег. Петя хлестнул его. Конь отмахнулся хвостом, но не тронулся с места.
Слышно было, как под снегом журчала вода.
Ну? спросил папа.
Петя выпрыгнул из саней, потыкал снег кнутовищем, потом потянул Бурана под уздцы. Конь упирался.
Нет, здесь нельзя переезжать, подумав, проговорил Петя. Здесь глубоко. Он знает.
Петя снова встал в санях и тронул вожжи, направляя коня вдоль кромки снежной полосы. Так ехали долго.
Если бы днём, тогда сразу бы переезд нашли, сказал Петя. Днём видать, где снег белый, а где серый.
А на дорогу где выехать можно?
Чтобы на дорогу выехать, надо обратно в МТС ворочаться. Да вы не бойтесь. Вот здёсь переедем.
Петя направил Бурана поперёк полосы и замахал кнутом. Но умный конь, нервно переступая ногами, пятился и фыркал.
Давай, мальчик, лучше перейдём пешком, а лошадь поманим с той стороны, предложил папа.
Нет уж! Пешком скорее провалимся.
Петя хлестнул Бурана и свистнул.
Конь испуганно рванул сани и ступил на снег.
Поначалу всё шло хорошо. Буран спокойно прошёл по дну оврага четверть пути, половину, три четверти. Снег был плотный, и по его поверхности мягко поскрипывали полозья.
Дальше всё произошло так быстро, что Лёля не успела даже испугаться. Раздался такой шум, как будто что-то закипело, и Буран провалился по брюхо.
Становитесь на ноги! закричал Петя.
Потом Лёля оказалась, подмышкой у папы, а сани, кренясь в снежной жиже, как лодка, подплывали к берегу. А через несколько секунд мокрый курчавый конь тащил сани вверх по откосу.
Кажется, выплыли? спросил папа.
Выплыли. Вот видите, почему сани лучше телеги. И не замочились вовсе, заметил Петя.
Да, не замочились. Ну, теперь всё?
Теперь всё. Если Даниловскую ляду переедем, считай до́ма.
Если бы не письмо, ни за что не поехал бы с этим мальчишкой, пробормотал папа.
Даниловскую ляду проехали благополучно, и вскоре Лёля увидела по обе стороны дороги тёмные очертания строений. Это и была одна из деревень колхоза «Зелёный дол».
Как приятно после долгого, утомительного пути увидеть, наконец, освещённые окна дома, в котором ты будешь жить, спать, учить уроки!.. Дом этот ещё не известен тебе, в темноте не видно даже, какого он цвета, но окна его приветливо освещены, в палисаднике чернеют деревья, и за воротами заливается собачонка, которая завтра полюбит тебя, будет вилять хвостом и ласкаться
Лёля выбралась из саней, потянулась и, нащупывая ногами ступени, поднялась на крыльцо.
Пожалуйста, гости дорогие, певучим голосом сказал кто-то стоящий в сенях.
Лёля с любопытством пошла в темноту, наткнулась на бочку, но чья-то добрая рука обняла её, легонько направила на верный путь и открыла квадратную дверь. Лёля ступила в чистую горницу, в которой пахло только что вымытыми полами и тёплым хлебом, сощурилась от яркого света, а добрые руки проворно развязывали на её спине узел пухового платка.
Лёля обернулась, Перед ней стояла девушка с широким лицом, заспанная и улыбающаяся.
Левее держитесь, Александр Александрович, говорила она певучим голосом, прислушиваясь к шуму в сенях. С утра ждём не дождёмся. В такое время к нам на машине не проехать
Заведующая агролабораторией? спросил папа, появляясь на пороге. Мне рассказывали про вас.
Чего уж про меня рассказывать, возразила девушка. Замёрзли, небось. Сейчас чайком погреетесь.
Прежде чем греться чайком, дорогая Евдокия забыл, как по батюшке.
Да просто Дуся, чего там!..
Прежде чем греться чайком, дорогая Дуся, я прошу вас помочь мне найти Иванова.
Иванова? переспросила Дуся. У нас много Ивановых. Вам какого?
Александр Александрович достал письмо и посмотрел адрес.
Я не знаю, какого. Здесь написано: «П. X. Иванову». Этописьмо академика Лысенко, добавил он торжественно.
А ну-ка, дайте поглядеть. Верно, от Лысенко. Петька, тебе письмо от Лысенко!
Александр Александрович как вынул одну руку из рукава пальто, так и замер на месте. А Петя, только что принёсший чемодан, взял пакет, осмотрел его со всех сторон и зубами оторвал от конверта краешек. Любопытная Лёля подошла к нему. В конверте оказался маленький блокнотный чисток, портрет Мичурина и что-то завёрнутое в компрессную бумагу.
Прислал всё-таки, сказал Петя и стал разворачивать пакетик.
Да ты сперва хоть письмо прочитай, укоризненно проговорила Дуся. Давай-ка я тебе прочитаю.
Она взяла листок и, подойдя к лампе, стала читать своим певучим голосом:
«Уважаемый Пётр Харитонович. Извините за опоздание. Вчера вернулся из командировки (ездил смотреть дубки) я увидел вашу открытку. Вы правильно считаете, что надо смелее браться за внедрение новых сортов и ничего не бояться. Но, простите меня, Пётр Харитонович, килограмма нового сорта пшеницы прислать никак не могу. Пока что эти зёрна мы считаем не на вес, а штуками. Шлю двадцать зёрнышек с тем условием, чтобы вы точно сообщили мне, какой получите урожай. Вторую вашу просьбу выполнить совсем не смог. Сняться некогда. Посылаю другой портретдумаю, что будете довольны».
Он, наверно, думает, что ты агроном или ещё какой-нибудь начальник, сказала Лёля.