Ясно, товарищ лейтенант. Буду знать, потупился сержант. Что с Деевым будем делать, товарищ лейтенант? добавил он, возвращаясь к незаконченному разговору.
Надо бы к нему сбегать, ответил Титоренко, на месте разберемся.
Выставив перед собой на сошке МГ, Деев устроился в тесной ложбинке между густых кустов. Дырчатый кожух пулеметного ствола был практически незаметен среди травы и веток. Самого пулеметчика тоже можно было разглядеть только с двух-трех шагов. Над пустынной дорогой в звенящей тишине темными полупрозрачными клубками вились лесные насекомые. Между кустами, как в крохотной комнатушке, было жарко и душно, и Деев чувствовал, как по телу ползут щекочущие струйки пота, как влажнеют ступни ног в тяжелых сапогах.
Три по-стариковски сгорбленные фигуры в трехцветных камуфляжных плащ-палатках, перепоясанных черными, гладкой кожи ремнями, в тусклых серовато-зеленых касках с заткнутыми за эластичные ободки веточками и пучками травы возникли на краю дороги совершенно бесшумно. У первого немца правее серой металлической, с зерненной поверхностью пряжки ремня топорщился большой черный подсумок для принадлежностей к пулемету, однако в руках у него был не пулемет, а длинноствольный «артиллерийский» парабеллум с приставным деревянным прикладом и кожаной кобурой на правой щеке. Ниже пистолетной рукоятки слева нелепо торчал большой круглый 32 патронный магазин. На груди у немца на тонком ремешке висел полевой бинокль и на короткой шлевке совсем уж некстати был закреплен квадратный фонарик. Двое других были с карабинами. Слева и справа от пряжек их поясных ремней были надеты по два черных трехсекционных подсумка и косо торчали засунутые под ремни гранаты с длинными деревянными ручками. За голенищами черных походных юфтевых сапог, расширенных в верхней части, были заложены кинжалы, а у немца с парабеллумомеще и пара гранат.
Приглядываясь к немцам, Деев невольно усмехнулся, припомнив вооружение и экипировку группы бойцов, с которыми он был прислан в помощь лейтенанту Титоренко. Немцы вырядились не хуже, к тому же они были совсем рядом и, обнаружив Деева, легко могли забросать его гранатами, благо добра этого у них было предостаточно. Деев замер и затаил дыхание. Опасаясь металлического щелчка, он не решался тронуть предохранитель пулемета. Между тем, сдвинув головы, так что каски с сухим треском соприкоснулись, немцы о чем-то шепотом посовещались, и двое из них отступили назад за кусты, исчезнув из поля зрения пулеметчика. Вооруженный парабеллумом остался. Он присел на корточки и вытянул шею, внимательно изучая ближайшие кусты в стороне от затаившегося пулеметчика. Деев осторожно потянул из-за голенища кинжал, еще не зная, что будет делать в следующее мгновение. В ту же секунду он явственно различил топот бегущих к нему со стороны хутора людей. Немец тоже услышал эти вполне понятные звуки и кинулся за ближайшее дерево, направив навстречу приближающимся шагам ствол парабеллума. Медлить было нельзя, и Деев, зажав в руке кинжал, призывая на помощь свой немалый опыт профессионального охотника, рывками стал приближаться к затаившемуся за деревом немцу. Когда на дороге показались фигуры сержанта Васина и бегущего следом лейтенанта, бегущего следом, немец услышал пулеметчика и резко перевернулся на спину, но не успел направить на летящего в прыжке Деева ствол громоздкого сооружения из пистолета, деревянного приклада с пристегнутой кожаной кобурой и тяжелого круглого магазина. Деев упал на немца, больно ударившись лбом о металлическую пряжку его поясного ремня. Зажатый в его правой руке кинжал с хрустом вошел в тело немца прямо напротив сердца.
Ых! глухо выдохнул немец и мучительно выгнулся на траве. Деев рванул рукоятку кинжала на себя, но рука соскользнула, он откинулся в сторону и отполз от забившегося в конвульсиях тела.
Подбежавшие к месту схватки Титоренко и Васин, не мешкая ни секунды и ни о чем не спрашивая, схватили немца за ноги и потащили глубже в лес. Голова убитого со сползшей на незрячие глаза каской безвольно билась о неровности и кочки. Деев отер ладони о траву, тяжело поднялся и, пошатываясь, пошел следом. Вид трупа с торчащей из груди рукояткой кинжала вызывал у него тошноту. Чего-чего, а немцев, погибших от его рук за последние сутки, было предостаточно, и Деев сокрушенно покачал головой. Вспомнив о пулемете, он снова сунулся в кусты.
Докладывай! тяжело дыша, повернулся к подошедшему пулеметчику лейтенант. Что произошло?
Пока Деев срывающимся голосом коротко рассказал о неожиданно появившихся немцах, Васин обыскал труп. Документов не было. Впрочем, не было ничего. Карманы пустовали. В кожаном пулеметном подсумке были плотно уложены увесистые пачки пистолетных патронов. Вокруг уже роились первые зеленые мухи.
Это хорошо, что документов нет, сказал лейтенант, значит, это не дозор и не боевое охранение. Разведка это.
А нам какая разница, товарищ лейтенант? пробормотал Васин.
Разница есть, сержант, ответил Титоренко, разведчиков обратно не скоро ждут, значит, времени у нас хоть немного, но есть.
А ведь точно, закивал Васин, разведка документы с собой не носит. Только какая это разведка? До немцев отсюда рукой подать!
Это мы знаем, что рукой подать. Мы, подчеркнул Титоренко, а немцы не знают. Знают, что мы есть, а где, лейтенант зло сплюнул, где и сколько нас, им не известно.
Наверное, думают, что нас не меньше сотни, оживился Деев и зло хохотнул, столько их за сутки наваляли и столько техники пожгли, что, неровен час, они авиацию вызовут.
Уже вызвали! крикнул Васин и кинулся под дерево. Сглазил, охотничек!
Над самыми верхушками деревьев с душераздирающим ревом прошла тройка немецких истребителей.
Давай к хутору! закричал лейтенант. Васин, оружие захвати! и первым выскочил на дорогу.
Бежали молча, как будто выполняли привычную работу, и уже во дворе хутора лейтенант с удивлением заметил, что даже не запыхался. Васин появился последним. Кроме громоздкого парабеллума он держал в руках юфтевые немецкие сапоги. На шее сержанта болтался полевой бинокль.
18. Июль 1941 года. Накануне
Между тем Кузьмич с Митрофанычем не отказались от мысли применить против немцев старинные пушки. Когда Титоренко появился во дворе, они при помощи старшины Пилипенко уже прикрепили обручами один ствол орудия к деревянной колоде, предварительно распилив ее до половины. Казенная часть пушки при этом упиралась в массивный деревянный уступ. Жена Кузьмича тряпкой, намотанной на палку, промывала кипятком ствол второй пушки. Титоренко вполголоса выругался, что позволял себе очень редко, и кивком головы подозвал Пилипенко.
Вы что, одурели?
А я при чем? развел руками старшина. Они же, как дети малые. У лесника пороху полмешка, вот, как говорят, и бес в ребро, хоть и седина в бороду.
Полмешка?
Полмешка, подтвердил Пилипенко. Сам видел. Ни больше, ни меньше. Говорит, какому-то обществу или артели должен был передать. Охотникам каким-то.
Так передал бы.
Да нет уже этой артели. Под немцем осталась.
Ну ладно, лейтенант махнул рукой, пусть чудят Пошли к бойцам.
Обед уже готов, товарищ командир, сказал Пилипенко и вопросительно посмотрел на лейтенанта.
Обед подождет, старшина, Титоренко вздохнул, если вообще сегодня обедать будем.
Лейтенант собрал подчиненных за воротами и коротко обрисовал обстановку.
Как видно, боя не избежать. Немцы все равно нас найдут, только, лейтенант энергично рубанул воздух ребром ладони, только нельзя пассивно ждать, когда они этот бой нам навяжут. Навяжут в выгодных для них условиях. В общем, выступаем немедленно. Лейтенант посмотрел на часы, Васин, через десять минут, он на секунду запнулся, что-то прикидывая, и поправил:вернее, через двадцать минут доложить о готовности. С собой ничего не брать, только оружие и боеприпасы. Гранат побольше возьмите.
А обед? в голосе Васина послышалось разочарование.
Вы что, сговорились все? Обед, обед! Я что, жрать не хочу?! Вернемсяпообедаем. А не вернемся лейтенант опять рубанул ребром правой руки воздух и замолчал.