До трехсот штыков насчитывается теперь в отряде, В крупных операциях он выступает рука об руку с отрядами соседних районов. Партизаны держат в постоянном страхе врага не только на всем северо-западе Курской области, но и на прилегающих территориях Орловщины и Брянщины.
Гитлеровцы предпринимают ответные меры. В особо важных местах железной дороги по два дзота на километре и по двадцать пять охранников. Стреляют в каждого, кто приблизится к железнодорожному полотну. Карательные отряды непрестанно рыщут по следам партизанских диверсий, жгут дома и расстреливают местных жителей при малейшем подозрении в связях с партизанами.
Ясный Клин каратели тоже не обошли стороной. Их после разгрома дерюжинской комендатуры привел сюда предатель Черноруцкий. В поселке при МТС выгнали на площадь всех жителей, проверили каждого. Как ни кричал на людей пан Черноруцкий, как ни грозился, никто никого не выдал. Только и назвали тех, кто в партизанах, а разве до них достанешь! Руки коротки. Да указали на Ольгу Санфирову как на давнюю любовницу партизана Китранова. Черноруцкий лишь ухмыльнулся на это криво и гадко: сам когда-то имел на Ольгу виды. Пошептавшись о чем-то с Жоркой Зозолевым, приказал распустить людей. И целый вечер полицаи мотались по хатам в поисках самогона для заночевавшего у Санфировых своего господина начальника
По-прежнему по ночам Самонину будит условный стук связного. А по утрам она несет новые задания Крибуляку. Подозрений вроде бы никаких.
В июньских донесениях Крибуляка частые напоминания о том, что готовится крупная карательная экспедиция. В немецких гарнизонах появилась артиллерия.
Свежие подразделения прибывают в Дерюжную, в Шумиху и Любеж, даже хутора кишат полицаями и солдатами.
Андрей Иваныч начеку, И наступает его час. Заявляется к разведчице, взволнованный и строгий.
Марья, принимай от меня задание! Кулаком ударяет себя в грудь. От меня лично! И с такой гордостью, просто занятно глядеть. Еще бы, до этого он был только исполнителем.
А у меня задание от партизан! не удержалась Марья Ивановна от озорной выходки, еще не догадываясь, какое будет ей поручение от капитана.
Восемнадцать тысяч карателей идут! Слышишь?.. Застрелю, если партизаны погибнут!..
Вот как рассердился! Конечно, до шуток ли тут.
Давай задание!..
Мало времени, очень мало. Наступление через два дня. Командирам карательных отрядов, в том числе и Крибуляку (охранный батальон также принимает участие в экспедиции), указаны места дислокации, время и путь следования к Шумихинским и Клинцовским лесам, где, по предположению немцев, находятся семь партизанских отрядов. К месту боев движутся гарнизоны Севска и Комаричей, Конышевки и Тросны, Льгова и Михайловкився нечисть из-под Курска, Орла и Брянска. И что всего опаснейпод Шумихой для участия в операции разгружается следовавшая на фронт эсэсовская моторизованная дивизия с танками, пушками и шестиствольными минометами.
Пакет с донесением разведчица прячет на груди. В нем схемы и письмо Беспрозванному, где Крибуляк советует партизанам выходить из окружения на его батальон. Словацкий коммунист верен своей клятве, и сейчас от Марьи Ивановны зависит, жить партизанам или погибнуть.
Скорее к Новоселову, каждый час дорог! Подпольщик, выслушав разведчицу, немедля одевается и выходит из хаты. Сборы недолги. Конь стоит в оглоблях. Теперьтопор и пилу в телегу. И еще охапку сена: путь неблизкий, измотает изрядно. Марья Ивановна кутается в шали, только нос да глаза видны. Больная как больная, кто такая, не каждый разберет. А не лучше ли будет под видом роженицы?..
Николай Иваныч, дай-ка подушку!..
Подложила подушку под платье, уселась в задке повозки. Новоселов одобряет:
Молодец, Самониха! Так-то мы наверняка отведем глаза полицаям!..
Через железнодорожный переезд переправляет их мимо стражников сам начальник «баншуца». Благополучно проезжают через поселок сахзавода и Выселки. Охала и стонала, когда попадались люди навстречу.
Все ближе опушка леса. Хоть бы тут не задержали, а там как-нибудь.
Охай, Самониха! шепчет Новоселов, Здесь должны быть постовые
Хотела сказать: зачем же охать, когда никого нет. Глядьиз кустов появляются два полицая.
Кто такие? Куда? Автоматы берут наизготовку.
Ох, милые, пропустите!.. В больницу едем Ох! Ох! хватаясь за живот, корчится разведчица.
Бабу везу на роды Приспичило!.. объясняет Новоселов, прибавляя пару крепких матюков.
Две опухшие с перепоя рожи безразлично отворачиваются. Пронесло! Марья Ивановна облегченно смеется.
Да-а, если так пойдет и дальше, твой смех добром не кончится ворчит ее спутник и долго еще отводит душу в ругательствах по адресу разведчицы. И поделом: чуть-чуть было не прозевала полицаев.
Километра два проехали по лесному большаку, затем свернули влево по затравевшей дороге. Кроны деревьев смыкаются над головой. Сумрачно и сыро. Пахнет прелью и грибами. Ветер дочти неслышно ходит по верхам. Телега не скрипнетколеса, видать, смазаны по-хозяйски. Лошадь ли фыркнет, птица ли закричит какаясердце замирает в тревоге. Едут, зорко приглядываясь ко всему, вслушиваясь. Поворот. Еще поворот. Просека.
Вдруг пахнуло резким запахом бензина. Присмотрелись внимательней: на земле свежий танковый след. Значит, не дремлют каратели, готовятся.
Тут как бы нас не застукали волнуется Новоселов. Борода его всклокочена, руки вздрагивают. Правит на развилку дорог, прикидывая, по которой бы лучше проскочить опасное место. Лошадь затревожилась, что-то почуяв.
Обожди, Николай Иваныч! Сейчас послушаем Самонина спрыгивает с телеги, придерживая на животе съехавшую и теперь уже не нужную подушку. Подпольщик, удивленный, не скрывая раздражения, глядит, как она, опустившись на колени, прикладывается ухом к земле.
Не валяй дурака, ничего не услышишь!..
Тише!.. Иван меня научил, муж
Ну-у!.. Для Новоселова Самонихин мужик авторитет. Подпольщик слезает с повозки и молча следует примеру Марьи Ивановны. Тише!..
Сам с полураскрытым ртом замирает, растянувшись на дороге, и взгляд его становится беспокойным.
Земля гудит под ухом. Сквозь непонятный гул все ясней топот лошадиных копыт, стук тележных колес, слышно даже, как немцы переговариваются. Все это где-то близко-близко.
Оторопь взяла. Ведь если захватятнесдобровать. Как найдут пакет, сразу в расход. Кто тогда предупредит партизан?..
И хорошо, что оба лежали в траве и что конь стоял в укрытии. Как раз в эти минуты на просеке в полкилометре от них показался обоз карателей. Недолго думая, ползком, ползком скорее к своей повозке. Кое-как сели и давай лошадь гнать во весь опор. Хлещут вожжами гнедую, а сами назад смотрят: нет ли погони. Грязь летит из-под колес, того и гляди опрокинутся на поворотах; скачут, скачут, а что впередине видят. Яр или другое какое препятствиеоб этом ли думать. Ну и полетели под крутизну вместе с лошадью и телегой.
Где только смерть не поджидает, и тут она дежурила. Однако на этот раз отделалась Марья Ивановна лишь испугом да ушибами. Поохала малостьтеперь уже не притворно, а на самом деле, поспешила к Новоселову, которого прижало колесом. И Николай Иваныч цел, славу богу! А лошадь, думали, и не подымется. Нет, и она поднялась, сердешная. Больше всего досталось телеге: перекорежило ее всю, скособочило, но ехать можно.
Перепрягли гнедую, двинулись дальше, со смехом судача о происшедшем и поглаживая ушибленные места.
Одному удивлялись: как это лошадь не разбилась и осталась живая
Еще немало пришлось ехать, пока не добрались до партизанской заставы, но уже без приключений.
Из лесной сторожки навстречу им вышел высокий красивый парень с автоматом через плечо, связной Новоселова. Мужчины поздоровались.
Принимай от нее донесение!
Кто такая?
Человек свой, надежный
Хоть он и партизан, этот знакомый дерюжинский парень, разведчице от любого взгляда надо поберечься. Самонина отворачивается от парня, кутая свое лицо, а тому, видать, любопытно, кто она, норовит заглянуть в глаза.
Думаешь, любушка твоя, да?
Под насмешливым взглядом разведчицы партизан становится более серьезным.