...Леночка была очень красивой. Ну просто неземной красоты была Леночка. Подобная луне. Первокурсники ради неё были готовы на многое. Смотрели, как якуты на арбуз, подносили сувенирчикимороженку, шоколадку... У Леночки были огромные глаза-сливы, кокетливая чёлочка, остро очерченные губки и восточный овал лицато, что в Стране Восходящего Солнца именуется «уридзанэ-гао». Фигурка тоже была«удавись, Орнелла Мути», но... Дело не только в глазах и в фигурке.
Леночка работала лаборанткой на кафедре морской практики.
А каждая лекция по морской практике железно начиналась с краткой летучки-опроса по уже пройденному. Объять же морскую практику как науку до сих пор не удалось вообще никому; чего ж хотеть от карася-первокурсника? Караси купались в двойках и по субботам вместо увольнения сидели в классах, зубря флажный семафор и пиллерсы с мусингами. Когда число двоек превысило мыслимые пределы, кафедра ввела особое время для пересдачи. Влепили тебе «банан», и ты, не теряя времени, сразу после обеда быстренько жуёшь нужную тему, бежишь на кафедру и пересдаёшь, пока не выветрилось. Правда, капитан первого ранга Кузнецов по прозвищу Кирпич (это за цвет лица, но дядька был страшно уважаемый) запросто мог спросить совсем не то, что ты только что вдолбил в свою бестолковку, а потому сплошь и рядом невыправленный двульник покрывался сверху очередным. Оставалась надежда на «шару», и «шара» таки объявилась как раз в лице Леночки-лаборантки.
Просто офицеры кафедры, устав от обилия малолетних стриженых обалдуев, уполномочили Леночку принимать пересдаваемые летучки. И постепенно (но весьма быстро) выработался простой и чёткий механизм: приходишь с шоколадкой, получаешь у Леночки листочек с пятью вопросами, быстренько письменно отвечаешь и Леночке же листочек сдаёшь. Правильные ответы брались тут же у Леночки, хотя она и изображала нежелание их давать. Но она смотрела на карасиков с жалостью, попутно обжиралась шоколадками (на её фигуре это не отражалось) и млела от комплиментов. Так что в субботу уже можно было надеяться на увольнение...
...Получив очередной «банан», два Серёги размашисто топали на обожаемую кафедру. Назвать их карасиками язык не поворачивался. Серёга, который Кудрявцев, до славного краснозвёздного училища отслужил два года в Германии, вырос аж до сержанта и командира танка. Серёга, который Бушуев, три года возил на машине адмирала Касатонова, а числился при этом в БЧ-5 крейсера «Дзержинский». Не караси и не салаги, так что море им было по колено. Серёги поправили в меру ушитые беретики и уверенно толкнули обитую чёрным дерматином дверь с табличкой «Морская практика». Спасательные шоколадки грели душу в нагрудных карманах.
Здравствуйте, Ле...
Они даже не успели вытащить шоколадки: за их спинами скрипнула дверь, и тишину аудитории потряс голос Кирпича... пардон, капитана первого ранга Кузнецова:
А-а, Бушуев! О-о, Кудрявцев! Ба! Какая встреча! Не ожидал... Ну-ка, ну-ка...
А неплохо упомянуть, что Серёга Кудрявцев был у нас тогда ещё и старшиной класса.
Ну-с, что будем пересдавать-с? Узлы-с? Огни?и Кирпич открыл пухлый талмуд со всеми нашими двойками.
Сидящая в стороне Леночка слегка пожала хрупкими плечиками и незаметно для Кирпича развела рукамимол, что я могу сделать? Не виноватая я, он сам пришёл...
Нет! Отставить летучки, друзья мои!торжественно провозгласил Кирпич.Мы просто побеседуем. Устно, так сказать. Время у меня, пожалуй, есть, да ещё когда такие гости!
Само собой, оба Серёги были завзятыми дубами в морской практике. Шесть не исправленных двоек, по три на каждого, висели на них, как ржавые якоря Холла.
Кирпич потёр ладони и продолжил:
По парочке вопросов каждому исвободны...
М-да. В просторечии это называется «попали яйца в дверь». А что делать? Табанить поздно, а время вспять не повернёшь.
Главстаршина Кудрявцев к ответу готов...
Старшина первой статьи Бушуев к ответу готов...
Ну-с, юноша... Вы, Кудрявцев. Доложите-ка нам, какие звуковые сигналы подаёт судно, сидящее на мели в условиях ограниченной видимости?
На переборке рында висит, а рядом с нейгонг. Рында (кто не знает)это судовой колокол, чтоб склянки отбивать. Гонгэто надраенная до блеска гильза от стомиллиметрового снаряда, в которую стучат с помощью мушкеля. Мушкель, в свою очередьэто такой деревянный молоток-киянка с оплетённым молотилом. Серёга почесал стриженую башку с упрямым ёжиком чёрных волос.
Ну... эта... частые удары в эту... в рынду!
Правильно, молодец! А если длина судна бо-о-олее ста метров?
Дальше рассказывает сам Кудрявый:
Короче, стою я, значит, как тот баран облезлый, вылупился на эту фигню на переборке, и говорю: «Если более ста метров, то тоже частые удары в рынду... это на носу, а потом ещё на корме, тоже частые удары в этот... как его...» Он: «Во что? Во что?» Я смотрю на этот долбаный гонг и хочу сказать: «В гонг», я же знаю, что это гонг, а на языке всё вертится и вертится«бубен». Я понимаю, что не бубен, а гонг, а залипло, забыл, как эта хрень называется, ну вылетело из башки, а на языке всё «бубен» да «бубен». А Кирпич: «Так во что-о-о же, товарищ Кудрявцев? А? Во что?» Яблин, чё делать? Смотрю на него вот так, потом глаза закрываю ичто будет, то будет: «В бубен». У Кирпича аж глаза вылезли: «Во что-о-о?!» Я воздух вдыхаю, выдыхаю иа чо, всё уже, хана: «В бубен, тащ каперранга». Леночка там аж под кресло сползла...
А потом?
Потом? А что - потом? Гы... Фэйс Кирпича представляете?
Ну.
Так вот: ваще весь красный стал, привстал, надувается, глаза вот такие, волосёнки дыбом, а потом ка-ак лопнет: «ВОО-О-О-О-О-О-ОННН!!!»
А вы?
А мы чо... сказали «есть», чётко повернулись кругом и пулей... вжжжжж!.. оттуда...
За следующий месяц Серёги сдали всю морскую практику за первый курси что проходили, и что ещё не проходили. Лично Кирпичу. Авансом.
...А со включёнными габаритными огнями по морю и впрямь безопаснее ездить.
ШУРА БАРАБАНОВЪ
На самом деле не Шура Барабановъ, а капитан первого ранга Александр Токарев. Дядя Сашано так его никто и никогда не звал даже за глаза. Страшно было.
В те незабвенные времена кафедра марксизма-ленинизма во всех военно-морских инкубаторах была самой главной, потому что упор в военном искусстве делался на научный коммунизм. А самым главным на нашей главной кафедре как раз и был Шура Токарев. Он был начальник кафедры. Почему Барабановъне знаю, откуда поехало, но так называли. Ещё задолго до меня.
Здоровенного роста, толстый, пухлый, красный и с выпирающей во все стороны харизмой. А пришёл он на флот юным юнгой, на эсминец «Незаможник»это чёрт те когда ещёа потому неустанно повторял клокочущим раскатистым басом: «Только йяяя! Адииин! В этом сррраном училище!!! Имею пррраво! Плявааать! На военно-морскую пааалубу!» И тут же украшал глянцевый паркет полулитровым плевком. Также плевался и в окно, притом исключительно метко, прямо на лекции или семинаре. Звучала грозная команда: «Дежурный!!! Форточку!!!»; дежурный по классу одним скачком оказывался возле ближайшего к Шуре окна... вот оно настежь ТЬФУУУУ!!! И огромный гульман увесистой бомбочкой улетал туда, вниз, на плац... и слышно только: ччл-ляп!
А вёл он из принципа исключительно Историю КПСС, науку более чем запутанную и насквозь заражённую микровозбудителями сна. Тигриный рёв: «САДИТЕСЬ!!! ДВА-А!!!» Пересдатьнереально. Пересдать Шуренесбыточная фантастика. Всё, «академия» в кармане. «Академия»это академическая задолженность. Это когда все едут в отпуск (ля-ля-ля), а ты остаёшься в Системе добивать недобитую сессию. Но ещё задолго до экзамена происходит много чего.
Например, консультация.
Шура часто назначал свои консультации в гулкой аудитории номер 334, а однажды не учёл, что в этом же помещении свою консультацию устроила ещё и миниатюрная учительница английского языка Люция Вениаминовна по прозвищу ПолЛюция (два Оксфорда с Кембриджем)... И вот: сгрудились нэйвыл кадеты вокруг высокорафинированной «англичанки», старательно шепчут всякие «пенсил» и «тэйбыл»; тут дверь пинком открываетсябабах!!!в аудиторию вплывает пузо Шуры, а за ним и сам Шура со своим знаменитым чёрным портфелем: «Та-ак! Ну что, собрались, пупсики? Готовы? Щяс будем матки выворачивать!!!»; ой! увидел ПолЛюцию... галантно расшаркался (Арамис отдыхает), а ПолЛюция (Гарвард, Оксфорд), красная вся, пискнула чего-то на неизвестном языке и из аудиториивжик!.. Чего ещё Шуре делать остаётся? «Дежурный!!! Фо-орточку!!!»