Пошла мореходная астрономия. От азов и до В общем, до. Кораблевождение мы будем изучать все пять лет. Равно как и морскую практику. Мы будем командирами стартовых групп и батарей (и вахтенными офицерами), потом командирами боевых частей, старшими помощниками и командирами кораблей. Потом будем командовать соединениямибригадами, дивизиями и флотилиями. И флотами. Это в идеале. А не в идеале может быть по-всякому. Кроме того, мы уже знаем, что можем попасть служить и на берегкому-то ведь надо готовить ракетное оружие для кораблей на берегу. Из Черноморского высшего военно-морского училища попадают даже в Байконур. Пути неисповедимы.
Вместо ужасной «истории КПСС» теперь марксистско-ленинская философия. Что-то совершенно непонятное, потому что постоянно свербит ощущение какой-то жуткой притянутости за уши. То ли нас к этой науке за уши притягивают, то ли её к нам. Экзамен у деды Миши Буровасовсем не то, что у Шуры Токарева. Когда он узнал, что я с Камчатки, он всплеснул руками и поставил мне четвёрку без вытягивания билета (и соответственно, без моего ответа на вопросы), то есть сразу. Ему было меня жалкоКамчатка же, тьмутаракань какая. Через полгода на летней сессии я вытащу (у него же) билет, по которому не смогу рассказать ну вообще ничего, полный ноль, и он всё равно с состраданием поставит мне тройку. Паренёк камчадал ведь, бедный голодный ребёнок, затянутый в чёрный кожаный ремень с надраенной бляхой...
А ещё есть у нас такой предмет: этика и эстетика. Две лекции за первый семестр, две за второй. Флотский офицер должен уметь грамотно пользоваться всем этим несусветным набором из кучи тарелок, вилок, бокалов и рюмок в присутствии иностранцев... Практических занятий с поглощением почему-то не было.
Мы по-прежнему ходим в белой корабельной робе. Мы ещё не знаем, что будем последними, кто её носил. Мы гордимся ленточками своих бескозырок, на которых написано «ВВМУ им. Нахимова». Мы с пренебрежением смотрим на курсантов других училищ «системы»впрочем, это обоюдно, но наша бурса издавна славится своим особо высокомерным отношением ко всем окружающим. Мы об этом пока не задумываемся. А может, и не задумаемся никогда.
Строевые смотры, строевые прогулки, строевые занятия. «Выше ногу!!!» Уй, ё «Тяни носок! Равнение в шеренгах!!!» Надоедает, и это очень мягко сказано. Не все из нас понимают, зачем это нужно. Я тоже не понимаю. Пройдёт сколько-то лет, и мне станет ясно, что без этого не может быть никакого войска. Дисциплина бывает осознанной и неосознаннойтак вот: строевая подготовка направлена на повышение уровня именно неосознанной дисциплины. Автоматической, которая в подкорке. Она даст свои плоды в реальном бою. Ну и, конечно, на парадахнапример, на параде 7 ноября и 9 мая, когда мы лихо маршируем по улице Ленина на площадь Нахимова, мимо памятника нашему Пал-Степанычу и дальше вдоль Приморского бульвара и по Большой Морской. Мы умеем красиво маршировать с автоматами в руках, нас научили довольно быстро.
Мы все пишем рапорта. До нас довели, что наша страна выполняет интернациональный долг в Республике Афганистан, и мы все пишем рапорта. Некоторые курсантики делают это, повинуясь инстинкту стадности, но я и по сей день уверен: абсолютное большинство из нас в самом деле искренне хотели на настоящую войну. Когда количество поданных рапортов стало пугающим, начальник училища вице-адмирал Соколан построил училище на Большом плацу перед учебным корпусом номер один. Из его речи мы поняли, что мы опупели, и что в Афган никому из нас не светит. Адмирал доходчиво объяснил почему, и он был триста тридцать три раза прав. Однако двое ребят всё же нашли способ: ушли в самоход, нажрались водки, специально «залетели» в комендатуру, чтобы их отчислили, и в итоге всё ж таки оказались там, «за речкой».
В увольнение нас пускают по-прежнему только по субботам и воскресеньям, но платят уже большедесять рублей восемьдесят копеек в месяц (а на первом курсе было на трёшку меньше). Папы-мамы присылают денежные переводы, а севастопольцев сердобольные родители подкармливают через клубный забор. Вечером там легко застать курсантиков, хлебающих борщ ложкой из кастрюли прямо через решётку, а кроме того, подкармливают и тех, у кого родственников в Севастополе нет. Это называется «прибыл караван». Многие севастопольцы берут иногородних друзей, что говорится, на постой. Меня приютил Андрюша Быченков, а потом Серёжка Ковалевскийэто в одном и том же доме номер девяносто семь по проспекту Генерала Острякова, «на Суперах», напротив 22-й школы.
Кто кудаа я пошёл и записался в КТЭМ «Шутки в сторону». Это курсантский театр эстрадных миниатюр. КТЭМгордость училища. Задача КТЭМа проста: каждые три минуты зрительный зал должен ржать. Шуточки КТЭМа порой, что называется, «на грани», а кроме того, в персонажах всегда узнаются ненавидимые в разной степени училищные персонажи, носящие погоны разных рангов и кличкиАра, Шнурок с Подшнурком, Гюльчатай, Геббельс, Мохнатое Ухо, Рыжий Ганс, Клапан, Фантик, Пух, Марабу и многие прочие. В КТЭМе весело и интересно, а ещё это возможность быть освобождённым от большой приборки в субботу и от малой в воскресенье. КТЭМ в клубе, а в клуб приходят девчонкикурсантский драматический кружок, танцовщицы и кто-то там ещё. Именно в это время начинаются первые мои попытки что-то писать в рифму. Эти тетрадки у меня бережно хранятся на книжной полке и по сей день...
Ко мне приезжал отец. Когда-то он учился в этих же стенах, а теперь он капитан второго ранга и командир корабля ПМ-150 (это ПРТБ) на Тихоокеанском флоте. Через неделю мне рассказали, что в беседе с командиром роты (вообще-то правильно говорить «начальник курса»), батя велел ему драть меня крепче, чем других, и требовать больше, чем с других. Я тогда ещё подумал, что на его месте я бы, наверно, сказал то же самое, хотя мне вовсе не кажется, что меня драли сильнее прочих.
У нас в роте навалом всевозможных уникумов. Рассказать обо всех не позволяет формат, а выделять кого-то особо не стану, чтобы не обижать оставшихся. Но, честное слово, были такие орлы, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Разве что за рюмкой чая адмирал Женя Ирза или капитан первого ранга Серёга Слюнкин (да и любой из нас!) может долго чесать о нашей роте, которая, кстати, вовсе не была такой уж уникальной (хотяединственной и неповторимой).
Опять эти расчётно-графические задания ненавижу. Скорее бы кончалась вся эта дребедень, и начиналась специальность. Хочу ракет, торпед и пушек!!! Не хочу теорию вероятностей!!!
Наш командир ротыкапитан-лейтенант Телегин Владимир Иванович. Мы над ним смеёмся, мы его пародируем, пользуясь тем, что поводовгруда. Почти ни у кого из нас не хватает мозгов представить себя в его шкуре. Никто из нас не соображает, что пережить то, что было на БПК «Отважный»это не бутылочку тёплого портвейна в подъезде вылакать. Поймём потом, да. Все поймём. Все до одного. Наверно. А покаувы, ещё не время. У-вы.
Две галки на рукавеэто всё же не одна. Теперь можно смело рассчитывать на контакты с противоположным полом. Можно втихаря немножко ушить фланку и бескозырку, подразогнуть бляху, подрасклешить брюки и подрезать ранты на хромовых ботинках. Мы уже не караси, хотя и не так уж далеко оторвались от «без вины виноватых». По-прежнему больше всего на свете хочется только двух вещейесть и спать.
Второй курсочень трудный курс. Поэтому в курсантском фольклоре он так и называется: «Приказано выжить».
Я стану лейтенантом или нет? Стану. Стану, и точка.
ПРО ПЕЛЬМЕНИ
Пельмень1
Эх! И заступил-то я в дежурное подразделение, и попал-то я в дневальные по охране клуба. Клуб у нас здоровенный: два этажа и скверик вокруг. Народное и флотское достояние. Вдруг упрёт кто? Просыпается утром училищебздынь, а клуба нет. Сразу децимация. Поэтому я бдил. Ходил-бродил вокруг клуба, вперив взгляд в сумерки пасмурной южной ночи, а левая рука на рукоятке штык-ножа, дабы шпиён врасплох не застал. Второкурсник есть существо, остатки бдительности не растерявшее.
Географически клуб расположен замечательно: он у самого забора, за которым днём и ночью кипит такая интересная и увлекательная гражданская жизнь. Впрочем, ночная жизнь, бывает, кипит и по нашу сторону забора; сразу возле клуба торчит учебный планетарий кафедры кораблевождения, и заведующий этим планетарием капитан-лейтенант Пудин частенько пользует там лаборантку Вику, включая для неё то гавайский небосклон, то Багамы, то Таити... но это, несомненно, не более чем грязные слухи.