Только мой землячок-то Федос Блинцов. Деревня-то его Блинцы называется И он то ж Блинцов. Был! Только голову поднял Тут же и сполз на дно окопа. Фриц там, за пулеметом, как ждал-то ево Между глаз так и влепил-то!
С голодухи-то всякую глупость можно свершить, знаем
И вот Дождались мы темноты-то. Голод не тетка, а нам и не спится натощак-то! И ротный-то спросил охотников, так не посылаю, мол, на смерть, говорит, а кто сам А меня тогда За Федоса моего Зло взяло! Вызвался!
Один с роты?
Та он же за жратву удавится
Да ты, вятский, как хавку где увидишь, так и про саму смерть забудешь
А что там собирать-то? невозмутимо продолжал Луткин, всем кагалом? Да и Да и одного-то слыхать-то все ж не так Взял я пару пустых «сидоров» и Пополз я, братцы. А фриц-то все ракетки-то свои пускает. Ну, они-то мне до одного места-то Собираю, стараюсь для обчества! А тут вдруг Луна проклятая как выйдет из-за тучек! И я как на ладони-то! На открытом месте Два полных «сидора» то при мне А сам-то все ползаю, за пазуху-то, в карманы-то сую те проклятые баночки! Ну они меня в бинокли и увидали-то Что тут началося-то, мамочки-и-и. Я-то ползу, как ящерка, пули над башкой свистят, ну, думаю, вот она, смерть-то моя пришла, вот он, конец моей жизни-то, непутевой «Сидоры» то на спину взвалил, вот уж и бруствер-то наш родненький! Перевалился, тут ребятки-то меня, как твоего мальца-то новорожденного и приняли Сел, верите, отдышаться-то не могу. Говорю, ешьте, братцы, на здоровье, поминайте моего земелю-то, Федоса-покойника А он, проклятый, все лупит! Слышу, как вроде штаны-то мои мокрые стали-то? Ну, думаю, вот стыд-то какой, видать, как стрельба пошла, обмочился я со страху-то А мне кто-то из наших толкает в бокглянь, Луткин, с под тебя кровища-то течет! А у меня и не болит-то нигде!
Это бывает. В запарке мне в прошлом году два пальца осколком отцепило. Осколок тот в винтовочном цевье так и застрял. Во-он, гляди! То же, только когда сам кровь увидал, то и понял. А никакой боли сразу и не было
Давай дальше, Луткин!
Ну, ротный-то меня сразу на лавку, штаны кричит, спускай! И что б вы думали, братцы?
У тебя открылся понос аж с кровью!
Мама дорогая-я-я Яйца зацепило то же?
Сам ты Яйца-то! Пулька-то пулеметная, или срикошетила или просто, на излете Аккурат в левой-то ягодице, под кожей и застряла-то
Раздался дружный смех, посыпались шутки-прибаутки:
Так тебя хотя б к медальке представили? «За обчество пострадамши», мол
От фрица у него медалька, он ее теперь день и ночь в левой ягодице носит!
Начищает на праздник
Зеркальце возьмет, штаны спустит, да и любуется иной раз
Я те рожу-то сейчас начищу! раскрасневшийся Луткин аж вскочил, отыскивая глазами в полутьме землянки того остряка, мне ее тот час же Сам старый наш ротный прокалил ножик да и вынул. Говорю, под кожей была-то
Луткин умолк, потупил голову, в полутемной и душной землянке тут же повисла тишина. Стало слышно, как слабо потрескивает фитиль в керосинке-гильзе. Он снял порыжевший от глины свой сапог, повертел в руке, будто бы любуясь вдребезги разбитой его подошвой и очень тихо закончил:
И Вот что мне обидно-то, братцы Вот кончим эту войну проклятую, пройдусь я по улице-то родной своей. Медальки свои начищу, не стыдно будет-то пройти мне перед своими-то Сядем с мужиками-то выпить, конечно. Тот рубаху-то задерет, свои шрамы покажет-то. Тот штанину подымет-то А у меня спросят, ты чего, мол, Кузьма, и не ранетый-то совсем? Я им что скажу? Куда ранетый?
Ты, Кузьма, не боись. Ты тогда истинное геройство проявил! И лишний раз Не буди лихо, пока оно спит тихо. Война-то разыгралась надолго, видать. Тут, брат, не забалуешь. Отхватишь еще. И медальку и