Правильно, молодец, похвалил я парня.
Следующий вопрос: как лучше замаскировать винтовку зимой?
Другой солдат поднял руку, но все почти хором сказали: «Винтовку надо обмотать бинтами».
Вы не плохо подготовлены. Молодцы. Осталось на практике применить знания, сказал я, удовлетворённый коротким экзаменом.
В это время на улице посигналила машина, предупреждая, что пора ехать. Я встал из-за стола, достал из своего вещмешка банку американской тушёнки и спросил:
Кому не жалко, можете поделиться с женщинами продуктами, мирное население голодает.
Большинство ребят, по моему примеру, выходя из дома, оставили на столе хлеб и тушёнку. Хозяин видел это, и со слезами на глазах благодарил нас.
Колонна двинулась дальше. За посёлком горел сарай, из которого доносился рёв быка. Солдаты пожалели его, открыли дверь и выпустили на волю. Бык был огромен и страшен. Через километр, за посёлком, колонна вновь попала под обстрел противника. Солдаты, покинув машины, залегли, и в этот момент, наши танки догнали колонну красноармейцев. Последний танк, поднимая снежную пыль, фыркнув мотором, остановился возле нашей группы. Танкист в чёрном комбинезоне высунулся по пояс из верхнего люка и крикнул, приветливо улыбаясь:
Эй, пехота! Айда в атаку!
Затем танкист убрался в башню, и танк, не спеша, набирая скорость, начал стрелять на ходу. За передними танками уже побежали бойцы семнадцатого полка, я тоже поднял снайперов, и мы побежали, прячась от пуль за броню. Хотя Петерс велел мне беречь новичков, я решил немножко дать им почувствовать боевую обстановку, понюхать пороху. Не хорошо бы получилось, если бы снайпера не приняли участия в атаке.
Впереди что-то горело, и образовалась дымовая завеса. Неожиданно, из-за облака дыма, выскочил «Фердинанд» самоходное орудие, и сразу выстрелил. Танк, за которым мы бежали, загорелся. Другой советский танк в свою очередь подбил «Фердинанда». Наши танкисты начали покидать горящую машину, охая и матюгаясь. Мы помогали им вылезать из переднего люка.
Уйдите от танка! орал чумазый танкист. Сейчас рванут боеприпасы!
Я растерянно оглянулся на своих подчинённых, они, хоть и новички, действовали смело, никто из них не паниковал, некоторые стреляли в немцев, покидающих горящий «Фердинанд». Наши танкисты все получили ожоги, а один из них потерял сознание. Мы оттащили их подальше от горящего танка, но он так и не взорвался. К танкистам подбежали под свист пуль две девчонки-санитарки. Ребята были поражены их храбростью. Девушки словно не замечали, что кругом страшная стрельба, рвутся снаряды. Их храбрость воодушевила нас, и мы побежали дальше. Но вот пуля насмерть сразила одного моего снайпера, и я приказал своим подчинённым залечь. В дальнейшем я рисковать снайперами не стал, а повёл их в хвосте наступающей пехоты. Кроме меткой стрельбы, я должен был обучать снайперов и хорошим бойцовским качествам. В этом бою я убедился, что все они храбрые и отважные бойцы.
К середине дня полк занял следующий посёлок, расположенный на берегу реки Дайме. Противоположный берег, крутой и обрывистый, был сильно укреплён. Немцы построили там доты в два этажа, со стенами метровой толщины. Занятый советскими войсками, на этой стороне реки, посёлок местами горел, некоторые деревянные здания сгорели ещё до нашего прихода. В центре стояли кирпичные двух этажные дома, из подвалов которых вылезали местные жители. Они со страхом глядели на нас. Это в основном женщины, дети, старики и инвалиды. Старушки выглядели так же, как и наши, в косынках или платках на головах. Некоторые молодые женщины были в дорогих шубках и модных меховых шапках, но выглядели жалкими от подвальной пыли и грязи.
Вот навстречу нам, из ворот кирпичного, полуразрушенного дома, вышла группа женщин. Все они были плохо одеты, и я подумал, что они очень похожи на русских колхозниц. Увидев нас, они радостно бросились к нам с объятиями:
Наши! Наши! кричали они со слезами на глазах. Спасибо вам ребята, вы нас освободили из рабства!
Кто вы такие? спрашивали смущённые снайпера.
Мы русские, из Псковской области. Нас немцы насильно, в сорок втором году, пригнали сюда. Таких, как мы здесь много.
Я чувствовал себя неловко, ведь освобождали посёлок другие солдаты, мы лишь следовали за ними. Женщина, обнимавшая меня, успокоилась и застенчиво отошла в сторонку. Сколько ей лет, было трудно определить; по морщинкам на лице можно дать лет пятьдесят, но молодые глаза подсказывалией гораздо меньше. Ведь жилось им все эти годы не сладко.
Вы не пугайтесь нас, мы не старухи, как бы поняв наши мысли, говорили женщины. От голода мы плохо выглядим.
Разве вас немцы не кормили? спросил один из снайперов.
Мы работали у кулака, и он кормил нас хуже, чем свою скотину. Хлеб редко давал, а кормил ошпаренной брюквой или картофельными очистками и прочей дрянью. Если заметит, что кто-нибудь из нас поест каши у поросят, то сильно бил.
Вот гад! возмутились ребята, будем теперь мстить за вас всем Фрицам
Нельзя весь народ равнять, сказали женщины. Многие соседи нам сочувствовали, давали поесть. Особенно жалостливые немецкие детишки.
А этот кулак здесь живёт? спросил я, показывая на разрушенный дом, из ворот которого вышли женщины.
Нет, его усадьба находится в километре от посёлка, наперебой объясняли они, как только красная армия приблизилась, он собрал своё золотишко, и удрал, а жену и ребёнка бросил на произвол судьбы. Он к ним тоже плохо относился.
Снайпера спросили приметы бывшего хозяина, может, попадётся где-нибудь на глаза. Тогда будет привлечён к ответственности по законам военного времени. На прощание мы отдали женщинам оставшуюся тушёнку, они были очень голодные, а нам продукты ещё должны были выдать.
Под впечатлением от встречи с соотечественницами, снайперская группа направилась к реке Дайме, где в траншеях уже засели красноармейцы, и вели огонь по противоположному берегу. Здесь для снайперов появилась настоящая работа. Я расставил их вдоль берега по два человека, как положено, на протяжении километра, проинструктировал и напомнил им теорию. В бинокль я с интересом разглядывал немецкие доты, несколько раз стрелял по амбразурам. Я уже много слышал про этот, так называемый, Хайльсбергский укреплённый район, построенный вдоль западного берега реки Дайме, и теперь видел всё наяву. Линия укреплений тянулась от города Тапиау, вдоль Дайме на сорок километров. Эти укрепления немцы начали строить ещё в первую Мировую войну, и считали их неприступными.
Из книги Галицкого К.Н. «В боях за Восточную Пруссию». (Стр. 274275)
«В ночь на 23 января боевые действия в полосе 11-й гвардейской армии ни на минуту не прекращались. Гвардейцы 5-й дивизии, 8-го корпуса, овладели с ходу крупным опорным пунктом и узлом дорог Грюнхайн, к 5 часам вышли на восточный берег Дайме и Прегеля. Сапёрные подразделения подготовили деревянные щиты для усиления льда и организации переправ. В 13 часов 30 минут, правофланговый 17-й полк, стремительным броском не смотря на ожесточённый огонь и крайне слабый покров льда, преодолел реку и ворвался на юго-восточную окраину Тапиау. Этот сравнительно небольшой город, расположенный на крутом, западном берегу реки, немцы превратили в мощный опорный пункт, состоящий из системы долговременных огневых точек, траншей, проволочных заграждений и минных полей».
Рывок полка был удачен, но артиллерия и танки остались за рекой. Два батальона 21-го полка к 14 часам форсировали реку Прегель юго-восточнее Тапиау и захватили небольшой плацдарм, глубиной 5060 метров на её южном берегу. Попытки продвинуться дальше успеха не имели. Артиллерия дивизии, действовавшая с северного берега реки, не могла вести прицельного огня по дотам. Их пришлось уничтожать штурмовым группам.
Целые сутки я провёл со снайперами из пополнения. Закончив занятия с ними, как было приказано, я прибыл на дивизионный командный пункт, расположенный на окраине Тапиау, в одноэтажном деревянном доме с высокой крышей. Когда я поднялся по дощатой лестнице на чердак (мансарду) командного пункта, Петерс смотрел в стереотрубу, вмонтированную в крышу дома. Таким образом, он руководил боем, и видел, что происходит, если не всё, то частично. Я уважал его за храбрость, ведь шальная мина или снайпер могли убить его. Рядом с ним находились несколько офицеров и знакомый мне полковник Шеренгин. Они стояли в неудобной позе, пригнувшись за мешками с песком. Я ещё подумал: «Где могли зимой найти песок?» Но сам тут же догадался, что, вероятно, с немецких занятых укреплений. На душе у меня было тревожно: как Петерс отреагирует, когда я ему доложу, что один снайпер погиб.