«Господа, сказал им Лэнд, вас отправили учиться на снайперов-разведчиков не потому, что вы грознее всех и вся, и не для того, чтобы вы кичились своим званием перед другими. Вас отобрали не потому, что вы круты до усрачки, и не потому, что обнаружили у вас задатки хладнокровных душегубов, которым всё единочто ребёнку череп раскроить, что букашку раздавить.
Всех вас отобрали в ваших подразделениях для учёбы на снайпера, потому что вы славные морпехилюди, отличающиеся дисциплинированностью, отвагой, ответственностью и преданностью стране и корпусу морской пехоты. Вас провериливы все в отличной форме, здравом уме, и очень терпеливы. Каждый из вас продемонстрировал перед своим начальником высокие моральные качества и наличие крепких моральных устоев, которые заставляют человека считать человеческую жизнь священной.
Чтобы стать хорошим снайпером, надо обладать всеми этими качествами. На задании не ждите аплодисментовтам не будет никого, перед кем можно поиграть мускулами или продемонстрировать свою крутость. На задании вы будете одни.
Надо иметь немало сил, чтобы день за днём лежать в траве, по вам будут ползать насекомые и кусать вас, где под солнцем будет как в духовке, а под дождёмкак в кастрюле. Придётся ходить в штаны и по-большому и по-малому, но лежать на месте. Лежать! Потому что вы знаете, что Чарли рано или поздно всё равно объявится, и тогда вы его убьёте.
Но в первого попавшегося азиата, забредшего в сектор обстрела, стрелять не надо. Цель выбирайте тщательно, убедитесь, что азиат, которого вы собираетесь убитьЧарли, чтобы завалить его без сомнений и угрызений совести.
И когда вы убьёте старину Нгуена Шварца, всем будет на это наплевать, он станет всего лишь одним из убитых солдат противника в месячной сводке вашей роты.
Но вам-то будет не наплевать! Вы будете знать, что сработали профессионально. Вы выявили и пресекли деятельность мужчины, женщины или даже ребёнка, который мог убить вашего лучшего друга, большинство друзей вашего друга и вас самих. И это для вас не пустяк.
Я знаю, что когда вы были простыми солдатами, вам было легко ощущать свою правоту, поражая врага, идущего в атакуон хотел вас убить. И когда вы нападали на него, у него был выборсражаться или сдаться, и это не было убийством, потому что противник погибал, сам желая вас убить. Вы защищались.
Снайпер этой роскоши лишён. Вы будете убивать врагов, не подозревающих о вашем присутствии. Вы будете убивать врага вероломно, не предоставляя ему выбораубежать или сражаться, сдаться или умереть. В определённом смысле это будет убийством, причём преднамеренным.
Нужно обладать крепкой психикой, чтобы это пережить. Вы должны быть уверены в своих действияхв том, что благодаря им мы побеждаем противника, и, выборочно убивая его руководителей и самых важных бойцов, вы предотвращаете смерть, кровавую бойню, которую в противном случае этот противник мог бы устроить вашим товарищам».
Капитан помолчал, глядя на серьёзные лица курсантов, предоставляя им возможность усвоить услышанное. Он кашлянул. «Господа, отбор ещё не закончен. Он только начат. Нам нужны крепкие, славные ребяталучшие из лучших. Коллекционеров ушей, пальцев и зубов мы будем выявлять, искоренять и отправлять восвояси. От пижонов и трусов мы будем избавляться и отсылать их обратно вместе с бездельниками, врунами и ворами. Допускать всего этого среди своих снайперов я не намерен.
А допустимо здесь одноусердие и прилежание. Получим это от вассделаем из вас самых смертоносных созданий на землеснайперов».
В сырой и душной палатке громыхнули одобрительные крики и свистки морпехов. Хэткок тоже захлопал, стоя у двери.
* * *
В тот тёплый ноябрьский день дождь лил по-прежнему. Он напитал водой многочисленные рисовые поля, кусты и джунгли, окружавшие высоту 55. У ограждений из колючей проволоки, опоясавших лагерь морской пехоты на вершине холма, стрелковое отделение прошло через пост охраны и оставило позади охраняемый участок. Морпехи, вышедшие на патрулирование, были в основном поварами, писарями и снабженцами, получившими возможность поучаствовать в боевых действиях и заслужить медали.
Этот патруль был самым заурядным. Им предстояло спуститься с высоты, дойти до перекрёстка, проверить у местных жителей документы, выявить лиц, подозреваемых в причастности к Вьетконгу, и привести их с собой на допрос.
Хэткок стоял у заднего выхода из снайперской палатки, глядя на серое дневное небо и далёкие фигурки, шагающие по обочинам залитой водой дороги. Вернувшись в палатку, он уселся на кровать и начал чистить винтовку. Шум дождя, барабанящего по брезенту, успокаивал, даря приятное ощущение безопасности. Он протирал затвор ветошью, смоченной в растворе для чистки оружия. Его приятный аромат расплывался по палатке, разносимый прохладным дневным ветерком, задувавшим в большие сетчатые окна.
И вдруг спокойствие этого дня нарушила стрельба у подножия высоты. Хэткок вскочил на ноги, услышав разрыв мины с дистанционным управлением. Он сразу же понял, что патруль, только что вышедший с высоты 55, попал в засаду.
Он увидел, как морпехи разбегаются в стороны, чтобы залечь и принять бой. Но огонь противника был настолько плотен, что лучшее, что они могли сделатьпопытаться остаться в живых. Вьетконговцы устроили засаду в зарослях, расставив мины «Клеймор» по обочинам дамбы рисового чека, которая использовалась для прохода по рисовым полям. Морпехи в патрулях нередко срезали по ней путь, направляясь к перекрёстку. Когда патруль свернул на этот нахоженный путь, вьетконговцы открыли огонь. А затем взорвали «Клейморы», когда морпехи бросились в рисовый чекзону поражения Ви-си.
Осознав свою трагическую ошибку, захваченные врасплох морпехи вылезли на дамбу и начали отходить, стреляя по зарослям. На дамбе по пояс в воде остались лежать четыре человека. Один из них был без сознания: пуля пробила каску, чиркнула по коже, и послала его в нокаут.
«Чёртовы Ви-си! сказал Хэткок, стуча ребром ладони по двери. С ними боротьсячто с муравьями: их и палишь, и травишь, и давишь, а они всё равно из-под земли лезут».
Сержант, командовавший патрулём, доложил начальнику отделения разведки, что четверо морпехов погибли на дамбе, а остальные, включая двоих тяжелораненых, добрались до высоты. Доклад его был точен, вот только четвёртый морпех на дамбе не погиб.
К месту засады был отправлен усиленный взвод, но женщина, руководившая нападавшими, успела приказать партизанам утащить с собой морпеха, оставшегося в живых.
Поиски четвёртого морпеха в лесу и кустах продолжались, пока совсем не стемнело. Когда бойцы взвода прекратили искать павшего товарища, было уже понятно, что его унесли вьетконговцы.
Сразу после наступления темноты дождь прекратился, и всё вокруг окуталось лёгким туманом, накрывшим низину с рисовыми полями вокруг высоты 55 словно прозрачной вуалью. В блиндаже, обложенном мешками с песком, где морпехи пили пиво под рок-н-ролл, Хэткок слушал рассказы тех, кто вернулся живым после засады. Его раздирали и боль, и гнев из-за того, что раненого морпеха оставили там, но он ничего не говорил тем, кто, запинаясь, рассказывал о случившемся, пытаясь пивом заглушить печаль. Он понимал, что их скорбь намного тяжелее его собственнойраненый был им другом.
Грохот музыки заглушал доносившиеся снаружи отзвуки войны, но в скором времени морпехи один за другим начали выходить из тускло освещённого блиндажа. Какой-то капрал похлопал Хэткока по плечу: «Так за колючкой кто-то орёт как резаный».
Не допив пива, Карлос вышел из блиндажа и подошёл к капитану Лэнду и комендор-сержанту Уилсону, которые сидели за мешками с песком, осматривая лес в прибор ночного видения.
«Ни черта не видать, ганни», сказал Лэнд Уилсону, передавая прибор. Положив его на мешок, Уилсон медленно повёл им по деревьям, из-за которых раздавались пронзительные крики, разносившиеся над рисовыми чеками.
Хэткок присел рядом с Уилсоном. «Это та самая сука! Вонючая коммунистическая шлюха!»прорычал Уилсон.
За четвертью мили рисовых полей, отделявших лес от высоты, морпех, взятый в плен, висел на раме из бамбуковых шестов. На нём остались только ботинки и зелёные шерстяные носки с чёрными буквами его фамилии в верхней части. По щекам струилась кровь, разбавленная слезами.