Будет выполнено, товарищ полковник,сказал Наумов.
Колчин не уловил в разговоре Афонова с комбатом ничего особенного. Выйдя за Афоновым, лейтенант обратился к нему:
Товарищ полковник, не следует ли воспользоваться боем батальона для засылки немцев за линию фронта?
Нет,быстро ответил Афонов, словно он уже обдумывал этот вопрос.Бой взбудоражит немцев на всем участке.
«Башковитый и решительный»,только и мог подумать Колчин об Афонове.
«Приказ выполнен. Афонов выполнил боевой приказ! Ланд-Грабен форсирован, наведена переправа через канал».Трум-тум-тум!напевал Афонов бодрый мотив после доклада Сердюку, который поручил своему заместителю заняться наградными листами.
В этом бою участвовал от батальона Наумова всего один взвод с пулеметами. Майор тоже прислал донесение и просил о награде Щурову и Жолымбетову.
Вечером Афонов отмечал свой успех. Пригласил Гарза- вину, распорядился накрыть стол.
Войдя, Леночка перед зеркалом поправила волосы и застыла в нерешительности: верно ли сделала, приехав сюда?
Раньше комдив изредка приглашал ее к себе пообедать вместеон помнил давнюю дружбу с Гарзавиным. Когда Сердюка ранило и дивизией командовал его заместитель, машина Афонова стала приезжать за Леночкой в медсанбат. Вначале многие думали: Афонов выполняет просьбу Сердюкаприсматривает за дочерью генерала Гарзави- на. Но вернулся Сердюк, а машина Афонова по-прежнему лихо подкатывала к медсанбату.
Леночка все отлично понимала. И не отказывалась от поездок.
А сегодня, приехав, стояла в нерешительности и недоумении, словно она попала не туда, куда надо бы. Леночка посмотрела на Афонова и подняла брови. Полковник, о храбрости которого много толковали в дивизии и которым Леночка одно время любоваласьбогатырь с виду,сейчас показался ей старым, хотя ему было не больше сорока лет. Она перевела взгляд на маленькую электрическую лампочку, горевшую от движка. Лампочка светила слабее, чем в прошлые вечера. Или так показалось. Потому что рядом вспыхнул другой свет, более яркий. Леночка чутким сердцем почувствовала притягательную теплоту его
«Зачем же я пришла сюда, если думаю о Колчине?спрашивала она себя,Зачем бросила работу? Надо ли было уезжать из медсанбата, хотя бы и по вызову полковника? Я же отлично понимаю, что ему нужно. Так зачем же?»
Леночка, все еще не подходя к столу, сказала:
У нас сегодня много раненых.
Не очень Я знаю сколько. Присаживайтесь, Леночка.Афонов взял высокую откупоренную бутылку и налил в хрустальные рюмки густого рубинового вина.
Гарзавина выпила, но не развеселилась. Стол был уставлен тарелками, горкой лежали конфеты, но Гарзавина не замечала ничего, машинально отламывала кусочки хлеба и медленно жевала.
Лейтенант Колчин переоделся в форму немецкого офицера, пошел к ним в тыл и привел десять пленных. Это правда?задумчиво спросила она.
Он сам говорил?
Нет. В медсанбате слышала.
Но вы встречались?допытывался Афонов. Гарзавина заговорила о Колчине не случайно, и надо изобличить его в хвастовстве и лжи.
Он приходил в медсанбат с больным пленным немцем, чтобы показать его врачам. Лейтенант Колчин ничего не говорил мне. Я после услышала. Если он привел десять немцев, то, конечно, переодевался в немецкую форму.
Восьмерых привели в политотдел, это верно,сказал Афонов, следя за выражением лица Гарзавиной.Но Колчин пока ничего не сделал.
Нет, сделал. Он может,Леночка мечтательно подняла глаза.Он такой! Сами же говорили: редкостный, необыкновенный. Вообразить только: наш лейтенант в форме немецкого офицера там, среди врагов Пойду сейчас в политотдел, поздравлю.
Как ни удерживал ее Афонов, Леночка оставаться дольше не захотела.
«Сам виноват,подосадовал Афонов.Пригласил сюда Колчина, при Гарзавиной расспрашивал, похвалил У нее в головемолодой, красивый, необыкновенный, черт побери! Хоть бы скорее наступление. Тогда все эти мысливон!»
* * *
Неприятность случилась у Колчина, даже больше чем неприятность,ЧП! Не по его, правда, вине.
У фельдфебеля, перешедшего на нашу сторону с группой Штейнера, хлынула горлом кровь. Лейтенант Колчин отправился с ним в медсанбат. Врачи определили туберкулез легких. Фельдфебель просил сказать прямо, сколь это опасно, и услышал: болезнь уже в такой форме, что утешения были бы фальшью.
Колчин и фельдфебель пошли обратно в политотдел. По улице двигались тяжелые орудия самоходно-артиллерийского полка. Фельдфебель крикнул: «Лебен зи воль!»прощайте!и бросился под гусеницу.
Солдаты знали о болезни своего фельдфебеля, верят, что русские тут ни при чем. Но Веденеев разволновался. Если эта история станет известна за линией фронта, вражеская пропаганда поднимет радиовой: немецкий солдат умрет, но не сдастся в плен
На другой день утром в штабе дивизии Веденееву вручили телеграфный запрос: срочно представить в политотдел армии письменное объяснение случая с фельдфебелем-перебежчиком.
Афонов сказал:
Много цацкаетесь с немцами, подполковник. История получилась действительно паршивая. Виноват лейтенант Колчин. Но попрекать я не стал бы. По характеру и подготовке он разведчик, а не политработник, и целесообразнее отправить Колчина в распоряжение штаба армии. Впрочем, я в ваши дела не вмешиваюсь.
Ой ли?!вырвалось у Веденеева.
Он просматривал наградные листы и огорчался. На Шурова и Жолымбетованет! Майор Наумов просил о награде. В политдонесении из полка сказано: Щуров и Жолымбетов сорвали контратаку роты немцев у Ланд-Грабена, поддержали огнем продвижение батальона. Веденееву понятно было, почему здесь нет Щурова и Жолымбетова и надо избавиться от Колчина Плохо, если сугубо личное берет верх над заботами о деле.
С Афоновым надо бы поговорить. Сейчас нужно всем вместе думать об одном: как разбить врага. Но с Афоновым не выйдет мягкого разговора. Пробовал Веденеев усовестить его, когда он в отсутствие Сердюка начал вызывать к себе Гарзавину. Ничего из этого не вышло, одна трепка нервов.
Но поговорить о Гарзавиной надо, обязательно надоиз-за нее возникают ненормальности.
И только потому, что сейчас не время для споров и не нужно обострять отношений, начальник политотдела пошел к Сердюку: комдивдавний друг генерала Гарзавина.
Сердюк слушал, потирая бритую голову. У него добрые глаза, курносый нос, и от всего широкого лица веет добродушием. Он редко нервничает, и объясняться с ним много легче, нежели с Афоновым.
Вот еще морока мне с этой девчонкой,сказал комдив и затребовал из штаба боевое донесение комбата Наумова.Подвигайтесь ближе,сказал он Веденееву,На то пошло, давайте уж потолкуем не только о Гарзавиной. Почему вы не ладите с Афоновым? Афоновмой боевой заместитель, всегда на самых важных участках, а у вас с ним В чем дело?
Хорошо, товарищ генерал. Давайте по-партийному, ничего не скрывая.
Можно и просто как боевые товарищи.
Согласен. Разрешите, я закурю.Веденеев достал папиросу.Видите, уже начинаю волноваться. Есть у каждого фронтовика больное место, которого лучше не трогать. Каждому дорого свое, пережитое. Кровная обида будет нанесена, если сказать: вы находились на второстепенном участке фронта, отступали, топтались на месте, и чего стоит ваша служба! А вот мы, дескать, совсем другое Верно я рассуждаю, товарищ генерал?
Начало верное. Пошли дальше.
Идем!Веденеев резко выдохнул дым и отогнал его рукой.Тронуть больное место, и спор возникнет горячий, он доведет до крайностей. Заговорит не мелкое чувстводело коснется собственной жизни, службы честной и усердной, судьбы родных людей, товарищей, воевавших рядом, похороненных кое-как и оставленных не похороненными
Все это верно. Давайте о себе и Афонове,поторапливал Сердюк.
Это о себе я сказал, и о васобо всех, кто воюет с сорок первого года. Афонов появился на фронте летом сорок четвертого. А раньше он помогал формировать в тылу воинские части, обучать их. И сам училсяна ошибках и опыте других, погибшихВеденеев глубоко затянулся и сквозь кашель:Но не научился не приобрел ни капли чувства благодарности.