Но фирма, как видно, считала иначе, и в точно в условленный час Ричард Уиллер опять появился на борту парохода.
На этот раз он пришел уже как знакомый, как свой человек. С непринужденной уютностью устроился в податливом кожаном кресле в каюте капитана, с таким же непринужденным дружелюбием принялся разговаривать со старшими командирами «Коммунара». На столике перед ним, как положено в таких случаях, появилась бутылка спотыкача, и гость без приглашений подливал из нее время от времени в свою рюмку, не обращая внимания на пустые рюмки собеседников. Он пил мелкими глотками, с наслаждением смакуя темно-вишневую жидкость, но не пьянел, а лишь чаще улыбался открытой и доверчивой улыбкой и с интересом расспрашивал моряков о недавнем рейсе, о льдах, о том, как идут у русских дела на фронте. Наслушавшись вдосталь, инженер сам принялся рассказывать о своей фирме, о городе своем о котором нельзя говорить без уважения и восторга.
Сан-Франциско? О, это лучшее, что есть не только в Штатах, но и во всем мире! звучал его приятный, бархатистый баритон. Можете мне поверить, кэп, и вы, господа офицеры, я знаю, что говорю. Мне уже пятый десяток, и большую половину из них я прошатался по океанским дорогам. Чиф-инженер, старший механик, а? Только три года назад пришлось стать на мертвый якорь здесь, на судостроительном заводе: время берет свое. Но это совсем не плохо, клянусь вам. Это в два раза больше, чем заработок корабельного инженера! И потомсемья. Захотелось посмотреть, как растут мои дети
Борис Михайлович заметно нервничал, слушая всю эту отвлеченную болтовню. Пришел договариваться о ремонте, а сам несет невесть что! «Может быть, я неверно понял письмо консула? Или у них так принято, у этих янки? Или он ждет, чтобы мы сами начали разговор о ремонте? А вдруг обидится, если я начну?..»
У Григория Никаноровича было непроницаемо-вежливое лицо и холодок настороженного ожидания в спокойных глазах за стеклами старомодных овальных очков. Немало разных людей повидал Симаков за долгую свою жизнь, умел разбираться в людях, как бы заглядывая под искусственную маску на их лицах, и теперь ждал, когда раскроется и этот человек. В голове у старшего механика волнами прибоя шумела усталость: составляя дефектные ведомости на предстоящий ремонт, стараясь не упустить в них ничего общественного, он за последние двое суток спал в общей сложности не больше шести часов. Но усилием воли отгоняя наплывающую дремоту, Григорий Никанорович заставлял себя, и поддерживать разговор, и слушать американца с острым, незатухающим вниманием: к чему клонишь, к чему ведешь?
А Маркевичу было хорошо. Все трудное, связанное с переходом каравана за «Красиным» по трем покрытым льдами арктическим морям и по штормовому Тихому океану осталось позади. Почему же не посидеть в уютной и светлой каюте, не послушать остроумную болтовню свежего человека, этого симпатичного и, кажется, очень славного американского инженера?
Уиллер налил себе еще рюмку, с одобрением посмотрел ее на свет и вдруг без всякого перехода спросил:
Сколько суток вы рассчитываете затратить на ремонт?
Ведерников взглянул на старшего механика, и Симаков сразу выпрямился, почувствовав, что наступило главное.
Учитывая установку двух лопастей на гребном винте и замену поврежденных листов обшивки корпуса, как бы прощупывая, начал он, мы хотели бы уложиться в минимальные сроки
Точнее? поднял Уиллер левую бровь и чуть прикусил губу.
Видите ли, мы не знаем, каковы технические возможности вашей фирмы. Вы уже осмотрели судно, составили представление о нем, а я пока даже не знаю, где находится ваш завод. Можем ли мы назвать точный срок? Думаю, это лучше сделать вам.
Четыре дня, быстро сказал инженер и отодвинул от себя нетронутую рюмку. Четверо суток и ни часа больше. Когда начнем?
Но и теперь Григорий Никанорович не ответил на прямо поставленный вопрос, а главное ничем не выдал своего удивления. Четверо суток? Да он же сам считал, что на ремонт потребуется минимум две недели! Четверо суток Может быть, может быть На то и Америка. Но не думает ли этот обворожительный делец сорвать с них лишнее за столь быстрые темпы?
Вы принесли договор? остро глянул стармех на американца поверх очков. Насколько нам известно, консульство
Уиллер не дал ему договорить, выхватил из внутреннего кармана и протянул заполненные бланки.
Прошу, с понимающей улыбкой произнес он. Стоимость работ, как видите, не изменена. Когда начинаем?
Завтра с утра. Григорий Никанорович опять посмотрел на него, и оба рассмеялись, поняв друг друга. Вас это устраивает?
Нет. Сегодня после обеда. Подписывайте контракт, господин капитан.
Ведерников с недоумением переводил глаза с одного на другого: он так и не понял ничего во всем этом разговоре, больше похожем на спор, чем на деловую беседу. У Маркевича было такое ощущение, точно он только что присутствовал при острой схватке противников, закончившейся обоюдной победой. А Симков не дал раздумывать ни тому, ни другому.
Борис Михайлович, ваша подпись первая, сказал он, пододвигая к капитану бланки договора. С обеда, так с обеда, мы не возражаем.
От Алексея не укрылись искорки удовлетворенной радости, мелькавшие в серых глазах американца, когда тот прятал в карман договор. Уиллер не стал больше задерживаться ни минуты, сразу забыл о не выпитой рюмке спотыкача, о прекрасных сигарах с фирменными золотыми колечками по толщине брюшка. Мгновенно став собранным, озабоченным, деловитым, он поднялся с кресла и взял шляпу.
Не прощаюсь. Голос инженера звучал теперь почти резко. Через два часа мы начинаем.
А док? спросил Симаков, тоже поднимаясь на ноги. Разве вы обойдетесь без дока?
О, это вас не должно беспокоить, чуть улыбнулся представитель фирмы. Доки для других целей, для более крупных. Гуд бай, джентльмены!
Повернулся, вышел из каюты, осторожно без стука, прикрыв за собой дверь.
Делец! с восхищением произнес ему вслед капитан. Вот что значит настоящая культура: не любит бросать слов на ветер!
Вы так думаете? поморщился Григорий Никанорович. Ну-ну А впрочем, как говорится, поживемувидим. Пошли и мы, Алексей Александрович. Надо готовить судно к началу работ.
Они вышли на палубу, молча постояли на спардеке, любуясь солнечной панорамой красивого города, раскинувшегося по холмам. Солнце как бы умышленно подчеркивало яркостью световых пятен особенно эффектные места его: группу высоких белых домов вдали, похожих на плывущий в голубизне айсберг, Необыкновенно густую и сочную зелень парка врезавшегося в толпу домов, величественную и важную океанского лайнера возле соседнего причала
Думаешь, справятся за четверо суток?
Думаю, кивнул Симаков. Выгодно, значит справятся. Вот только не могу понять, в чем ему выгода. А без нее такой вот Уиллер пальцем не шевельнет.
Выгодаэто верно. Однако в умении работать им не откажешь.
«Культура»? с иронией повторил Григорий Никанорович слово, недавно произнесенное капитаном. И тем же, что и в каюте, тоном почти сердито буркнул:Ну-ну, поживемувидим!
К ним подошел Яблоков, кивнул в сторону трапа, спущенного на берег.
Американец пришел, инженер ихний.
Зови сюда.
Через минуту Уиллер поднялся на спардек, приветливо помахивая рукой и сияя своей белозубой улыбкой. Вместо песочного костюма на нем был теперь синий комбинезон, из-за пояса которого торчали кожаные рукавицы с раструбами.
Готовы, господа? Начинаем!
Как бы в подтверждение этих слов по другую сторону судна коротко рявкнул буксир и вслед за тем донесся нечленораздельный крик. Яблоков бросился туда принимать швартовые концы. Инженер, перегнувшись через поручни, начал отдавать короткие, отрывистые приказания людям на буксире, и те мгновенно подчинялись ему. Не прошло и получаса, как под подзор «Коммунара», к рулю, уже был подведен низко сидящий в воде просторный понтон, и на палубе его деловито захлопотали плечистые парни в таких же, как у их начальника, синих комбинезонах, разбирая и готовя к работе поблескивающее на солнце смазкой и красками оборудование.
Окэй, удовлетворенно кивнул самому себе Уиллер. Готово, и лишь сейчас заметив Симакова и Маркевича, наблюдавших за работой, то ли спросил у них, то ли предложил:Пошли на нос?