Всё же включаю телефон. И, продираясь через дебри ненужных ссылок, наконец, нахожу, что искал. Единственное, что хочу видеть. Фотографии того сумасшедшего и очень длинного дня нашей с Викой свадьбы.
Двадцать седьмое января.
А сегоднядвадцать седьмое апреля. Ровно три месяца, как мы с Викой женаты. Если ещё женаты. Я всё ждал документы на развод. Думал, она их оформит перед отъездом. Но они так и не пришли. Усмехаюсь. Видимо, мы до сих пор в браке. И это хорошая новость. Единственная хорошая за последние дни.
4. Алекс
Фотограф с разрешения выложила часть наших с Викой свадебных фото на своей странице для портфолио. Эти снимки уже и растащили повсюду. Не страшно. Пусть!
Чёрт, какая она красивая на них, моя девочка! В тот деньособенно. Юная, нежная, в этом коротеньком белом платьице. И, твою мать, как же я по ней скучаю!
Она уехала. И сначала всё словно замерло. Застыло ледяной коркой. А потом моя жизнь стала рассыпаться, как пазл. Из цельной яркой картинки стали выпадать кусочки мозаики, а потом и целые фрагменты, оставляя пустые места там, где когда-то кипела работа, строились планы, существовала семья. Моя так и не созданная семья.
Так болит в проклятой груди, даже жалею, что не сдох. Но прибор, подключённый к моему пальцу, всё так же ровно попискивает, словно бомба замедленного действия, когда я откидываюсь на подушку. И никто не прибегает на зов его равнодушных датчиков. Ну, значит, ещё поживу. Хрен с ним. Хоть боль в груди почти не отпускает, зато стены наконец перестают расплываться перед глазами, словно я вышел из зоны невесомости.
Эта палата и вообще похожа на космический корабль. И то, что я в ней один, как потерянная в пространстве дрейфующая станция, лишь усиливает эти ощущения. Белый пластик кровати. Управление пультом. Всё дорого, круто, как в лучших швейцарских клиниках.
Я больше не могу себе позволить такую роскошь. Но Полина меня не спрашивала и, пока я был без сознания, упекла в этот стационар. Это потом уже я попросил её никуда, никому и ничего не сообщать обо мне.
Кстати, о моей спасительнице. Тянусь к её визитке.
«Полина Орлова. Винный дом Купаж. Управляющий»
Хм И номер телефона, единственный из ныне мне доступных. Ну что ж, значит, позвоню ей, пока не застрял в своих воспоминаниях по самое нехочу.
Привет, Алекс! её мелодичный голос, приправленный хрипотцой динамика, звучит даже красивее, чем в жизни.
Привет, поудобней устраиваюсь на подушках. Занята?
Для тебянет, слышу щёлканье то ли мыши, то ли клавиатуры. Хочешь поговорить?
Да, вдруг понимаю я, что действительно хочу. И есть только одна тема, которая, как одинокая скрипка, теперь всегда звучит в моей душе и требует хоть какого-то выхода. Сегодня, в эту скромную дату, особенно громко. О моей жене.
Видела фотографию, что была у тебя в кармане, мысленно представляю, как на её щеках появляются ямочки от улыбки. Она очень красивая.
Да, произношу я так, словно в этом есть моя заслуга. И очень умная. Я только этого совсем не оценил. Как любой мужик, я больше таращился на её ноги.
Усмехаюсь. На самом делена грудь и задницу. И то, что между ног, привлекало меня даже больше. Но не произносить же это вслух, хоть Полина и взрослая девочка.
Как любой нормальный мужик, уточняет она, прекрасно понимая, о чём я говорю.
Представляешь, она знает два языка. Испанский и английский. А я всего один, и то со словарём, шучу, как раз со словарями у меня туго, а вот разговорный, да со всякими бранными словечками усвоил легко.
Не представляю, улыбается она. Я с грехом пополам выучила французский. И то самый банальный.
Мне стыдно, но я даже не знал. И не задумывался, чего ей это стоило, девчонке из провинциального городка, набрать проходной балл для поступления в иняз на лингвистику. А она набрала. Но с её фатальной невезучестью до бюджетного места ей не хватило всего пары баллов, и она пошла не туда, куда хотела, а туда, где было бесплатно.
И куда же? слышу, как снова она стучит по клавишам. А вижу. Её совсем заброшенная страничка со студенческих времён. Педуниверситет. Факультет физической культуры. Целых двадцать шесть друзей.
Скажи мне, как зайти, оживляюсь я.
Бросила тебе ссылку. Просто ткни.
Следуя её инструкциям, открываю страничку. И губы невольно растягиваются в улыбку.
Чёрт, какая же она смешная! Мой боевой поросёнок. Увидеть бы её детские фотографии. Но и на этих, особенно первых, она ещё такое дитё.
С растрёпанными ветром волосами на берегу реки.
На каком-то картофельном поле, в косынке, завязанной под подбородком.
«Матрёшка» читаю под фотографией надпись, оставленную одним из её друзей. По ссылке иду и на его страничку а там моей Вики даже больше, чем на её собственной.
С битой в бейсбольном шлеме.
С перебинтованной ногой на костылях.
И на руках у этого блондина, что смотрит на неё так, словно он выиграл приз в каких-то соревнованиях. Очень ценный приз.
Какой-то, мать его, Вячеслав Калашников. Один курс, годы обучения. И никого на его странице, кроме моей (моей!) Вики и не замечаю.
Что ты думаешь об этом Калашникове? спрашиваю Полину, вспоминая, что она ещё на громкой связи.
А ты?
Что я убью его, если увижу ещё раз рядом со своей женой.
А ты ревнивый, Алекс, смеётся она.
Я не ревнивый, усмехаюсь так, чтобы она слышала. Я склонный к мучительным сомнениям в любви, верности и полной преданности. А ещё мрачный и злой.
Зато первый раз в твоём голосе такая уверенность, я слышу, как она встаёт и идёт, постукивая каблучками по полу. Она делает тебя сильнее, твоя жена. И знаешь что? Я сейчас приеду, чтобы отметить с тобой эту дату. Мне кажется, что три месяца для васэто просто сумасшедший срок. Ставлю свою машину на то, что у вас максимум три месяца, после того как она вернётся. Дольше вы рядом друг с другом не выдержите.
А ты думаешь, она вернётся? чуть не подпрыгиваю я на кровати, когда она озвучивает мои самые сокровенные надежды. У неё на шесть месяцев рабочий контракт с круизной компанией.
На шесть месяцев? Контракт? переспрашивает она. И я не понимаю это «ого!» или «всего». И что вообще значат эти её вопросы, хотя удивление в голосе такое приятное. Я думала, она ушла потому что она осекается, в общем, неважно, что я думала.
Что она бросила меня, когда я потерял бизнес?
Ну, слышу, как блякает сигнализация машины, а Полина мнётся. Сам подумай, как это выглядит со стороны. Бедная девочка, богатый мужик. Много секса, потом женитьба. И вдруг
Деньги резко заканчиваются, продолжаю я её мысль.
Да, и она рвёт отношения, но, заметь, не брак. А значит, на что-то надеется, выжидает. То есть обязательно вернётся. И ты страдаешь, а она за два месяца даже не позвонила, значит, ей, возможно, всё равно. Прости, но я ничего о вас не знаю, для меня выглядит именно так.
Да ты и правда ничего о нас не знаешь, усмехаюсь я. Так какая там, говоришь, у тебя машина?
ЛэндРовер, Алекс. Принимаешь ставку?
Подумать только, мой любимый размер, снова откидываюсь на подушки. Я бы поставил на «пока смерть не разлучит нас», но мне и поставить то нечего.
Но ты уверен, что вы продержитесь дольше, чем три месяца?
Уверен, и сам не знаю, почему я так говорю. Мне бы продержаться до того, как она вернётся. Да нет, мне бы поправиться, чёрт побери, и я сам её найду. В конце концов, я беден, а не нищ, эта заварушка меня больше не держит, бизнес уже не давит и, вообще, я могу себе это позволить.
Тогда три месяца, Алекс, перебивает полёт моих радужных мыслей Полина. И если я выиграю, то после развода ты женишься на той, что выберу тебе я. Идёт?
Ого! А подумать можно? чешу я затылок. Не то, чтобы я сомневался, азарт уже кипит в крови, просто неожиданно.
Подумай. До моего приезда, слышу и в её голосе увлечённость. А потом в заведённой машине взрывается басами музыка. И я уже еду!
5. Виктория
Застываю как вкопанная перед закрытыми дверями. И «смотрю, как в афишу коза» это сейчас как раз про меня.
Грязное затоптанное мраморное крыльцо. Мусор. Пыльные окна. Меня словно пару лет не былотак здесь всё изменилось. До постапокалиптической неузнаваемости.