Это ты, Андрей? спросил хлопца задыхающийся голос. Из тумана, сам посеревший за ночь, выступил дед Миллион. Что там слышно, в селе?
Вроде ничего. А тут?
Гуляли всю ночь, кивнул он на барский дом. А теперь, видишь, спят. Старик перекинул карабин, торчавший у него из-за спины, на другое плечо. Собак раздразнили, едва не перегрызлись, до сих пор ворчат. Ты вот что, сказал он немного погодя, приказывали собак не кормить с утра. На охоту пойдут, что ли.
Лучистое солнце вставало из-за леса, освещало землю. Земля улыбалась чистыми плесами озер и речек, шептала густыми зарослями камыша, молодым, пахучим листом. Андрей смотрел на это обычное и в то же время какое-то неожиданное пробуждение, и сердце его расцветало радостью. Стоял очарованный красотой своего зеленого края. «Где-то там, измерял глазами простор, лежит край рабочих и крестьян. Будто совсем недалеко. На челне можно туда добраться Припятью, через Полесье. А там Днепром в самый Киев. Вот бы попробовать!» И он с завистью поглядел на речку, еще затуманенную, сонную. Вот эта самая студеная водица подумать только: из их Глуши! будет завтра, а может быть, даже сегодня в Днепре, на той Великой Украине Он никогда не видел ее. Не видел, как утром дети толпою спешат в школу там все, все учатся! Как ездят в город, в театры И кино будто бы у них в каждом селе! Хоть бы разок одним глазком взглянуть на это диво. Говорят прямо на стене люди и ходят, и бегают, и разговаривают обычным языком Вот чудеса!
А он Кое-как побегал четыре зимы и хватит, сказал отец Год за скотом ходил. Еще одно лето батрачил у пана. Теперь здесь почти год.
Ты словно молишься, сказал, ковыляя мимо, графский повар. Каждое утро выстаиваешь.
Солнце
Ну и что?
Но оно восходит.
Ну и пусть себе восходит.
Нет! Нет, нельзя быть к этому равнодушным. Солнце несет с собою жизнь. Когда-то с ним придет настоящий праздник. И скоро уже. Он слышал об этом от верных людей, даже сам читал Андрей спохватился: не сказал ли чего? Не услыхал ли кто его мысли? Но нет. Дед Миллион вон уже где, и повар пошел своей дорогой. Обернувшись, крикнул:
Кости там собери!
Андрей снял одежду, повесил на гвоздь. Собаки, зачуяв его, заворчали. «Потерпите, леший вас не возьмет» Захватив плетенку, пошел в кухню. «Не разорвет их столько жрать», думал он, подбирая жирные кости. А это что такое? Андрей не верил своим глазам: между костями лежал добрый кусок свежего мяса. «Что за холера? Нарочно подкинули, чтобы проверить меня, или как?» Он выпрямился, оглянулся, на пороге стояла и улыбалась ему Марийка.
Бери, Андрейка, не бойся, подойдя, прошептала она. Это я положила.
Марийка на голову ниже. Потому, когда смотрела на него чуть снизу и как-то взволнованно, большие, красивые глаза ее становились еще больше.
Зачем? не отрываясь от ее глаз, спросил Андрей.
Возьмешь домой.
Чего она хочет? Чтобы потом обоих прогнали? Нет, ему эти пятнадцать злотых, которые получает ежемесячно, дороже куска мяса. Хоть и самого лучшего Он не вор, чужого ему не надо. Вот заработанное, кровное отдай!
Никто не увидит, горячо дышала ему в лицо Марийка. Бери, у них хватит Она быстро положила мясо в корзинку, прикрыла костями.
Андрей хотел было вынуть, но вошел повар.
Ну, неси уж, неси. Нечего тут, забормотал он. Да не мешкай: воды-то нет. Видя, что хлопец сам не поднимет, бросил Марийке: Помогла бы!
Та словно только этого и ждала. Мигнула Андрею, легко ухватилась за ручку корзинки на кухне словно и не было.
«Куда же его теперь девать? раздумывал Андрей, нося воду. Может, и правда взять? Яринка вон как ослабела, хоть немножко окрепнет».
Он так и не решил, что делать с этим мясом. Наносил на кухню воды, нарубил дров и принялся наводить порядок на псарне. Собаки были раздражены, рвались с привязи, рычали, аж пеной брызгали Некоторые впивались зубами в метлу, которой Андрей подметал, готовы были разодрать ее. «Может, мясо почуяли», подумал Андрей и выставил плетенку за дверь.
Солнце досушивало покрытые за ночь росой соломенные стрехи, когда в покоях графа Чарнецкого зашевелились. Первой это услыхала чуткая к панским капризам прислуга и бросилась в комнаты, откуда уже неслись призывные голоса или звон колокольчиков. Длинные, слегка затененные коридоры наполнялись спешными шагами, запахами свежего кофе, жареного, свежих яблок.
О, уже забегали Бесово гнездо уже проснулось, пробормотал дед Миллион. Ты с ними не очень, обернувшись, кинул он Андрею, подметавшему у дверей. Ишь как расходились.
Словно ошалели сегодня.
Да. Панам шутки, а мужику слезы. И Миллион потопал дальше ему полагалось сейчас несколько часов отдыха.
Во дворе появились господа. Заспанные, с обрюзгшими лицами, панычи вяло потягивались, зевали, разминались. У каждого за плечом небрежно болталось ружье. Услыхав людей, еще сильнее забеспокоились собаки.
О, псы нынче лихие!
Не терплю дохлых!
Двое уже выпивших господ подошли к псарне.
Мне Слышь ты, лайдак?! Мне самого быстрого! Злотый получишь. Стройный, вышколенный, но еле державшийся на ногах офицер повертел перед глазами Андрея злотым. Вот!
А пан Юзек хорошо стреляет? спросил офицера его напарник.
О! Юзек сорвал с плеча ружье и стал шарить глазами, куда бы прицелиться. Вдруг взгляд его остановился на старой, засыхающей липе, которая чернела в конце графского сада большим аистиным гнездом. О! загорелся паныч: в гнезде стоял, откидывая назад голову, аист.
К псарне подошли еще несколько гостей.
Пан Юзек уже охотится? обрадовались они затее офицера.
А ну, прицельтесь.
Да где там?
Паныч обернулся, блеснул вдруг ставшими злыми глазами и, ничего не сказав, поднял ружье. Андрей, который до сих пор молча наблюдал, не удержался.
Не стреляйте, бросился он к офицеру, аиста грех убивать!
Вокруг захохотали. Юзек на миг оторвался от приклада, толкнул мальчика ногой.
Прочь, пся крев!
Загремел выстрел. Аист вздрогнул, затрепетал крыльями и, бессильно распустив их, упал наземь. Паныч, закинув на плечо ружье, подступил к Андрейке:
Со мною, хлоп, шутки плохи!
Андрей молчал. Он так любил смотреть на аистов. Любил смотреть, как они парой плавают в голубом весеннем просторе или хлопотливо бродят по лугам
Во двор в сопровождении целой свиты вышел сам граф. Небольшой, сухонький, с бородкой клинышком, в высоких, охотничьих сапогах, с патронташем, в конфедератке.
К графу сразу подбежали ловчие. Он что-то небрежно сказал им, и те бросились на псарню. Вскоре подворье наполнилось лаем, ворчанием и хрипом голодных собак, рвущихся из рук. Юзек, чтобы еще больше раздразнить огромного пса, которого держал на поводке, то подпускал его к корзинке с костями, то с силой тянул назад. Пес покрылся пеной. «Оттащу корзину и закрою дверь», решил Андрей. Но едва он нагнулся, как собака, обежав вокруг офицера так, что тот покачнулся, вырвалась и вмиг очутилась на парнишке.
Андрей упал на корзину, почувствовал, как что-то обожгло ему плечо.
Вот холера ясная! жаловался Андрон. Имеешь хлопца так отдай его пану. А там если не загоняют, так собаками затравят. Мой вот пятнадцать злотых получал! А теперь? Пока-то очухается. Потому что раны эти по всей спине Хорошие бы харчи хлопцу.
А вы к графу, пускай платит, советовали ему.
Э! Панской лаской сыт не будешь.
А управляющий Карбовский? Ведь это его дело.
Его дело, пока ты здоров. А если ослабел, он тебя и знать не захочет. Пиявки! Жиреют на нашей крови, еще и издеваются. Но придет и на них погибель!
Пока пану смелется, так нам скрутится.
Это у какого мельника.
А что мельник?
Да-как скрутить, говорю. В Смолярах вон скрутили, так и дух из пана вышибли. Так бы и нам.
Гуралева хата маленькая, низкая, голоса в ней как в бочке.
Не рано. На полу вповалку спят дети, слушали-слушали и уснули. Мигает каганчик ради людей зажгли. Для себя кто бы керосин тратил! Цедится слабенький свет. Фигуры серые, призрачные. Разбрелись по углам, попыхивая дымом. Вон Андрон неспокойный, вертлявый: «Холера ясная! Сидим, как кроты» Почти на полу, на низкой скамеечке Судник (у Судника грыжа, ель когда-то украдкой тащил, надорвался, он садится всегда очень низко, подпирает коленями живот); у края стола Проц, твердый, крепкий, говорит и кулачищем словно гвозди вбивает: «Город бастует, а мы что, штрейкбрехеры какие-нибудь?» Из города недавно, с заработков А там еще люди, еще. Посреди хаты сам Гураль, высокий, чуть не достает головой потолок. Бросает, слова твердо, медленно.