Учитель фашисту и объяснил, что Лёвчик кричал и что в штанах искал.
Дядька Осип фашистского языка не знал, поддакивал только, да жаловался на мамку Лёвчика, мол, муж её, Лёвчика отец, против них, фашистов, воюет, стадо коровье всё, как есть до последнего телёнка, увёл от них, фашистов же.
Я ест ссоббакка?! изумился фашист.
И опомниться никто не успел, как Лёвчик валялся рядом с Огурчиком. Так сильно фашист его толкнул.
И мамка не помогла. Её дядька Осип, которого фашисты в полицаи определили, и учитель, что переводчиком стал, держали.
Ошейник с убитого Огурчика фашист в мгновение ока снял. И так же быстро на Лёвчика надел. И заговорил. Быстро-быстро. И злоаж пена с губ летела.
Учитель перевёл.
Ты теперь собака, сказал. Ты обязан ходить на четырёх конечностях и охранять этот двор. Если сюда зайдёт кто-нибудь посторонний, ты должен лаять. Если твой хозяин, учитель махнул рукой в сторону фашиста, прикажет, ты тоже должен лаять и даже выть. Если ты встанешь на ноги, ты будешь наказан. Если ты будешь говорить как человек, ты будешь наказан. Если ты не будешь лаять на чужих, ты будешь наказан. Если ты будешь вести себя как собака, тебя будут кормить. Если нет, тебя кормить не будут.
Мамку со двора дядька Осип со вторым фашистом увели. Больше Лёвчик её не видел.
Учитель задержалсяпосмотреть.
Лёвчик маленькийчетыре всего, половинка не в счёт. Что ему сказали, он же не сразу понял.
Куда ты, мамка? вслед за мамкой кинулся.
На ногах кинулся, не на четвереньках.
Добежал бы, да цепь не далаопрокинула на спину. Фашист подоспелсапогом кованым так по ноге пнул, синё на ноге стало, и болью Лёвчику всё внутри, как кипятком обдало.
Взвыл Лёвчик. Фашист обрадовался.
Как собака вытьэто хорошо, учитель перевёл. Фашисту подсказал:С собакой играть можнопалку кидать. Кидаешь, собака приносит.
Гут!фашист оскалился.
Палку из изгороди досталкинул.
Принести! приказал. Ком! добавил.
Быстрее! переводчик постарался.
Сел Лёвчик на землю:
Не пойду!
Конечно, не пойдёшь, фашист усмехнулся. Через переводчика, понятно, не сам сказал. Побежишь! На четырёх! А не побежишь
Лёвчик сперва не побежал, да по другой ноге опять до синего досталось.
Не бей! заплакал.
Не говорить! фашист приказал. Лаять! Гав-гав!
Я не собака! Лёвчик сказать хотел.
Фашист по лицу ударил. Хорошо не ногой, рукойладонью.
Пришёл Лёвчик в себя и пополз за палкой брошенной.
Фашист рядом шагалсопровождал, командовал:
Голос! Голос!
Вицейветкой с уцелевшего в огороде дерева сорваннойхлестал:
Голос!..
Спал Лёвчик под крыльцом. Кормить его фашист не сталнедоволен был. Утром только пожалелв миску Огурчика воды плеснул. Но, как только Лёвчик руками за миску взялся, тут же сапогом посудину выбил, снова Лёвчика вицей исстегал:
Ты ест ссоббакка! Лакай!
Показал языком, по воздуху поболтал, как лакать надо.
Потом ушёл куда-то, когда второй фашист вернулся. Тот не бил, но и есть ничего не дал.
К вечеру живот у Лёвчика свело так, что хоть помирай. Огурчик опять же рядом лежал, мухи по нему, бедному ходили, раздуло его от жарыпахло сильно, аж голова кружилась. Вспомнил Лёвчик, за что Огурчику кличку его далиогурцы любил свежие есть, только хруст стоял, как в огород заберётся! и заплакал, затянул:
И-и-и!
Гут! кто-то сказал.
Задрал Лёвчик голову, сам на земле лежать остался, а то фашистхозяин. Вернулся. Стоитулыбается:
Гут! Ссоббакка!
Воды дал.
Лёвчик как ткнулся в миску лицом, так разом всю воду и выдул.
Фашисту смешно. По голове Лёвчика потрепал.
Лай! потребовал. Гав-гав!
Гав! Лёвчик сказал несмело. Гав!
Гут! ещё больше фашист обрадовался, сходил в хату, принёс кусок хлеба, на землю рядом с Лёвчиком кинул, съесть разрешил.
Найн!Без рук только.
С того и пошло.
2
Так пошло: Лёвчик лаял на людей, что изредка проходили мимо двора, выл по команде фашиста, бегал за палкойна ту длину, что позволяла цепь, и получал свою порцию воды и хлеба. Изредка ему перепадали каша, варёный картофель и кукуруза. Но чаще Лёвчика награждали побоями. За всё. Даже просто так. Синяков на теле было так много, что Лёвчик не мог их сосчитать. Если бы и умел, не смог бы: как, например, сосчитать синяки на спине?..
Однажды Лёвчику дали мяса.
К его хозяину пришли другие фашисты. Они принесли с собой много бутылок и живую свинью, которую зарезали прямо во дворе. Там же во дворе фашисты развели костёр.
До этого Лёвчик спал. Он вообще старался как можно реже вылезать из-под крыльца. Осень минула половину сроканочи стали холодными. За ночь Лёвчик промерзал так, что за день не успевал согреваться. Была у Огурчика в будке подстилкадомотканина старая, Лёвчик её, с трудом до будки дотянувшись, под крыльцо утянул. На домотканине лежал. Укрывался полотенцем. Ветром с изгороди его, фашистское, сдуло, Лёвчик и подобрал. Фашист искал. Под крыльцо тоже заглядывал, но Лёвчик, не будь плох, полотенце под домотканину засунул. Фашист под неё не посмотрел. А полотенце хорошее былос Лёвчика размером и толстое.
Когда тушу свиньи разделили на несколько частей и одну часть обжаривать стали, Лёвчик из-под крыльца выбрался. На запах. Уж больно вкусным обдаловетер донёс.
У фашистов глаза на лоб полезли сперва, а потом им хозяин Лёвчика объяснил, в чём дело.
Майн хунд! Ссоббакка! сказал, Лёвчика по голове потрепав. И потребовал:Лай!
Гав-гав-гав! затянул Лёвчик.
Фашисты засмеялись, загалделиони были пьяными и довольными, до этого часто повторяли: «Моска! Москау!»и пели свои непонятные Лёвчику песни.
Вой! приказал фашист.
И Лёвчик, задрав голову к небу, застонал:
И-и-и!
Фашист кинул палку:
Ком!
Лёвчик принёс и положил палку к ногам хозяина.
Фашист поднял её и замахнулся снова.
Его остановил другой:
Найн!
Взяв палку из рук хозяина Лёвчика, фашист вытащил ею из костра другую палкугорящую и со всего размаху пнул ногой:
Ком! Неси!
Палка шипела красным, дымилась, но, зная, что будет, если он не выполнит приказ, Лёвчик схватил её зубами и со всей мочи кинулся назад. Принёс и ткнулся лицом в землю:
И-и-и! Боль разрывала губы, язык, нёбо. И-и-и!
Фашисты хохотали.
Затем тот, что кинул палку, отрезал от непрожаренной части туши кусок мяса и бросил его Лёвчику:
Ам!
Найн! Хунд! тут же возразил хозяин и забрал кусок. Вместо него он отрезал другойсырое мясо, точнее кость. Ешь!
Это было первое мясо, которое Лёвчик видел за много дней и, как не болел обожжённый рот, он схватил кость и с визгом помчался под крыльцо, лишь бы не отобрали.
3
Через село часто проводили пленных. Наших пленных. Сначала часто. Затем реже. Потом совсем редко. Лёвчик видел их сквозь дыры в изгороди: в начале осени испуганных, пришибленных, в серединеусталых, подавленных, в концераненых, перевязанных.
Когда выпал первый снег, к Лёвчику пришёл учитель. В потёмках пришёл, крадучись. В руках что-то нёс.
Лёвчик! позвал свистящим шёпотом.
Лёвчик не отозвался. Сил не было. Да и вылезать из-под полотенца не хотелось.
Учитель перелез во двор и по-прежнему крадучись направился к крыльцу:
Лёвчик!
Ахтунг!взревел из хаты фашист.
И Лёвчик тут же, как того требовал хозяин, взвыл и залаял:
Гав-гав-гав!
Учитель, испугавшись, кинулся прочь.
Лёвчик видел, как из его рук что-то выпало и осталось лежать во дворе.
Ахтунг! ещё раз проорал из хаты хозяин, но во двор не вышел.
Гав-гав! пролаял и смолк Лёвчик.
Уже ночью он, стараясь не греметь цепью, подобрал обронённое. Это был кусок овчиныстарой, дырявой, но такой тёплой! Чтобы фашист не нашёл и не отобрал находку, Лёвчик до утра рыл голыми руками стылуюу себя под крыльцомземлю. Утром овчину вместе с полотенцем он спрятал в ямку, укрыв домотканиной. Ночами доставалукрывался-укутывался. Спать стало теплее. Но пришла настоящая зима.