Ну, чего насупился! Я ведь ничего такого тебе не сказал А знаешь, и в нашей части был один паренек: подобрали его в белорусской деревне, еле живого. Немцы сожгли там все до одной избы и людей поубивали, говорят, за связь с партизанами. А парнишка уцелел, спрятался в подвале. Сырой картошкой питался, нечем больше. Там мы его и нашли. Взяли сперва в обоз, а потом, когда выправился, стал посыльным при штабе. Ты-то был не посыльным?
В разведке.
Ну ты, братец, даешь! Опять меня срезал.
Это откровенное признание примирило Мишку с Алексеем.
Так с разговорами они и дошли до города. Прямо на самой окраине его, по обе стороны дороги, увидели широченный противотанковый ров и «ежи» из сваренных рельсов.
Елец тоже был изрядно разбит: взгляд часто натыкался на развалины каменных, с подтеками копоти, зданий. На одной из улиц высилась громадная куча кирпичей, щебня и бетона. Им сказали, что здесь фашистские стервятники разбомбили наш госпиталь: ни один раненый не спасся. Прямым попаданием в ночное время ударили: кто-то ракетами навел самолеты.
Прежде всего надо было побывать в военкомате. Однако там не оказалось нужного начальника, и Алексей остался ждать его, а Мишку отпустил поглядеть город.
Елец! Мужественный и многострадальный городюжная окраина русского подстепья. Не раз налетали на него с Дикого поля тучи степных кочевников и осыпали стрелами крепостные стены. Тамерлан, дорогой ценой выиграв кровавую битву, предал огню и опустошению этот маленький несгибаемый городок, смело вставший со своей немногочисленной дружиной на пути его несметных полчищ. Вот и для гитлеровских орд древний город стал последней роковой чертой.
Мишка шел по улицам города и всюду видел разрушения. И подумалось ему, что хоть и в малой мере, но и он причастен к освобождению родных мест.
Пришел Мишка к высокому речному обрыву за величественным собором, откуда открывался широкий вид на заречную часть города. От железнодорожного узла долетали частые гудки паровозов, а по мосту то и дело гулко громыхали товарняки: на платформахнакрытые брезентом орудия, танки. Шли поезда на запад, по направлению к Орлу.
Еще раз окинув взором привольно раскинувшееся заречье, он повернулся и пошел в военкомат.
Алексей уже ждал его, пора было возвращаться домой. В военкомате выдали нужный документ на срочное изготовление протезов рук.
Перекусили в чайной на Торговой улице и пошли по сквозной улице, носящей имя славных коммунаров, вступивших в неравный бой с белогвардейцами. Перейдя на окраине города Ефремовскую дорогу, они увидели стоящий у обочины большака «виллис». Около него был только шофер в замасленной гимнастеркенакачивал колесо.
Не подкинешь нас, браток, до Казачьего? обратился к нему Алексей.
Тот оторвался от дела и посмотрел на подошедших:
Чего же не подвезти! Подождите немного, накачаю поедем.
Шофер, видать, устал: чернявые волосы мокрыми прядями прилипли ко лбу.
Я бы тебе помог, да видишь извиняюще пожал плечами Алексей.
Как не видать, отозвался тот.
Давайте я, дяденька, покачаю? вмешался Мишка.
Ну, потренируйся, уступил ему насос шофер.
Мишка заработал быстро-быстро, но вскоре сбавил темп.
Ты не спеши, малец. Тише едешьдальше будешь! подсказал шофер, закуривая. Сальник что-то пропускает, оттого и долго качаем.
Покурив, шофер подошел к колесу, пнул его сапогом и бросил Мишке:Шабаш! Поехали.
«Виллис» помчался по разбитому большаку, подбрасывая седоков на ухабах.
На фронт? поинтересовался Алексей.
Куда ж еще А ты, гляжу, насовсем отвоевался!
Не дали больше повоевать, гады.
Не знаешь, где ждет тебя погибель, продолжал шофер, недавно под Верховьем ихний истребитель так прищучил меня, что насилу ноги унес. Поле чистое, ни кустика, а он, паразит, на бреющем за мной да как вжарит из пулемета! Я командира своего вез, ну, думаю, убьют, как пить дать! Замедляю ход и кричу ему, чтоб прыгал из машины. Тот так и сделал. А сам я дальше помчал, чтоб от командира пулеметный огонь отвести. Отъехал метров сто и сам из кабины да в кювет. Лежу ни жив ни мертв, а пули полынь секут. И ведь запалил, окаянный, машину-то. Удостоверился, что горит и улетел восвояси А это у меня уже новый «виллис».
Машина ехала по Казачьему.
Ну, где вам остановить?
Вон, сразу же за мостом, ответил Алексей, а выйдя из машины, поблагодарил шофера:Ну, спасибо, брат, за то, что подбросил. А то бы мы все еще топали. Счастливо тебе отвоеваться!
Шофер молча кивнул головой, и «виллис» поехал дальше.
А дома ждала нехорошая весть: Лукерье Стребковой затянуло под молотильный барабан руку и оторвало пальцы.
Слышим, как закричит Луша-то не своим голосом, ну мы давай скорей лошадей окорачивать, рассказывала возбужденная Домнуха Горохова. Глянули, а у нее вся рука в крови и без пальцев. Уложили мы ее на солому, а на ней лица нет. Догадались платком перетянуть руку, а я кофту с плеч и давай обматывать рану.
Ну и где ж она? спросил Алексей нетерпеливо.
Дома сейчас. Позвонили в городмашину оттуда ждем, в больницу надобно везти
Алексей с Мишкой побежали к бригадиркиному дому. У порога встретили Настенку Богданову, Мишкину мать.
Ох, сыночек, горе-то какое!..
Как там она? спросил Алексей.
Плачет. Говорит, не ко времени такое приключилось, хоть бы хлеб убрали
Лукерья лежала на кровати, с мокрым от слез лицом.
Ну, как же это ты не убереглась! начал Алексей.
Лукерья не отозвалась, только чаще заморгала глазами.
А Григорий-то где ж был?
Кончал вон у них землянку ладить, и Лукерья указала глазами на Мишку.
Понятно. Ну, ничего, до свадьбы заживет.
До свадьбы-то, может, и заживет, а хлеба только начали убирать: пойдут дождисгноим Судьба, видно, тебе, Алексей, побригадирствовать. Тебя как сам бог сюда послал.
Ну что ты, Луша! У меня ведь почище твоегообеих рук нет
Ничего, тымужик!..
Мишка за все время не проронил ни слова. Смотрел на мучающуюся не столько от физических, сколько от душевных страданий бригадирку и сочувствовал ей. Он мысленно поддержал ее, когда та предложила Алексею бригадирство. Кому ж, как не ему, руководить бригадой! Григорий? Он специалист, его нельзя занимать другим делом: иначе и кузница и техника вся без хозяина останутся.
Дядь Лень! Тетя Луша праватебе надо брать бригаду, подал голос Мишка.
С улицы донесся гул мотора: приехала из города машина.
В хату вошел мужчина, видимо, санитар, и помог Лукерье выйти и сесть в кабину. Машина уехала.
Ну и дела! Как говорится, с корабля на бал, сказал Алексей. Видимо, придется и в самом деле запрягаться, и, не заходя домой, отправился с Мишкой на ток
Беда в одиночку не ходит. В этот же день бык Чемберлен закатал в поле до смерти бабку Секлетею, был ее черед пасти колхозное стадо.
Григорий, узнав о гибели матери, пришел в ярость. Схватив дома кувалду, он покостылял на Киндинов двор, куда женщины пригнали стадо.
Ты куда? встретил его Алексей.
Пусти, убью гада!..
А ну стой! Ты чего нервы распустил, как баба! Ну, убьешь ты быка и кого удивишь! Остынь, брат. Злость плохой советчик. Сами и виноваты: зачем такую старую послали на пастбище!
Кто ж ее посылал! Сама и настояла: все, говорит, на молотьбе, кому-то надо и скотину пасти
Похоронили бабку Секлетею рядом с дедом Веденеем
Глава одиннадцатая
ОПЕРАЦИЯ «ПЫШКА»
Ночью прошел дождь с грозой. Молотьба приостановилась. Мишка с Венькой, пришлепавшие было по грязи на ток, встретили там только сторожиху бабку Устю.
Какая уж теперь молотьба! За весь день, пожалуй, не просохнет, посетовала она, а когда ребята стали уходить, добавила:Кубышка-то опять за свое принялась! Бабы вчера стадо с поля гналивидели, как она по верху кралась с мешком колосьев. Пшеничку стригла. Мало, видно, ее тогда проучили
Это точно, бабка Устя? переспросил Венька.
За что купила, за то и продаю
Дорогой прикидывали, как наказать неунимающуюся в своей жадности Кубышку. В голову не приходило ничего путного.