С одним условием, предупредил Вениамин Александрович, на рожон не лезть. Возможно, видимость утром будет неважная, но и мне без начальника штаба оставаться не с руки. Так что без всяких там фокусов.
Ночь прошла без сна. На новый НП тянули связь. В штабе заканчивались последние расчеты. Казалось, только что начало темнеть, а уже вновь светлел небосклон, одна за другой гасли звезды. Неподалеку слышался гул тягачей. Оставив орудия на огневых позициях, они уходили в укрытия.
На рассвете началась артиллерийская подготовка. В стереотрубу было хорошо видно, как хутор Вертячий, на окраине которого оборонялись гитлеровцы, заволокло дымом. Тем временем бойцы капитана Баланко уже спустились на лед. У берега он еще кое-как держал людей. Потом в ход пошли связки тальника. И тем не менее было видно, как по ледяной ленте разбегались трещины, как сквозь них фонтанчиками бьет вода, быстро растекаясь поверху, образуя на льду целые озера.
Медленно продвигались вперед и понтоны с орудиями, выделенными для непосредственной поддержки пехоты. Взламывая хрупкий лед, они шли чуть в стороне, чтобы не мешать стрелкам, не портить и без того трудную «дорогу».
Спустя несколько минут поступает доклад о том, что батарея, переправлявшаяся одновременно с батальоном капитана Баланко, заняла огневую позицию. И как раз вовремя. Гитлеровцы, судя по всему, готовили контратаку. На окраине Вертячего показались пехота и танки, о чем я немедленно доложил на командный пункт полка.
Живую силу постараемся накрыть отсюда, услышал в телефонной трубке голос подполковника Холина. Передайте Васильеву, пусть бьет прямой наводкой по танкам. У нас с ним связи пока нет.
Но командир батареи, не дожидаясь приказа, сам сориентировался в обстановке: ударил бронебойными. Над одним из танков сразу же заклубился дым. Второй, словно потеряв ориентировку, медленно закрутился на месте. Третий вдруг стал как-то значительно ниже, приземистей.
Башню, башню сбили! закричал кто-то из наблюдателей.
А батальоны 807-го и 812-го стрелковых полков уже подходили к окраинам Вертячего. К вечеру 27 ноября наши части освободили Лученское и Песковатку. Гитлеровцы обороняли Песковатку особенно упорно. Позже выяснилось, что там находилась танкоремонтная мастерская, в которой были почти готовые к бою танки. Через день и они могли бы встретить нас. На другой день разгорелся бой за Вертячий. Штурмовые отряды дивизий (в них вошли наши орудия, а также тайки) постепенно очистили этот укрепленный пункт от врага.
* * *
Потом начались затяжные, изнурительные бои. Дивизию перебрасывали то чуть северней, то чуть южней, но общее направление сохранялось прежним: на Сталинград. Мы шли к городу с северо-запада, все теснее сжимая кольцо окружения, расчленяя вражескую группировку на части.
Мне и сейчас очень часто вспоминаются эти два трудных месяцадекабрь 1942 года и январь 1943-го. Перелистываешь страницы своеобразной книги памятии порой становится немного обидно. Вот почему. Случается, смотришь какой-либо кинофильм о Сталинградской битвеи создается совершенно неправильное впечатление о том, что завершилась она окружением трехсоттысячной группировки гитлеровского фельдмаршала Паулюса. Мчатся, взметая белый снег, танки, бегут навстречу друг другу бойцы и командиры в добротных полушубках. Объятия, поцелуи, всеобщее ликование, крупным планом слезы радости на лице пожилого бойца. И уже гремит в динамиках победная музыка, появляется на экране подводящее черту слово «Конец».
А ведь до конца-то было еще очень далеко. Разве не было отчаянных попыток гитлеровцев пробиться на выручку окруженной 6-й немецкой армии? Они были. И немало сил и жертв потребовалось с нашей стороны, для того чтобы сорвать их. Я отнюдь не хочу принизить значение подвигов тех, кто оборонял Сталинград, кто замыкал кольцо окружения вокруг фашистской группировки. Но, поверьте, и те части, соединения, которым было приказано пленить или уничтожить фашистов, оказавшихся в котле, хлебнули лиха.
Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно, цепляясь за каждый бугорок, каждую траншею. Их упорство подогревалось неоднократными обещаниями фюрера оказать окруженным помощь. И страх перед расплатой за совершенные злодеяния заставлял фашистов драться до последнего, особенно в начале завершающих боев. А кроме того, был еще целый ряд факторов, которые существенно затрудняли решение поставленных перед нами задач.
Взять, к примеру, те же морозы. Разумеется, в какой-то мере они были нашим союзником. Бойцы и командиры Красной Армии в отличие от гитлеровцев имели значительно лучшее обмундирование. Это бесспорно. В то же время обороняющийся всегда, особенно зимой, имеет ряд весьма существенных преимуществ перед наступающим.
Судите сами. Продвинулись мы, допустим, на километр-другой вперед. Обстоятельства заставляют временно прекратить наступление. Значит, командирам надо позаботиться о том, чтобы укрыть людей, боевую технику. А легко ли сделать это, если не то что лопаты, но и ломы, кирки отскакивают от промерзшей земли, словно от камня? А обороняющийся в это время отдыхает в землянках, блиндажах. Где найти в голой степи топливо? Где взять воду, если подавляющее большинство колодцев разрушено гитлеровцами при отходе? Словом, трудностей было немало.
В непрерывных боях прошел весь декабрь. То черепашьим шагом двигались вперед, то на несколько дней переходили к обороне. Новый год встретили в землянках, наспех вырытых в склонах оврага. Причем встречи, как таковой, можно сказать, и не состоялось. Двумя днями раньше дивизия отбила у гитлеровцев Казачий Курган. А потом трое суток подряд отражала яростные контратаки врага. До праздника ли тут?
Не стану скрывать, зачастую нам казалось, что напрасно мы действуем так осторожно, неторопливо, как бы с оглядкой. Ведь сумели же прорвать оборону противника на Дону и окружить гитлеровцев. Вот и сейчас, наверное, надо бы навалиться на них всеми имеющимися в наличии силами. Неужели в распоряжении нашего командования не осталось больше крепких, боеспособных резервов? И опять, как выяснилось вскоре, мы смотрели на развивающиеся события со своей «полковой горки», с которой видно далеко еще не все. Не знали, не ведали мы тогда, что зажатым в кольцо двадцати двум немецким дивизиям Гитлер приказал не сдаваться. Он надеялся вызволить их. Фашистское командование бросило на помощь окруженным спешно сформированную новую группу армий «Дон», командующим которой был назначен генерал-фельдмаршал Манштейн.
12 декабря из района Котельникова вдоль железной дороги гитлеровцы рванулись к Сталинграду. За три дня кровопролитнейших боев им удалось продвинуться до 45 километров. Неподалеку от Верхне-Кумского завязались ожесточенные танковые бои. До окруженной группировки Паулюса оставалось каких-то 4050 километров. В связи с тяжелой обстановкой юго-западнее Сталинграда Ставка Верховного Главнокомандования передала в состав Сталинградского фронта 2-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского, которая ранее предназначалась для участия в ликвидации окруженной группировки врага.
Но мы-то обо всем этом в то время, разумеется, не знали. Потому и возникали у нас мысли, что надо было бы «навалиться» всем сразу и покончить с окруженной вражеской группировкой.
Зато, как только угроза прорыва была ликвидирована, мы сразу почувствовали, что началась подготовка к разгрому окруженной группировки гитлеровцев. Нашей, например, 304-й стрелковой дивизии помимо того, чем она располагала ранее, придали один танковый полк и два артиллерийских полка. Такого, прямо скажем, никогда раньше не было.
Каждому было ясно, что теперь судьба фашистских войск в районе Сталинграда предрешена. Ведь, естественно, не только 304-я дивизия получила столь солидные средства усиления. Однако для того чтобы избежать напрасного кровопролития, советское командование предложило войскам Паулюса капитулировать. Гитлеровцы решили сопротивляться «до последнего солдата». Тогда, в полном соответствии с законами войны, заговорили пушки.
В 8 часов 05 минут 10 января 1943 года 7 тысяч орудий и минометов начали мощную артиллерийскую подготовку, которая продолжалась 55 минут. Мы подавляли фашистскую артиллерию, уничтожали штабы врага, связь, разрушали дзоты, блиндажи, истребляли живую силу. В воздухе слышался непрерывный гул моторов самолетов 16-й воздушной армии. В 9 часов пехота и танки перешли в решительное наступление. Дивизии нашей армии наступали на направлении главного удара, срезая выступ в районе населенного пункта Мариновка, вместе с соединениями смежных флангов 21-й и 24-й армий. Навстречу нашей ударной группировке наносили удар войска 64-й и 57-й армий.