Не принимайте всерьез
Гости склонились над тарелками. А Леночка, возмущенная, с разгоревшимся лицом, продекламировалатолько четыре строки:
А вы на земле проживете,
Как черви слепые живут:
Ни сказок про вас не расскажут.
Ни песен про вас не споют.
Эффект получился совсем неожиданный. Гости положили вилки, ложки на стол, ираздались хлопки аплодисментов. Мать сказала:
Леночка мечтает о фронте. А ей в артистки пойти бы.
Гости охотно согласились:
Несомненные способности.
К тому жекрасавица.
Продекламируй нам, Леночка, еще что-нибудь.
Фальшивые вы Как не стыдно!крикнула она и выбежала за дверь.
Вскоре после этого приехал отец. Погоны полковника, ордена. Он приехал всего на два дня и только ради дочери.
Они сидели в парке и говорили о том, как ей быть. Отцу очень не нравилось, что она живет с матерью. Леночка сказала:
Поеду с тобой на фронт, хоть санитаркой.
Отец не согласилсямолода. Договорились так: Леночка поступит в медицинское училище, потом можно и на фронт. Отец разыскал в Алма-Ате эвакуированную сюда с Украины семью своего фронтового товарища полковника Сердюка, и Леночка поселилась у Сердюков. Она окончила училище и военные курсы. Отец не решался взять ее к себеотдельную танковую бригаду то и дело перебрасывали с одного участка фронта на другой, и дочери с непривычки придется труднее, чем в медсанбате стрелковой дивизии. Он списался с полковником Сердюком, попросил его взять Лену в свою дивизию.
Вот каким образом она оказалась в дивизии Сердюка. Отец давно уже стал генералом, командует корпусом, а почему-то не берет дочь к себе. Леночка приехала к нему без приглашения.
Тонко прогудел телефон, Гарзавин взял трубку. Звонил командир стрелкового корпуса генерал Гурьев, просил выручить полк Булахова, атакованный немецкими танками.
Булахову надо помочь,сказал Гарзавин.А танки какой дивизии? «Великая Германия»! Тогда тем более. Сколько я людей и машин потерял в схватке с этой дивизией И каких людей! Да, может быть, и не в счете дело. Но у генерала есть здесьГарзавин ткнул рукой себе в грудь.В моих жилах часть кавказской крови. Не смейтесь, Степан Савельевич, а то положу трубку. Сейчас, сейчас, вызываю штаб.
Отдав нужные распоряжения, Гарзавин сказал ординарцу:
Попроси сюда старшего сержанта Малевич. Дочь надо устроить.
Леночка не поняла, зачем нужен какой-то старший сержант! Мужчина покажет ей, где спать
Вошел не он. В военной форме вошла девушка, курносенькая, с острыми скулами и коротко остриженными прямыми волосами. Она доложила:
Товарищ генерал, сержант Малевич по вашему вызову
Не сержант, а старший сержант,строго поправил генерал.
Прошу извинить. Не привыкла еще.
Просьба к вам, старший сержант: возьмите к себе переночевать мою дочь. Мне предстоит много хлопот. Завтра устрою ее. Вместо вас у рации пусть дежурит Калачев.
Есть, товарищ генерал.Девушка приветливо улыбнулась Леночке.Идемте.
Впервые Гарзавин назвал радистку не по имени: рядом находилась дочь, смущавшая его. Но сейчас он думал уже не о ней, а о предстоящем ночном бое и ждал доклада из штаба, как выполняются отданные приказания.
* * *
Полк Героя Советского Союза Булахова с ходу занял деревню недалеко от шоссе. Здесь предстояло готовиться к штурму Кенигсберга.
Наступил вечер. На земле лежал туман, устойчивый и такой густой, что его, казалось, можно брать руками. Гвардии полковник выдвинул к шоссе батарею пушек и выслал разведку. Вскоре вернулись двое разведчиков и доложили:
На шоссе показалась большая колонна, идет в сторону Кенигсберга.
Чья колонна?
Не разглядели. Туман. Нам приказано срочно предупредить. Командир взвода с остальнымитам.
С биноклем в руках гвардии полковник вышел на окраину. Колонна сквозь туман различалась смутно: впереди, кажется, два танка, за ними автомашины с пушками на прицепе. Отослав связного в штаб с приказом готовиться на всякий случай к бою, выдвинуть все орудия, Булахов один прошел узкой колесной дорогой к шоссе, остановился у дерева, прислонившись к мощному стволу, и поднял бинокль. И тут послышался легкий шум мотора. Из тумана выплыла, совсем недалеко, немецкая машина «опель» серой окраски. Она шла по дорожке в деревню. Таких машин в наших войсках стало много, «опель»не доказательство, что это немцы. Машина остановилась.
Из нее вылез, согнувшись, немецкий офицер с витыми погонами на шинели и в высокой фуражке. Хлопнув дверцей, он направился не спеша прямо навстречу Булахову. Либо уверен был, что тут свои, либо слабоват глазамион не замечал человека, прислонившегося к толстому дереву.
А Булахов видел не только его. Он видел, что шофер склонил голову на руки, сжимающие руль, и больше в машиненикого.
Он без лишних движений опустил бинокль, который повис на ремешке, и расстегнул кобуру, вынул пистолет, не собираясь пока стрелять: немецкий офицер окажется в безвыходном положении, поднимет руки, и встреча кончится мирно. Булахов сказал тихо, чтобы слышал только офицер:
Хендэ хох!
Словно ударившись о что-то головой, немец вздрогнул, остановился. Булахов успел заметить, что он не молод, судя по погонам, кажется, полковник, у него дряблые щеки, почти седые брови, и что он сильно испугалсяострый кадык судорожно дернулся вверх, нижняя губа отвалилась, обнажив редкие зубы. Он не поднимал рук, Булахов повторил команду, чуть возвысив голос.
Немецкий офицер торопливо схватился за кобуру пистолета, забыв о перчатке на рукепальцы не смогли отстегнуть кнопку. Он сдернул перчатку, чтобы достать свой вальтер.
Противников разделяло малое расстояниетут не промахнешься. Они были очень разные. Тридцатилетний советский полковник, высокий, кавалерийской выправки. Немецкий офицер старше годами, чуть горбился, но высокая фуражка с блестящим козырьком придавала ему вид бравый. Он еще не успел дернуть затвор вальтера, поставить на боевой взвод или сдвинуть предохранитель, и у Булахова была в запасе лишняя секунда. Возможно, немец одумается, бросит оружие? Ведь это не стычка на поле боя. Нет, он хочет сразиться один на один.
«Давай, фриц!Булахова охватил тот молодой задор, когда забывается о смертельной опасности и все тело пружинисто сжимается, готовясь к удару. Но и распалившийся, он сохранял внешне спокойствие, и голова оставалась светлой.У тебя пистолет, и у меня пистолет. Согласен даже устроить кулачный бой. Но только не хитритьне на того наскочил. Ты готов насмерть драться? Давай! Лишь бы Николка не помешал».
Но Николка не мог быстро вернуться. И ничто не могло помешать поединку гвардии полковника Героя Советского Союза Булахову с немецким полковником кавалером рыцарского креста Рюдером, поединку случайному, но неизбежному.
Холодная капля упала с дерева за воротник, прямо на шею. Булахов уже не думал ни о чем, и времени на то не было. Он стерег каждое движение немецкого офицера. Оберст не решался стрелять навскидку. Он воровски, незаметно поднимал пистолет, прижимая его к боку. Нечто похожее на страдальческую улыбку наползало на его лицо. Он успел поднять вальтер на уровень груди и опоздал на какую-то долю секунды.
Легкий пистолетный выстрел вызвал громовое эхо. Пушки ударили по немецкой колонне прямой наводкой, и кинжальный огонь всего оружия обрушился на нее. На узком шоссе немцы не успели развернуться для боя.
Это была одна из воинских частей противника, прижатых к заливу, пытавшаяся вслепую проскочить к Кенигсбергу.
Непроглядная тьма с вечера накрыла деревню Годринен, занятую полком Булахова. Никто не отдыхал. В штабе вели подсчеты и расчеты: сколько потеряно и что надо бы получить перед штурмом Кенигсберга.
В одном из домов оказались гражданские люди. Замполит послал туда переводчика и штабного писаря Ольшана. Дом принадлежал помещице. Внизу, в большой комнате, со стен из тяжелых позолоченных рам смотрели старики в мундирах, сухие, строгие женщины с костлявой полуобнаженной грудью. Голые красавицы лежали на травке возле пруда. А под этой идиллической картиной на диване и в креслах расселись красноармейцы и ужинали, зажав в коленях горячие котелки. Тут же оказались три русских паренька лет по семнадцати-восемнадцати. Ребята рассказывали о своем житье у помещицы.