Скажите, а где теперь найти компанию «Гладиатор»? пытаюсь я узнать хоть что-нибудь у недовольного охранника, усатого, как таракан, и вредного, как почтальон Печкин без велосипеда. Он даже на него похож: высокий, худой. И видно просто вышел покурить, судя по пачке сигарет в его руках, чем откликнулся на мой настойчивый стук. Они переехали?
Девушка, клуб закрыли, офис распустили. Где скрывается директорпонятия не имею. Мне платит не он, поправляет он портупею со значком «охрана» и достаёт сигарету. Прикуривает. И, не глядя на меня, идёт к засиженному голубями парапету, огораживающему большое крыльцо.
А кто вам платит? не собираюсь я уходить с пустыми руками. Догоняю его и встаю рядом, как оловянный солдатик.
Хозяин здания. Или хозяйка. Их там сейчас не разберёшь. Платят и ладно, выпуская дым, подставляет он лицо яркому солнцу. Вот и отгоняю целыми днями желающих узнать, когда заработает бассейн или где найти бывшее руководство.
Неужели столько людей выкинули на улицу без работы? никак не хочу поверить я в происходящее.
Слушайте, дамочка, шли бы вы подобру-поздорову, обдаёт он меня терпким табаком. И от этого запаха, мужского, грубого, такого тяжёлого и чужого, неожиданно замирает в груди. Где Алекс всегда напитывался этим табачищем, что оставался на его одежде лишь лёгкими нотками, но всегда угадывался? Неужели, как раз проходя эту «охрану»?
А вы давно здесь работаете?
Давно. А что? мерит он меня пристальным взглядом, пытаясь вспомнить. Прищуривается подозрительно, но видимо, не запомнилась я ему ничем, как и он мне. Или вы тоже из этих, из газетчиков?
А что? возвращаю я ему испытующий прищур.
Да ничего. Просто ходил тут один, в круглых очёчках, лысоватый, как Берия, всё вынюхивал. А потом я статью его прочитал в газете. Таких глупостей понаписал. Тьху! Нашёл тоже с кем разговаривать, вытирает он усы, словно и правда плюнул, и снова затягивается. Молодёжь башкой своей думать вообще разучилась. Сидите в своих телефонах. А что под носом происходитне видите.
А с вами он, значит, не поговорил? легко угадываю его обиду, что обошла его стороной пресса, а ведь он бы порассказал. Интересно, что?
Не поговорил. Но вот вы о ком подумали в первую очередь? взмахивает он костлявой рукой с зажатой в пальцах сигаретой. О людях, что на улице остались. Правильно? Целая огромная компания, кивает он назад, но не оборачивается, и всех под зад коленом. А он что? Падла!
Кто? Журналист? хлопаю я глазами, пока Печкин нервно суёт в зубы сигарету.
Да какой журналист! отмахивается он. Этот очкарик вон с Коляном поговорил, сменщиком моим, который во, изображает охранник, будто тыкает по клавишам телефона. Ему что пишут в интернетах, то и правда. Нарушения, нарушения! Какие нарушения, когда там чистохоть с пола ешь. И всё по нормам. Поди и понаписал гадостей с его слов. Мн-н-н
Он дёргает головой, словно у него заболел зуб, стряхивает пепел. Молчу, жду, вижу, что у него накипело.
А Берг, тяжело вздыхает он, скрестив руки на груди. Как только язык у них поворачивается всякую чушь про человека нести. И ведь ни один не вспомнил, даже не обмолвился, что Берг из собственного кармана людям зарплату выплатил, прежде, чем распустить. Типа обязан был. Да никому он не обязан! А всё равно не выпнул людей, как собак, на улицу, хоть эта новая хозяйка и распорядилась. Вот кто падла! Ещё извинился за неё, за суку. А-а-а! Кому что объяснишь разве, вновь сокрушённо машет он рукой. Никому нет до этого теперь дела. Моя жена вон простой уборщицей работала, а Берг даже о ней похлопотал, пристроиться помог. Нет, не допустил бы он такого никогда, чтобы людей опасности подвергать. Подстава это всё, вот что я вам скажу.
Он тушит бычок о торец облицовочной плитки и, несмотря на переполненную урну, отправляет его в глубину скопившегося мусора.
Вон, гляди, что творится, кивает он головой на кучу. Устроили бардак. Вся странабардак!
И слышна в его словах и обида, и такая горечь, что и не знаю, чем его утешить. Только его мнение о Берге, мнение простого работяги, считающего своего бывшего начальника не зажравшимся толстосумом, а хорошим человеком, поднимает в душе такое желание возмездия и справедливости, что хоть на баррикады лезь.
«А я его жена», хочется заявить с гордостью. Но, конечно, прикусываю язык, иначе что же отвечу на вопрос: где я раньше была.
Тебе кто нужен-то был, девонька? обращается охранник, уже уходя, с теплотой в голосе и совсем по-отечески.
Берг, выдыхаю я.
Так поищи его в «Идиллии». Знаешь, где это?
Знаю, знаю, киваю я на ходу, потому что ноги уже несут меня к машине. Как же я сама не догадалась! Спасибо!
Печкин махает мне на прощанье рукой.
На ходу достаю из кармана телефон и набираю Маринку.
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа сети» сообщает бездушный голос. Чёрт!
Набираю Стаса. И тот же ответ оператора. Да что ж такое!
Длинные гудки в телефоне Лорки. И я даже останавливаюсь, не дойдя до машины, уже готовая услышать её хрипловатый голос, но звонок обрывается.
Да, твою же мать! выдыхаю, резко опустив плечи.
И уже собираюсь перезванивать, когда от Лорки прилетает сообщение, что она у стоматолога и перезвонит.
Слава богу! с облегчением опускаюсь на сиденье, всё ещё глядя на экран.
Хорошие новости? закрывает Славка двери в своём гоночном болиде.
Можно сказать и так, сразу пристёгиваюсь.
Куда едем? удивляет он меня, плавно, с изяществом разворачивая машину на пустой парковке.
Я по памяти называю адрес, и он только кивает в ответ.
Невероятно, но люди его любят, Берга, делюсь я полученной информацией. Такое зло берёт на эту Наденьку. Порвала бы голыми руками гадину.
Так может к Наденьке и заедем? ржёт Каланча. Жаль упускать твой боевой настрой.
Не знаю, как Берг, а я её сама достану. У меня к ней личные счёты. Выдергаю на хрен все её жиденькие волосёнки!
Моргала выколю и пасть порву, снова смеётся он. В угол поставлю! Редиски! У меня там кстати, бита где-то под сиденьем валяется, могу одолжить.
Сволочь ты, Калашников, сокрушённо качаю головой. Вот и делись с тобой потом сокровенным.
Складываю руки на груди и отворачиваюсь к окну, всем своим видом показывая, что больше не намерена с ним разговаривать. Знаю, что выгляжу как нахохлившийся воробей. Вижу краем глаза, как эта ехидная рожа улыбается. Но мне сейчас не до него. И не до Наденьки. И не до всемирного потопа, если бы он даже надвигался. Я жду встречи с Алексом, которая возможно приближается с такой стремительной скоростью, что меня даже подташнивает.
Но машина неожиданно сворачивает в карман и останавливается.
Это не «Идиллия», с недоумением разглядываю место.
Я знаю, приглашает меня в открывшиеся двери Каланча.
Ну и куда мы приехали? упираю руки в бока, разглядывая какое-то питейное заведение.
Ты когда ела последний раз, Матрёшка? обнимает он меня за плечи и мягко увлекает за собой в сторону входа.
Слав, я не хочу есть, сбрасываю я его руку. Мне некогда сейчас есть.
Я тебя кормить и не собирался. Это ему, показывает он пальцем на живот на ходу и вновь прижимает меня к себе за плечи. Это кстати, мальчик или девочка?
Не знаю ещё. Третий месяц всего, в последней надежде оглядываюсь на машину.
А вообще, ты бы сейчас ещё ехала на своём метро к клубу, так что, знаешь, преодолевает он моё ослабевшее сопротивление и открывает дверь в кафе. Кстати, хочу заодно показать тебе, что нашёл в интернете про твоего Берга и не только, пока ты там бегала.
И этим меня окончательно убеждает.
6. Алекс
Кто бы мог подумать, что десять шаговэто так далеко.
Но я собой горжусь. Я дошёл до ванной. И я поссал в унитаз! Вот такое достижение. Не в судно, будь оно неладно. Не сцепив зубы со стыда. Не отворачиваясь от унижения. Взмок, как мышь, от напряжения, передвигая ноги. И писал, сидя на толчке, как девочка. Но, чёрт побери, я сделал этоподнялся с кровати.
Бросаю последний взгляд в зеркало. Похудевший, осунувшийся, серый, заросший неухоженной щетиной. Такой бандитской рожи у меня даже после самых кровавых поединков не было. Хотя эти сходящие синяки, подсохшие раны и ссадины уже не пугают. Хорошо представляю, что было до этого: заплывшие глаза, сломанный нос, бритый череп с окровавленной повязкой. Так что я уже красавчик!