Меня от волнения трясло мелкой дрожью, бросало то в жар, то в холод. Власовцы могли за считанные минуты преодолеть не большое расстояние до наших домов, но их вновь прижали к земле пулемётные очереди. Я торопился, и почти не целясь, убивал тех, кто мог убить меня. Они продвигались вперёд ползком, с упорством обречённых. Пули через окна попадали в моё помещение, с визгом рикошетили о стены. В комнате стало пыльно из-за обрушившейся штукатурки. Мне хотелось куда-нибудь спрятаться или лечь на пол, но я пересиливал страх и продолжал стрелять.
Наконец, противник не выдержал и начал отступать короткими перебежками, унося раненых. На площади перед замком осталось около сотни убитых. Сколько человек я убил, трудно сказать. Судя по истраченным патронамможет быть двадцать, но, учитывая, что мог ранить или промазать, то вдвое меньше.
Как только стрельба прекратилась, усатый капитан привёл нам смену, и мы отправились на отдых. Уставшие, испачканные побелкой и штукатуркой, мы с Толей, пригибаясь, побежали в сторону от замка, припоминая дорогу к тому зданию, где ночевали. Когда замок стало не видно, (шёл крупный снег, и его скрыли дома) пошли шагом. От этой пробежки мы немного согрелись, и, переводя дух, Толя сказал: «Ведь в Гражданскую войну тоже убивали русские русских, и никого совесть не мучила. А сейчас как-то не по себе»
После этих слов, шальная пуля ударила в стену кирпичного дома, и, выбивая искры, срикошетила. Толик охнул, опустился на колени, судорожно заглатывая раскрытым ртом воздух. На снегу появились алые капли крови. Я нагнулся к нему и испуганно спросил: Тебя зацепило?
Задыхаясь, он выдавил: «В спину, под сердце» Его лицо побелело, и он упал без сознания. Кровавое пятно на снегу быстро увеличивалось. Вокруг никого не было. Я понял, что одному мне раненого не дотащить, хотя до места оставалось три минуты ходьбы. На мне навешано, кроме оружия, всякое снаряжение, на Толе тоже. Всё это сковывало и затрудняло движение. Поэтому пришлось бежать за подмогой. Вернувшись с другими снайперами за раненым, мы проверили его пульс, он не прощупывался. Мы надеялись, что Толя жив и перетащили его в натопленное помещение. В это время другой товарищ сбегал за санитаром, тот пришёл сразу, как только внесли раненого в дом. Санитар осмотрел его и развёл руками: «Ничем помочь не могу. Он мёртв».
Как же так? не верили ребята. Надо позвать врача.
А я и есть врач. До войны работал фельдшером, а теперь даже операции делаю, на практике стал хирургом
Снайпера сняли шапки. Затем пришли другие товарищи из оцепления на отдых. Вместе с ними пришёл и Витя Орлов. Узнав печальную новость, они тоже сняли шапки, столпились вокруг мёртвого Анатолия, лежавшего в одежде на кровати. Как мне показалось, все выглядели безразличными и усталыми. Наверное, привыкли к гибели товарищей. Только Виктор стоял хмурый, на его шее надулись жилы, и было видно, как плотно он сжал зубы.
Мне не верилось, что нашего друга не стало. Он лежал со спокойным выражением лица, словно спал.
Кто-то вызвал автомашину из похоронной команды. Виктор спросил солдат, выносивших на носилках Толика:
Скажите, где похороните нашего товарища?
Как обычно, за городом, в братской могиле, ответил один из солдат.
После не долгого отдыха, нас вновь капитан привёл к замку продолжать осаду. В нашей группе осталось девять человек, из одиннадцати. Кроме Толи Набокова выбыл ещё один снайпер из семнадцатого полка. Его тяжело ранило в прошлом бою.
В этой смене капитан по моей просьбе поставил со мной в засаду Вахтанга Морбидадзе.
Наступили сумерки, дело близилось к вечеру. По предыдущему опыту я предложил пулемётчикам, дежурившим с нами, развести во дворе костёр. Когда я вышел в свою очередь к костру погреться, то совсем стемнело. Где-то рядом периодически запускали осветительные ракеты. Мороз усиливался, а пожары в городе все прогорели. Небо очистилось от дыма, и стало видно звёзды. Появившаяся на небе луна, осветила белый снег не хуже ракет, только тени от домов сохраняли темноту. Вместе со мной к костру вышел погреться солдат из пулемётного расчёта. Он приблизил руки к огню, а автомат ППШ положил рядом на снег. Обычно ходили греться по двое, так безопаснее.
Откуда-то на небе появились облака и закрыли луну. Осветительных ракет тоже не было, наступила кромешная тьма. Лишь костёр освещал двор своим красноватым светом. Развалины соседнего здания казались другими, чем днём. Их зловещие силуэты, похожие на скалы, настораживали, а наступившая тишина пугала. Солдат с опаской посматривал по сторонам, я тоже чувствовал себя не очень уютно. Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, мы начали разговаривать, немного рассказали о своей довоенной жизни, о боевых делах, в общем, кратко познакомились.
Вдруг в стороне, возле поленницы дров, метнулась тень. Мой собеседник от неожиданности схватил автомат и крикнул:
Стой, стрелять буду!
Я всё же подумал: «Откуда здесь может появиться враг, если он в кольце? Возможно это кто-то из своих». На всякий случай я тоже достал из кобуры свой парабеллум. За поленницей что-то упало, но никто не отвечал. Тогда солдат дал в ту сторону очередь из автомата, и поленья полетели от удара пуль.
Не стреляйте! истошно закричал не известный человек. Через минуту он вышел из-за поленницы с поднятыми руками, в красноармейской форме.
Вы чего ребята? Я в туалет за дровами сел, испуганно сказал он.
Что-то мне твоя личность не знакома, прохрипел автоматчик.
Ну как же, мы с тобой в одной роте служим.
На выстрелы прибежали другие солдаты, как с нашего поста, так и с соседнего, они узнали этого парня: он был из новобранцев.
Получается, чуть своего не застрелил, с досадой в голосе произнёс мой сосед по костру. Ты тоже виноват: надо было нас предупредить, что здесь по нужде садишься. Туалет устроил
Прибежавшие бойцы, окружили костёр, чтоб погреться и начали оживлённо рассказывать случаи из своей практики. Оказалось, что на войне подобных случаев бывало много, когда по ошибке стреляли в своих солдат. Этому парню ещё повезло, что жив остался.
Пока разговаривали у костра, из замка начали стрелять, и мы разошлись по местам. Морбидадзе хоть и южный человек, но греться к костру не ходил. Он был весь во внимании, почти не отрывался от оптического прицела. Из одного окна замка начал бить короткими очередями пулемёт. В темноте хорошо были видны огни от выстрела. Вахтанг хотел подстрелить пулемётчика, но промазал, видимо, глаза устали от длительного наблюдения. Я прицелился чуть выше огненных вспышек и выстрелил. Пулемёт замолк. Вахтанг понял, что я попал и огорчённо спросил:
Ты как целился? Брал выше или прямо?
Конечно, целился выше огней, потому что голова пулемётчика над пулемётом. В это время с другой стороны замка разгорался бой, а с нашей стороны выстрелов больше не было. Мы продолжали наблюдать за площадью перед замком, ведь под шумок могли пробраться солдаты противника сквозь оцепление. На площади чернели многочисленные трупы убитых и можно тихо проползти между ними, рассчитывая, что мы спутаем живых солдат с трупами, если двигаться медленно. Однако власовцы до этого не додумались, и мы не заметили никакого движения.
Бой с противоположной стороны замка продолжался более часа, а затем выстрелы удалились куда-то вглубь города и затихли. Потом я узнал от солдат комендантской роты, что не большой группе власовцев удалось с той стороны прорвать окружение и уйти от преследования. Оставшихся власовцев в замке, добил специальный штурмовой отряд, прибывший из армии генерала Баграмяна.
В эту же ночь ранили моего второго сокурсника по снайперской школе Витю Орлова. Его отправили в госпиталь, и мы с ним больше не виделись.
В группе снайперов, среди рядовых, я остался один старшим по званию, и мне пришлось взять на себя командование группой. Я сходил к коменданту города, после завершения операции, и спросил, как нам теперь вернуться в свою дивизию. Комендант при мне позвонил в штаб 11-й гвардейской армии. Ему разъяснили, как найти 5-ю гвардейскую дивизию, а он разъяснил мне. На своей полуторке, на которой приехали, мы покинули город.
21 Снайперская группа заблудилась
Когда мы отправились в путь, погода испортилась, началась метель. Снайпера залезли в кузов автомашины, крытый брезентом, а меня уговорили сесть в кабину. По карте я определял маршрут нашего движения, показывал водителю, куда надо ехать. Как мне сказал комендант, пятая гвардейская стрелковая дивизия через два дня должна штурмовать город Тапиау. Вся шоссейная дорога, по которой мы ехали, была забита советскими войсками. Шириной шесть или семь метров, дорога не могла обеспечить высокую проходимость. Часто случались пробки. Заглохнет какая-нибудь машина или танк, и никак их не объехать. Приходилось часто стоять, ждать, когда пробка рассосётся.