Парнишка, которому едва успело перевалить за двадцать, попробовал моргнуть, но в результате стал только хуже видеть из-за крови, лившейся из раны на месте отрезанных век. Он плакал и громко молился, страдая от боли всякий раз, когда пытался моргнуть.
Вьетконговка уже повыдёргивала все его ногти, а теперь занималась тем, что выгибала его пальцы, ломая их в средних суставах. Разделавшись с обоими мизинцами, она собиралась дойти до указательных пальцев, по очереди ломая остальные. Переламывая пальцы с интервалом в двадцать минут, она работала по тщательно разработанному графику пытки, которая была рассчитана на всё тело пленного и на всю ночь. Полночь только что наступила, и ей оставалось сломать ещё восемь пальцев.
Женщина и четверо бойцов из её взвода сидели у ног морпеха, вполголоса беседуя по-вьетнамски и посмеиваясь. Остальные тихо лежали в окружавших это место снайперских укрытиях в готовности поразить из засады любого, кто попробует вызволить пленного.
Женщина жевала бетель, сидя на корточках, положив руки на колени и сплёвывая слюну между ног. Она взглянула на юного морпеха. «Ты ещё мальчик? Наверно, нет. У тебя в штатах писек было много, точно говорю. А вьетнамскую письку пробовал? Наверно, да. На Чайна-Бич купаться ездил, там трахаться полно.
Ты целок любишь? Многие американские джи-ай любят целку. Насилуют много девочекцелок берут. Точно! Я знаю точно».
Она крикнула что-то по-вьетнамски сидящим рядом бойцам, они с ненавистью посмотрели на морпеха. Женщина подошла к юноше, висящему на бамбуковой раме, и выплюнула накопившийся во рту сок бетеля ему в глаза. «Проклятый грёбаный джи-ай!»сказала она.
* * *
Хэткок сидел на пустом патронном ящике, положив руки на верхний ряд мешков с песком и уткнув в них подбородок. Он глядел во тьму, с каждым часом ощущая, как нарастает его отчаяние. К капитану Лэнду, который продолжал осматривать границу леса, подошёл майор. Он предложил отправить одну из рот на поиски морпеха.
«Так вы добьётесь лишь того, что ещё больше человек погибнут, и тот бедняга тоже, ответил ему Лэнд. Во время Первой мировой войны немцы применяли такую тактикууложат человека на открытом участке, ноги прострелят, и он лежит там, помощи просит. И очень скоро находится герой, который не в силах больше этого терпеть, и организовывает операцию по спасению. И совершает большую ошибку.
Мы здесь и сами так делаем. Раним азиата на рисовом чеке и ждём, пока за ним друзья не придут. В итоге, бывает, ещё пару-тройку снимаем.
Держу пари, что между нами и тем бойцом столько мин, растяжек и снайперов, что вам или любому другому морпеху хватит больше чем на месяц».
Понятно, капитан, ответил майор. И что вы предлагаете?
То, что мы сейчас и делаем, сэр. Установим их местонахождениеможет, мои снайперы и снимут эту суку. Клин клином вышибают.
Майор встал, громко прокашлялся и ушёл. Хэткок сидел неподвижно, с закрытыми глазам, представляя в уме камни, деревья, тропы и ручьи в лесу.
«Хэткок, сказал Уилсон, давай-ка в койку. От тебя тут пользы мало. Мы со Шкипером к утру будем совсем никакие, а надо ж хоть кому-нибудь быть завтра в форме».
Большую часть ночи Хэткок пролежал без сна на койке, прислушиваясь к воплям.
* * *
Когда перед самым рассветом сгустился туман, вьетконговка завершила пытку пленного. «Проклятый грёбаный джи-ай! Не трахать больше», сказала она, подходя к нему с длинным кривым ножом в руке. Взяв его гениталии в левую руку, она воткнула острие лезвия под основание члена до самой лобковой кости. Она провела ножом по кругу, зажав в руке и отделив от тела оба яичка и членкусок плоти, истекающий кровью.
Из дыры, возникшей между его ног, хлынула кровь. Она знала, что долго он не протянет, и, быстрым движением перерезав верёвки, которыми он был привязан к бамбуковой раме, с диким хохотом сказала: «Беги, джи-ай. Может, успеешь доктора найти! Беги к колючке. А мы посмотим, как тебя морпехи на хер постреляют».
Морпех побежал, неразборчиво что-то крича, а кровь так быстро хлестала из его тела, что за ним оставались густые лужицы на гниющей листве, покрывающей лесную землю. Возникнув из-за деревьев с той стороны рисового поля под постом, откуда вели наблюдение Лэнд с Уилсоном, он начал размахивать руками, всхлипывая и что-то невнятно выкрикивая.
«Бедняга хочет сказать нам, чтоб не стреляли, сказал Лэнд. Глянь-ка, ганни. Эта сука его кастрировала».
Несколько морпехов бросились ему навстречу, но когда они добежали до колючки, он замертво свалился ничком на кольца проволочной спирали.
Его последние жуткие вопли разбудили Хэткока, и, когда он добежал до поста наблюдения, морпех добегал последние ярды в своей жизни. Снайпер опустил голову, его трясло, и он едва уже мог совладать со своим гневом.
«Всё равно достану!»сдавленным голосом сказал Хэткок, стиснув зубы и сжав кулаки.
Лэнд ничего не ответил, он просто обнял Хэткока за плечи. Он тоже хотел отомстить.
Глава 9Знак снайпера
«Сержант Хэткок, прозвучал во тьме шёпот, палубное время три ноль ноль». Хэткок открыл глаза и увидел у подножия кровати чёрный силуэт. Дневальный, обходивший тех, кого надо было разбудить, включил фонарик и навёл его на Хэткока. «Вы уже проснулись?»
«Убери, приказал Хэткок, закрывая глаза от света вытянутой рукой. Я уже встаю».
Морпех разбудил ещё двоих человек и вышел из хибары. Дверь за ним хлопнула.
Хэткок отдал распоряжения разбуженным морпехам, завязал шнурки на ботинках и направился в столовую. Ему предстояло провести этот день, руководя группой снайперов-курсантов на полях и в лесах западнее высоты 55. По его мнению именно этот район представлял собой лучшее место для охоты и идеальный полигон для обучения начинающих снайперов искусству действий с замаскированных позиций.
Он пил кофе, перечитывая записи в снайперской книжке, когда к нему подсели два сержанта. При тусклом свете маленькой настольной лампы они пили кофе, обсуждая, как лучше разбить курсантов на группы для выполнения запланированных на день задач.
Двумя часами позже Хэткок с курсантами засели на краю леса, который тянулся по холмам до хребта Чарли-Ридж. Из их укрытия открывался вид на лоскутное одеяло рисовых чеков и троп, на краю поля приютилась кучка бамбуковых хижин.
Справа от Хэткока за белёсой пеленой тумана виднелась тёмно-синяя вершина высоты 55.
Над высотой 55 колыхался в мареве край восходящего солнца. Стая белых морских птиц неожиданно пронеслась на его фоне, и Хэткок поразился контрасту между красотой этого утра и безобразием войны.
Он знал, что в этих местах мало кто обращает внимание на то, как прекрасен рассвет. По утрам наступало время воевать. Хэткок обвёл глазами широкое лоскутное одеяло полей и разбросанных тут и там хижин, и мысли о мире и красоте оставили его. Он вспомнил о женщине, полмесяца назад зверски замучившей юного морпеха, и подумал о том, что она тоже сейчас где-то прячется. Он был уверен, что для неё наступление нового дня означает всего лишь, что пора воевать. Подумав об этом, он стал воспринимать его так же.
По дамбам, отделявших друг от друга рисовые поля и лотосовые пруды, двигались три чёрные фигурки. Когда они дошли до освещённой солнцем полосы, протянувшейся по всей долине от высоты 55 до хребта Чарли-Ридж, он приник к прибору М49, установленному перед ним на треноге. Тщательно осмотрев этих людей в оптический прибор с 20-кратным увеличением, он увидел, что в руках у них не винтовки, а мотыги. Это были крестьяне, выходящие на поля.
Уголком глаза Хэткок заметил, что курсант, назначенный дежурить со снайперской винтовкой первымгрузный рядовой первого классакрепко сжал шейку приклада, готовясь выстрелить по одному из крестьян. Не говоря ни слова, Хэткок закрыл рукой окуляр прицела. Рядовой взглянул на него и виновато улыбнулся.
Хэткок жестом приказал другому курсанту забрать у него винтовку. Первому морпеху предстояло провести остаток дня при инструкторе, а после возвращения на высоту уйти отсюда навсегда.
Трое морпехов продолжали бодрствовать, тихо лёжа под прикрытием мягких зелёных листьев папоротника и травы, под низко нависшим над ними зонтом из широких листьев деревьев и пальм. Справа от рисового поля, на котором крестьяне усердно пропалывали обочину дамбы, Хэткок заметил человека в рубашке цвета хаки и чёрных шортах, который то заходил в хижину на краю леса, то выходил обратно.