- Вам что-нибудь нужно, отец?
- Я хочу попрощаться с тобой, ведь я умираю, - сеньор Ортего прикрыл веки и юноша почувствовал, как слабеют пальцы отца.
- Не уходите, отец, не покидайте нас!
Губы сеньора Ортего дрогнули и замерли.
«Ну, вот и всё, - как-то очень уж буднично подумал Хуан Гонсало, - Сальвадор так и не успел привести священника».
- Он умер? - шёпотом спросил Санчо, коснувшись плеча своего младшего брата.
Слёзы застилали глаза юноши.
И не успел он ответить, как Мануэль слишком громко, чтобы его голос прозвучал подобающе торжественности случая, сказал:
- Отец умер.
Старшие братья переглянулись. Они прекрасно знали, что отец не оставил завещания. Хотя теперь, после того, как Сальвадор передал слова дона Родриго, есть завещание или нет, значения не имело.
- Ну вот, дожились, - Санчо вздохнул, - земли у нас теперь нет, дом тоже не принадлежит нам.
- Нужно что-нибудь успеть продать, - предложил Мануэль, осматриваясь по сторонам.
Но ничего подходящего ему на глаза не попалось. Никто бы не стал покупать рухлядь, находившуюся в доме.
- Мануэль, ты что! - возмутился юноша. - Как ты можешь так говорить у смертного одра отца!
- А что, жизнь продолжается, - развёл руками Санчо, - и мы должны позаботиться о себе сами.
- Эта земля наша, - твёрдо сказал юноша, - и дом тоже.
- Считай, как хочешь, лично я, - сказал Санчо, - не собираюсь погибать из-за земли.
- Да-да, Хуан Гонсало, - поддержал среднего брата Мануэль, - если мы вздумаем сопротивляться, дон Родриго приведёт своих людей и попросту прогонит нас с нашей же земли. Если хочешь тут оставаться, то лучше соглашайся стать арендатором.
А юноша был уже не в силах сдерживать слёзы. Он, не стыдясь, заплакал, размазывая по лицу грязь.
- Ну почему, отец, меня не было рядом с тобой?!
- Что уже говорить об этом? - вздохнул Санчо.
Юноша схватил руку отца и припал к ней губами.
- Простите меня, отец, если я временами был груб с вами дерзил простите меня
И тут юноша почувствовал, что пальцы сеньора Ортего дрогнули. Он с надеждой заглянул в лицо отцу. Веки того медленно открывались.
Санчо и Мануэль с испугом отпрянули от кровати.
- Боже, но он же, умер!
Лицо сеньора Ортего исказила улыбка.
- Да, я умер, но на какое-то время вернулся сюда, ведь я услышал, вы ссоритесь, братья.
Он приподнял ослабевшую руку и сделал неопределённый жест.
- Отойдите, я хочу поговорить со своим младшим сыном.
Мануэль и Санчо переглянулись. Им не хотелось отходить от умирающего отца, и не потому, что они очень уж жалели его.
Мануэль зашептал:
- Наверное, отец где-то спрятал деньги и хочет сейчас об этом рассказать Хуану Гонсало.
- Да-да, я слышал, так бывает. Если, человек где-то спрятал деньги и никому не сказал об этом, то бог не примет его душу.
- Я сказал - отойдите!
Братья вновь переглянулись. Голос сеньора Ортего звучал настолько требовательно, что не подчиниться ему было невозможно.
Недовольно бурча, старшие братья отошли к столу и, боясь пошевелиться, прислушивались к разговору между умирающим отцом и Хуаном Гонсало.
- Ты странный мальчик, - сказал сеньор Ортего.
- Неужели, отец, вы вернулись с того света лишь затем, чтобы сказать мне это?
- Да, ты странный мальчик и совсем не похож на своих братьев.
- Но зато я похож на вас, отец.
- Да, и у меня в жизни были честолюбивые мечты. Я тоже мечтал изменить свою жизнь, но видишь, что из этого получилось?
- Я не осуждаю вас, отец.
- Что поделаешь, Хуан Гонсало, я сам осуждаю себя.
- За что же, отец?
- Я сам пропил свои мечты.
- Не говорите так!
- А чего мне бояться перед лицом смерти? Да, я пропил все свои мечты, а теперь вот, потерял и землю.
- Всё ещё образуется, отец.
- Нет. Я думал, хоть что-то смогу оставить в наследство своим сыновьям, но, как видишь, я даже не сумел сберечь того, что оставили мне мои предки.
Глаза Хуана Гонсало сделались злыми.
- Это всё дон Родриго, он поплатится.
- Не думай о мести, сын, лучше подумай, как ты будешь жить дальше.
Мануэль и Санчо с нетерпением ждали, когда же отец заговорит о спрятанных деньгах.
- Ну, чего же он медлит? - прошептал Санчо.
- Молчи, - цыкнул на него Мануэль, - иначе мы всё пропустим.
- Сеньор Ортего поманил к себе пальцем Хуана Гонсало, чтобы тот склонился ещё ниже.
- Я хочу сказать тебе, то единственное, что понял абсолютно точно, прожив жизнь
- Я слушаю вас, отец, - юноша склонился над раненым.
- Без земли ты никто, а с землёй ты человек. Эту землю ты уже не защитишь, она больше не принадлежит нам. Пообещай мне, сын, когда-нибудь ты раздобудешь себе землю и не выпустишь её из рук так, как это сделал я.
- Я обещаю вам, отец.
- Поклянись!
- Клянусь!
- Ну вот, теперь я уверен в тебе, ты всегда добьёшься своего. И главное, Хуан Гонсало, никогда ты не станешь пьяницей, а главное, у тебя есть теперь цель в жизни.
- Я добьюсь её, отец, чего бы мне это ни стоило.
- Я знаю, так оно и будет. Вспомни обо мне в этот час, Хуан Гонсало, и я порадуюсь за тебя на небесах.
Глаза сеньора Ортего закрылись, и голова беспомощно опустилась на подушку.
- Отец! - воскликнул юноша.
Мануэль и Санчо подбежали к кровати.
- Он что-нибудь успел сказать тебе?
- Да.
- Что же? Что?
- Отец говорил, он просил, чтобы я не забывал о том, что вся сила человека в земле.
- Он говорил что-нибудь о деньгах? - Санчо тормошил за плечо Хуана Гонсало.
Тот недоумённо посмотрел на него.
- О каких?
- Ну-ка, посмотри мне в глаза! - закричал Мануэль и, схватив за плечи младшего брата, развернул к себе. - Нет, я верю тебе, - он стыдливо отвёл взгляд в сторону, - в самом деле, откуда у отца деньги.
Хуан Гонсало зло посмотрел на братьев и расплакался.
Те некоторое время ещё постояли около мёртвого отца, а затем, переглянувшись, вышли из комнаты.
Мануэль поманил пальцем Санчо.
- Пошли, нальём вина, теперь некому нас бранить.
И братья, прихватив пару вместительных кружек, спустились в подвал дома, где хранилось вино.
Правда, ради справедливости стоит сказать, что первые две кружки они выпили за упокой души сеньора Ортего.
Хуан Гонсало сидел возле кровати и сжимал в своих ладонях руку мёртвого отца.
- Я выполню то, о чём вы просили меня, - повторял юноша, - я добьюсь чего-нибудь в этой жизни. Но только прежде я поквитаюсь с доном Родриго. Пусть не думает, что ваша смерть останется безнаказанной!
ГЛАВА 3
Дом семейства Ортего погрузился в тишину. Такое случалось нечасто. Даже не было слышно пьяных возгласов Мануэля и Санчо. Старшие братья уединились в дальней части дома и шёпотом обсуждали планы на будущее.
- По-моему, больше нам здесь делать нечего, - говорил Мануэль.
Но Санчо всё ещё сомневался.
- Ты хочешь всё оставить Хуану Гонсало - и землю, и дом?
Мануэль криво улыбнулся.
- Да забудь ты обо всём. Нет больше у нас ни земли, ни дома. Теперь всё принадлежит дону Родриго.
- Этого не может быть.
- Как видишь, может.
Санчо схватил старшего брата за руку.
- И ты допустишь, чтобы дон Родриго безнаказанно завладел нашим имуществом?
- Я не идиот, чтобы в одиночку сражаться против помещика и его людей.
Санчо задумался.
- Я и не предлагаю тебе самому брать в руки оружие, но если мы спустим подобное дону Родриго, то над нами станут смеяться во всей Санта-Риберре.
- А мне плевать, - прошептал Мануэль, - я не хочу считаться с тем, что о нас думают люди. Если они такие смелые, пусть берут в руки оружие и идут против помещика.
- Я ожидал услышать от тебя кое-что другое, всё-таки ты старший брат.
- Пойми, Санчо, сами мы никогда бы не решились покинуть родной дом и отправиться куда-нибудь на заработки.
- Наверное, мы упустили слишком много времени.
- По мне так лучше пойти в город и поискать хорошую работу. Ковыряться в земле, как Хуан Гонсало, мне не хочется.
Братья замолчали и прислушались. Дом полнился тихими, еле различимыми звуками.
- Ты слышишь, как скрипит наш дом? - спросил Санчо. - Он всё ещё продолжает жить.
- Он разваливается, - грубо оборвал брата Мануэль, - и я не хочу, чтобы это произошло на моих глазах.
- Так, что мы решим? - осведомился Санчо.
- Ты, брат, решай за себя, а я для себя всё уже давно определил.
- Ну, раз ты, Мануэль, не хочешь оставаться здесь, то и мне придётся податься в чужие края. Мир большой и на нас всех хватит в нём места.
- Что-то я в этом сомневаюсь. Если мир такой большой, то почему нам не находится места в Санта-Риберре?
- Я не хотел бы об этом думать. Всегда хочется надеяться на что-то лучшее.
Дверь в комнату тихо приоткрылась, и вошёл Хуан Гонсало. Он молча опустился на стул и положил голову на руки.
- Что вы решили, братья? - спросил он, не поднимая головы.
- Вот похороним отца, - ответил Мануэль, - тогда видно будет.
- Нет, мы должны решить это сейчас.
Хуан Гонсало почувствовал, вся ответственность ложится на него, никто из старших братьев сам не собирается ничего предпринимать.
- Мы должны отомстить за смерть отца.
- Но у нас даже нет ружья! - воскликнул Хуан Мануэль.
Хуан Гонсало покачал головой.
- Убить можно и без ружья.
- К чему такая спешка? - Санчо взял младшего брата за руку. - Сейчас не время думать о мести, похороним отца, тогда и решим.
- Нет, мы должны поклясться у его гроба в том, что отомстим.
- Я в эти игры не играю, - Мануэль поднялся из-за стола.
- Что?!
- Я не хочу, чтобы пролилась ещё чья-то кровь, пусть это даже кровь человека, повинного в смерти моего отца.
- А ты, Санчо, ты тоже так думаешь?
Средний брат пожал плечами.
- Я ещё не решил окончательно.
- Как можно рассуждать?! Как можно говорить, что ты ещё не решил окончательно?! - возмутился Хуан Гонсало. - Убили нашего отца, а мы сидим, сложа руки и, как понимаю, вы собрались простить дону Родриго.
Мануэль покачал головой.
- Можете мне поверить, Хуан и Санчо, даже если дон Родриго умрёт, это ничего не изменит ни к лучшему, ни к худшему. Я уже выбрал свой путь и скоро меня не будет в Санта-Риберре.
- Куда же ты отправишься? - спросил Хуан Гонсало.
- Куда-нибудь в большой город. У нас же повсюду есть родственники, и они мне подыщут какую-нибудь работу.
- Твоё место здесь, - твёрдо сказал Хуан Гонсало.
- А если мне не нравится ковыряться в земле, если мне не нравится разбрасывать навоз?
- Ты для этого родился.
- Нет, Хуан Гонсало, для этого родился ты, а я создан для другой жизни. Пока был жив отец, я молчал, но теперь, не забывай, я старший в доме.
Хуан Гонсало тоже поднялся из-за стола.
- Но ты, Мануэль, отрёкся от нашего дома, отрёкся от нашей земли. Ты не имеешь права здесь распоряжаться.
- Пока ещё я никуда не уходил, и ты должен слушаться меня. Я сказал, мстить дону Родриго я не собираюсь.
- Ты не мужчина! - в сердцах выкрикнул юноша.
- Я всего лишь рассуждаю здраво, - Мануэль оттолкнул младшего брата и покинул комнату.
- Санчо, ну хотя бы ты не бросишь меня одного? Ты не предашь память нашего отца?
- Как сказал старший брат, так и будет.
- И ты тоже, Санчо, отказываешься от мести?
- А какой в ней смысл?!
Хуан Гонсало остался один в комнате. Он сидел за простым, сбитым из досок столом и до боли сжимал кулаки.
- Они предали тебя, отец, - шептал юноша, - предали. Ну, ничего, у тебя остался я, и пусть потом меня схватят, пусть казнят, но я отомщу за твою гибель.
Старый Сальвадор не спешил приходить в дом семейства Ортего. Он шёл по тропинке, еле переставляя ноги. И впрямь, кому хочется смотреть на чужое горе, кому хочется говорить слова утешения, понимая, что ничего уже изменить нельзя. Смерть - страшная штука, страшная своей безысходностью, потому что ничего невозможно уже изменить и остаётся утешать. А старый Сальвадор, как и большинство мужчин, не умел этого делать. Но он знал, что обязан явиться в дом Ортего, обязан поговорить с братьями, ведь он был самым близким другом их отца. Считай, на его руках он и умер.
Как ни хотелось старому Сальвадору оттянуть время прихода в дом семейства Ортего, как ни петлял он, выбирая самую окольную тропинку, всё равно он оказался перед дверью. Оставалось только войти.
Но даже тут Сальвадор медлил. Он несколько раз заносил руку для стука, и ещё стоя на крыльце, снял шляпу.
Но, наконец, решился.
Прозвучали три коротких удара в дверь. Хуан Гонсало выглянул в окно.
- А, это вы, дядюшка Сальвадор!
Пожилой мужчина попытался улыбнуться.
- Держись, Хуан Гонсало. Да, это всё, что остаётся тебе делать.
Сальвадор вошёл в дом и долго щурился, пытаясь привыкнуть к полумраку: завешенные окна, неубранный стол.
- А почему вам никто не помогает? - спросил Сальвадор.
- К нам приходили женщины, но я отправил их. Я сказал, что если всё последнее время мы справлялись сами, то справимся и теперь.
- Это ты зря.
- А по-моему, нет.
- Считай, как хочешь.
Старик уселся, набил старую растрескавшуюся трубку и закурил. Он с вожделением вдыхал крепкий табачный дым и щурился на Хуана Гонсало.
- Наверное, ты хочешь мне что-то сказать?
- Пока что нет, - хмуро ответил юноша.
- Я знаю, что тебя волнует. Скорее всего, твои братья повели себя не совсем так, как ты этого ожидал.
- А откуда вы знаете?
- Я вижу по твоему лицу, Гонсало. Временами на лице человека можно прочитать все его мысли.
- Да, - недовольно признался Хуан Гонсало, присаживаясь рядом с Сальвадором.
- Давай, расскажи, о чём вы говорили.
- Мы не говорили, мы ссорились.
- Ну, пришли вы к какому-нибудь согласию?
- Я послал их к чёрту! - зло выкрикнул Хуан Гонсало.
- И чем же они провинились перед тобой?
- Они провинились не передо мной, они провинились перед памятью нашего отца.
Старый Сальвадор закинул ногу на ногу и выпустил в потолок струю сизого дыма.
- Поверь мне, я уже достаточно пожил на этом свете, чтобы что-нибудь понимать в жизни. В чём-то твои братья правы.
- И вы, дядюшка Сальвадор, так считаете? Я не могу в это поверить, ведь вы были другом моего отца.