Сделав несколько глотков воды из бутылки, я села в кресло, подтянула к себе колени и, уткнувшись в них носом, закрыла глаза. Вокруг царила тишина и умиротворение. Последние минуты моей прежней и беззаботной жизни таяли на глазах. Все мои страхи и переживания минувших дней сейчас казались мне пустыми и никчемными. А мысль, что напрасно я не села в машину Гены четыре года назад, кружилась надо мной, словно черный ворон.
Я не знала, как переживу этот вечер, какой я выйду отсюда и суждено ли мне вообще было выйти. Но эти переживания меня не пугали. Скорее, они, как бегущая строка в телевизоре, просто фиксировались в моей голове. Закрыв глаза, я постаралась представить что-то хорошее: запах бабушкиных оладий, добрые глаза Миронова, мамину улыбку, теплые объятия Реми. Я вспомнила, как ела морковное мороженое на площади Лестер-Сквер, когда мы с девчонками впервые самостоятельно покинули стены закрытой школы. А еще почему-то вспомнила Катю, которая могла бы стать моей подругой, но не успела. Я вообще многого не успела, и от осознания этого факта стало безумно тоскливо и безотрадно.
Звук открывающейся двери вынудил меня открыть глаза и вжаться в кресло. Через мгновение в номер вошел молодой мужчина. Осмотревшись по сторонам, он нашел меня взглядом и сделал шаг в мою сторону.
На вид ему было не больше тридцати. Каштановые волосы мягкими прядями обрамляли его красивое, немного смуглое лицо с лёгкой небритостью. Его карие, слегка раскосые глаза с медовым оттенком казались выразительными и лукавыми, а морщинки в уголках выдавали веселый нрав их обладателя. Высокий и широкий в плечах, он казался складным и мужественным. Уверена, если бы я встретила его при иных обстоятельствах и в другом месте, то сочла бы его крайне привлекательным. Но сейчас ничего, кроме ужаса и неприятия иных эмоций, он не вызывал.
Привет! Он подошел совсем близко и присел на корточки, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Не бойся меня, ладно?
Я ничего не смогла ответить, даже кивнуть. Его голос не был злым, грубым, напротив, он казался мягким и добрым. Но только что это меняло?
ЯВалера, друзья зовут Леро́й, продолжил он. Ядруг твоего отца. Он просил меня присмотреть за тобой. Не бойся.
Он протянул ко мне руку и убрал с лица, выбившиеся из прически пряди.
Коля просил подстраховать, если твой парень слиняет с торгов, и, как видишь, не зря. Я тебя не трону. Ну же, посмотри на меня!
Я подняла на него глаза, все еще ожидая подвоха.
Уже лучше. Чтобы не вызывать лишних разговоров, мы с тобой пару часов здесь посидим, а потом я отвезу тебя домой. Или к отцу. Как захочешь. Не плачь. Валера провел по моей щеке пальцем, вытирая слезы, которых я уже не замечала.
Ты голодная? Можем заказать что-нибудь перекусить. Будешь?
Я отрицательно покачала головой, все еще не в состоянии принять тот факт, что все самое страшное позади, как и поверить, что из двоих не Тимур, а именно Горский меня спас.
61. Боль
Давно вы знакомы с Горским?
Давно, лет восемь уже. Только давай ты не будешь мне «выкать», ладно? Мне еще и тридцати нет, не то что шестидесяти.
Я все так же сидела в кресле, подтянув колени, а Лерой отошел к окну и смотрел на ночной город. За эти полчаса, что мы провели вместе, он действительно не притронулся ко мне даже пальцем, но жизнь давно научила меня никому не верить.
Я перед Горским в неоплатном долгу, начал Лерой, не отрывая свой взгляд от окна. Лет десять назад отец начал играть. Иногда мне кажется, что нет на свете страшнее зависимости, чем игромания. Долги, странные люди, пустая квартира и мы с сестрой. Мне тогда было около восемнадцати, как тебе сейчас. На плечахзабота о младшей сестре, которой порой нечего было есть, и о больной матери, которая в больнице проходила курс химиотерапии. Все, что мне удавалось заработать, уходило на оплату отцовских долгов, но и этого не хватало. Он же просто спился. Однажды в нашу пустую «двушку» ввалились здоровенные мужики. Сроки по долгам у отца к тому времени все давно вышли. Но и из дома у нас брать было уже нечего. Тогда они избили меня до полусмерти, а сестру забрали. Ей на то время всего тринадцать исполнилось. Дали мне они три дня, чтобы нашел всю сумму, но, знаешь, даже если бы я продал квартиру, занял по всем родственникам и друзьям, да даже если бы продал себя на органы, я не набрал бы и десятой части от той суммы. Тогда я и пришел к твоему отцу. В те времена он только вставал на ноги и набирал людей. Конечно, не о такой работе я всегда мечтал, но мне нужны были деньги. Горский меня выслушал и уже на следующий день привел запуганную, но целую и невредимую сестру, а еще закрыл отцовский долг. Он никогда не просил с меня этих денег и даже ни разу не упрекнул, но я тогда себе поклялся, что буду рядом с ним всегда. Поэтому, когда твой отец попросил выкупить тебя, у меня и мыслей иных не возникало, как помочь.
Ты все еще работаешь на него?
Уже нет. Лерой оторвался от окна и с мягкой улыбкой посмотрел на меня. У меня года три уже свой охранный бизнес, но с Колей мы до сих пор близки.
Я была уверена, что он меня бросил. До сих пор мне никак не удавалось успокоиться и прийти в себя после случившегося.
Горский?! Тебя?! Ты смеешься?! Лерой отошел от окна и присел на край кровати прямо напротив меня. Мне кажется, он весь мир готов перевернуть, лишь бы с тобой все было хорошо. Знаешь, сколько мои ребята мотались за тобой, когда ты в Россию вернулась?
Черный бумер?
Не только. Это уже Коля выставил охрану в открытую, а так Лерой замолчал. Упершись локтями в колени, он уткнул подбородок в ладони и с улыбкой посмотрел на меня. Если кого он и любит, то только тебя. Не сомневайся в нем!
Но хотела возразить, но Лерой перебил меня:
Без «но», Ксюша! Просто прими этот факт, как и тот, что любая брешь в его несокрушимости повлечет слишком много жертв. Онтот, кто есть, пока у него нет слабых мест, а тыего самая большая слабость. Абсолютно для всех его дочь умерла четыре года назад. И поверь: если станет известно обратное, защитить тебя будет практически невозможно. Его враги, как стервятники, разорвут тебя на куски, тем самым уничтожив и твоего отца.
Черниговский знает, что я жива. Федор. Именно поэтому я пыталась найти Горского.
Лерой опустил голову вниз, положив руки на шею, и задумался.
Давно?
Несколько дней.
Понятно. Но, знаешь, Федорэто меньшая из бед. Он встал и протянул мне руку. Поехали! Нам пора.
Ухватившись за его ладонь, я покинула этот странный номер и внушающий страх отель. Лерой усадил меня на заднее сиденье своего автомобиля и выехал с подземной парковки бизнес-центра «Берлинго».
Посмотри, там где-то на сиденье твоя сумка, а еще плед лежит, можешь укрыться, если замерзла, сказал он, не отрываясь от дороги.
Действительно, рядом со мной лежал мой клатч с телефоном и ключами от квартиры Тимура, а также вязаный плед. Укутавшись в него, я взяла в руки смартфон и проверила его на наличие сообщений или звонков, но ничего не было. Тимур, оставив меня погибать в этом сумасшедшем доме, даже не пытался мне позвонить. Сердце пронзило новой болью. Ему было все равно.
Почему Черниговский перестал торговаться? спросила Лероя, в надежде, что он знает причину.
Где-то в глубине души я еще тешила себя надеждой, что Тимуру просто не дали за меня бороться: вывели из зала, пригрозили, напугали.
Не знаю, Ксюша, я не знаю, честно ответил Лерой.
Он был в зале до окончания торгов? Я так надеялась, что нет, что его просто выгнали!
Да, он никуда не уходил, вонзил в меня нож Лерой.
Я попыталась ему позвонить. Мне хотелось высказать ему все, что накипело у меня на душе. Но номер абонента не отвечал. В слезах я отвернулась к окну.
Куда мы едем? дрожащим от слез голосом спросила мужчину.
Ко мне. Коля подъедет через час, и вы поговорите.
Выразив согласие кивком, я заметила в зеркале заднего вида грустный взгляд, брошенный на меня. Жалость Только ее я способна была вызывать у людей.
Высокий глухой забор, выдвижные ворота. Казалось, мы заезжали на военный объект, но никак не к дому обычного человека. Хотя кого я пыталась обмануть? Друг бандитабандит по определению. Как только машина Лероя припарковалась на небольшой парковке, по всему периметру зажглись фонари и осветили небольшой, но весьма уютный бревенчатый дом и ухоженную территорию возле него.