Похоронил, товарищ комиссар,прошептал Щуров, глаза его блестели в темноте.Теперь не будет от меня гадам никакой пощады. Мстить и мстить, пока жив!он сбросил забинтованную руку с подвязки.
Группа ждала еще какое-то время. Пожар, широко видимый на севере, утихал багровой зарей перед ненастьем. Ночь стряхивала с высоты редкие капли дождя. В небе мощно гудели самолеты. Шабунин сказал:
Бомбят и бомбят. Кажинную ночь с двадцать второго июля. Смоленск у него. Очередьна Москву и Ленинград.
Все промолчали. В ближней деревне, слышно по голосу, который то усиливался, то замирал, с причитаниями плакала женщина.
Сорокоустсказал Шабунин.Моя соседка сына оплакивает. Погиб в первые дни войны. Позавчера похоронная, а вчера немцы заявились. Сколько еще сорокоустов будет Если все слезы в Деснуиз берегов выйдет. Эх, где-то мой сынок!
Ночью перешли Десну вброд. На восточном берегу реки оборону занимали части Сорок третьей армии. Все в группе повеселели. Жолымбетов напомнил Веденееву:
Товарищ комиссар, вы сказали: придем в Берлин, придем в Кенигсберг. Этотак, нам ободрение делать?Нет,ответил Веденеев.Если война, то до победы. А добивать врага на вражьей земле
Не скоро пришло то время, а все же пришло.
Штормом ворвалась Красная Армия в январе сорок пятого года на немецкую землю. Перед нашими войсками недалеко был Берлин. В Восточной Пруссии Одиннадцатая гвардейская и другие армии Третьего Белорусского фронта в марте вели бои южнее Кенигсберга. Дивизии Сорок третьей армии стояли севернее города-крепости и готовились к штурму.
3
В поселке расположились кроме штаба дивизии медсанбат, тыловые подразделения. Военных много. Колчину попадались навстречу офицеры, все старше званием, и поминутно надо было вскидывать руку для приветствия. Ему отвечали и не отвечали; он убедился, что тут не очень соблюдают правила взаимных приветствий,люди хорошо знают друг друга и не церемонятся. В молодом лейтенанте в новой шинели они угадывали новичка.
Передний край находился километрах в пяти-шести южнее поселка. Там, в желтоватой сырой мгле, иногда раздавались пулеметные очереди, глухие, слитные. Редко, как будто для того лишь, чтобы напомнить о себе, басовито перекликались пушки.
Сразу за поселком батальон, выведенный с переднего края, учился штурмовать форт, изображенный в виде высокого вала с окнами-амбразурами. Перед валомлощина с крутыми, подрытыми берегами, и в ней немного воды, темной, холодной. Бойцы в коротких ватниках бежали по шаткому мостику и кидали в амбразуры гранаты-деревяшки, и нередко кто-нибудь срывался с узкого, ненадежного мостика.
Повторить атаку!громко командовал полковник, руководивший занятиями, высокий, в папахе с зеленым верхом.
Колчин подумал, что это и есть Афонов, заместитель комдива по строевой части, и с ним предстоит встретиться не сегодня, так завтра.
«Крепкий дядька,подумал Колчин, прислушиваясь к раскатистому басу полковника.Не то что Веденеев».
Начальник политотдела не совсем понравился Колчину. Службист, должно быть. Он не придал значения словам о Майселе. Нельзя проявлять недоверия! А задуманное дело с письмом к немецкому генералу может обернуться кукишем.
Все-таки Колчин упрекнул себя за то, что держался перед начальником политотдела неправильно, нехорошо. Но у него было принципом: когда кто-либо начнет кричать, нагоняя страху, тому показать, что сотрясение воздуха голосом бесполезно,и грозная буря стихнет.
Бойцы который раз бежали по мостику, срываясь в холодную воду. Так же будут падать они при штурме форта, скошенные пулеметным огнем, и не встанут. Мало кому удастся бросить гранату в амбразуру. Мало останется от этого батальона. Сколько жизней взяла война
Вспомнил Колчин осажденный Ленинград. Там люди тихо умирали от голода в своих квартирах, гибли в домах и на заводах при бомбежке, на улицах при артиллерийском обстреле. Смерть была явлением частым и обычным, изо дня в день рядом, и думалось Колчину: «Если упаду, обессиленный вконец или сраженный осколком, последней мыслью будетничего удивительного».
Чувство страха притупилось. Боязнь все равно ничего не могла бы изменить и тем более спасти.
Комбат увел измученных тренировкой бойцов. Серые сумерки мокрыми волчьими шкурами тянулись по грязным полям и дорогам в поселок. Кое-где в окнах засветились огнивражеских самолетов не особенно боялись: их мало, да и погода нелетная.
Промчалась легковая машина, обрызгав Колчина. Он нагнулся и стал перчаткой счищать грязь с полы шинели. Машина остановилась. Из нее вышла девушка в ладно подогнанной шинели с погонами лейтенанта медицинской службы и в шапочке-кубанке. Та самая
Она посмотрела на Колчина и рассмеялась.
Извините.
Ничего,сказал он, подумав, что лучше идти своей дорогой, но девушка уже стояла рядом с ним.
Она была красива. Пышноволосая, глаза карие, глубокие, нос с маленькой горбинкой.
Вы из пополнения?спросила она.
Да. Сегодня
Где будете служить?
В политотделе.
О, тогда мы увидимся еще. Давайте знакомиться,она сдернула перчатку.Лена Гарзавнна. А вас? Нет, имя скажите. Интересный, на других не похож,говорила она, бесцеремонно разглядывая Колчина.А почему у вас глаза дикие?
Дикие? Не замечал.
С такой зеленоватой каемочкой.
Это возможно.
Мне нравятся.
Девушка не выпускала руку Колчина, и незаметно для себя он оказался в дверях дома, возле которого стояла машина.
Товарищ лейтенант,позвал с лестницы шофер.Вас полковник ждет.
Сейчас,отозвалась она, не глянув на шофера, и продолжала говорить Колчину о каких-то пустяках.
Вас ждут,напомнил Колчин.
Пусть,отмахнулась Гарзавина.Расскажите, откуда вы?
Как-нибудь после. Я видел вас возле контрольно-пропускного пункта, но машина была другая. С вами поехал майор Наумов.
Мы знакомы. Я к отцу ездила. Он генерал, командир танкового корпуса. Поздравила с днем рождения,рассказывала Гарзавина, не спеша на зов сверху.Виделись всего час. Там идут тяжелые бои. Оттуда поехала в полевой госпитальотец попросил навестить раненого командира танковой бригады Героя Советского Союза
Колчин плохо слушал. Дочь генерала, командира корпуса! Навещала Героя Советского Союза, здесь ее ждет полковник, а она не торопится Колчин попытался размышлять отвлеченно, видя себя и ее как бы со стороны:
«Зачем она прицепилась к молодому лейтенантику из пополнения? Просто увидела нового человека, и захотела показаться емусмотри, какая красивая и важная. Надо уходить».
Но убраться следовало бы раньше.
Леночка!громыхнуло сверху. Колчин по голосу узнал и потом увидел того самого полковника, который руководил занятиями штурмового батальона. Обращение по имени объяснило, что Афонов вызвал Гарзавину не по службе.
Девушка застучала по лестнице каблуками аккуратно сшитых хромовых сапожек. Афонов спустился вниз. Колчин вытянулся, доложил о себе.
Молодой человек,сказал Афонов укоризненно, и Колчин тотчас внутренне настроился ответить на выговор спокойствием.
У меня есть воинское звание, позволю напомнить, товарищ полковник.
Афонов рассердился.
Без вызова к заместителю командира дивизии не ходят, товарищ лейтенант, позволю напомнить вам. И чтобы впредь это не повторялось.
Есть, товарищ полковник!Колчин хотел повернутьсу, Афонов удержал его.
Обождите. Уж если пришли, поговорим. Довольны назначением?
Не очень, товарищ полковник,признался Колчин. Несмотря на резкость в словах, Афонов вызвал уважение: он был, несомненно, крепкого характера.
Почему?спросил он не строго, а с явной заинтересованностью.
Я мечтал о другом Готовился к работе разведчика в тылу немцев, был у партизан. Но обстоятельства помешали мне, товарищ полковник,с той же искренностью пожалел Колчин.
Вот как! Да вы, лейтенанти, не договорив, полковник пригласил к себе.
Вслед за Афоновым Колчин прошел в переднюю комнату. Дальше была другая комната, дверь закрыта не плотно, и Колчин увидел там обеденный стол, на котором стояли две бутылки вина, тарелки. Гарзавина прикрыла дверь и остановилась у косяка.