Алиса Гордеева
Простые слова
Глава 1. Ветер
Два месяца назад.
Савелий.
Изрядно подустав, веду малярным валиком вдоль стены, окрашивая ту в противный грязно-зелёный цвет.
Ветров, не спи! Голос Демьяныча, местного завхоза, гулким эхом разносится между этажами и волной протеста разливается по венам. Эта дурацкая отработка кажется вечной.
Я не сплю, огрызаюсь в ответ, перехватывая валик в левую руку. Я просто устал! Пока Демьяныч прохлаждается, создавая иллюзию своей причастности к ремонту, я заканчиваю окрашивание последнего лестничного пролёта. Только завхоза это ничуть не беспокоит. Моё перевоспитание у него в приоритете! Ещё бы! Непокорный, своевольный, взбалмошный. Грубый, неотёсанный, жестокий. Именно таким меня привыкли воспринимать окружающие. Именно таким я хочу, чтобы они меня видели!
Я всё! сиплю равнодушно и небрежно бросаю валик в ведро с краской. От удара вонючая болотно-зелёная жижа мелкими брызгами разлетается в стороны и оседает на сером полу и потёртых ботинках завхоза. Реакция Демьяныча не заставляет себя долго ждать. Опалив озверевшим взглядом, мужик отпускает в мой адрес пару нелестных выражений и с остервенением хватает за ворот футболки.
Поганый щенок! цедит он сквозь зубы, до треска стягивая ткань в кулаке.
Да только не ему диктовать, каким мне быть и что чувствовать! Моя нахальная ухмылка в ответ лишнее тому подтверждение. Глаза напротив наливаются кровью, багровые пятна расползаются по морщинистому лицу, ещё немного и чеку сорвёт, а я получу очередную порцию наказания. Демьяныч пыхтит, раздувая ноздри на корявом носу, и вижу по недоброму взгляду, придумал, как поставить меня на место, но стук каблуков директрисы нашего детского дома бесцеремонно его прерывает.
Савелий! Ветров! Бросай тут всё и ко мне в кабинет! взволнованно щебечет Ольга Владимировна. Обычно статная и неприступная, сегодня она выглядит окрылённой и даже счастливой. Что ж, её компания мне определённо нравится больше. Подмигиваю Демьянычу и, стянув рабочие перчатки, спешу туда, где не воняет краской.
Уже позже, ближе к ночи, втайне ото всех забираюсь на чердак. Поджав колени к груди, сижу на дощатом полу и смотрю на звёзды сквозь маленькое овальное окошко под самой крышей. В голове кавардак из мыслей и страхов, а к небесам только один вопрос: за что?
На прошлой неделе мне исполнилось семнадцать, а сегодня ровно пять лет, как я оказался здесь. Идеальная семья, любящие родители, шикарный дом, больше похожий на дворец, престижная школа и самые современные гаджеты в кармане всё это с боем курантов превратилось в пыль. Я остался один!
Всеми позабытый и никому не нужный. Сам за себя! Против всех! Тогда, в свои двенадцать, я никак не мог поверить, что такое вообще возможно! Мне казалось, это просто сон! Жуткий, нереальный! Я был уверен, что вот-вот проснусь! Только мой кошмар затянулся! А сегодня и вовсе свернул не туда.
Ветер, вот ты где! криво скалится Федька, с любопытством просовывая голову в люк. Зачем директриса вызывала?
Парень ловко карабкается выше и уже через несколько секунд плюхается рядом, отряхивая потрёпанные джинсы.
Опять что ль из ментовки приходили? следом слышится осипший бас Рыжего. С трудом взобравшись, Костик наваливается животом на металлическую перекладину и, с интересом вылупив на меня глаза, тяжело дышит. Как ни крути, но с его весом чердак закрытая территория.
Я те говорил, Федь, что Ветер опять кому-то кости переломал, пыхтит он, морща рябой нос. Поди-ка, Демьянычу, да? Старый хрыч совсем озверел! Поделом ему!
Не гони, Рыжий! осекает толстяка Федя. Ветер не идиот, чтобы так подставляться! Завхоз неделю на больничном отдыхать будет, а Савку старая грымза в колонию упечёт, как и мечтала. Нечего ей козыри в руки совать!
Нормально всё, прекращаю бессмысленный спор и снова задираю нос к звёздам: от этой парочки хулиганов скрыться в стенах детдома нереально, даже когда очень хочется.
Директриса нашла более веский повод от меня избавиться.
Погоди, Отдышавшись, Рыжий подходит ближе. Тыльной стороной ладони трёт лоб, призывая шестерёнки в мозгах соображать быстрее. Тебя что, того? Забирают?
Да быть такого не может! Федя запускает пятерню в свою густую шевелюру и вышагивает из угла в угол. Кому мы нафиг нужны, лбы здоровые?
Ты, Федюня, с собой не сравнивай! Рыжий падает рядом и внаглую закидывает увесистую руку на моё плечо. Это мы без роду, без племени, а Ветер наш не из простых.
Ага, киваю. Из сложных. Костик, не неси чушь.
Ну а чё, я неправ? закипает парень. Федьку в роддоме забыли, меня едва откачали, когда мать перепутала детскую бутылочку со своим пойлом, а ты домашний.
Рыжий, какой я тебе домашний? Скидываю ладонь друга и вскакиваю как ужаленный. Это вечное напоминание, что нюхал нормальную жизнь, бесит до чёртиков. Как и вы, я никому не нужен! Или думаешь, этой лощёной роже, что директрисе лыбилась сегодня во все свои тридцать два, нужен? Ага, очнись, Костян! Таких, как мы, берут для своей выгоды. А иначе зачем? Да и мне на кой чёрт папочка и мамочка, когда до свободы рукой подать?
Так и скажи директрисе! Немаленький! Право голоса имеешь! Федька смотрит на меня с жалостью. Это ещё в десять он мечтал, что на пороге детдома объявится заблудшая мать и заберёт его в любящую семью, да только сегодня вера в чудо, да и вообще в людей, напрочь отбита у каждого из нас.
Право? угрюмо уточняю, упираясь лбом в холодную стену.
Да не спеши, Ветер! Рыжий грузно поднимается и, потирая затылок, топчется на месте. Если это тот самый мужик, что в обед приезжал, так нормальный он!
Все они нормальные, пока нас к себе не забрали, сплёвывает Федя. А как дверь закроется, так и узнаешь, что никто за человека тебя не считал и считать не собирается.
Я этого мужика по телевизору видел, пытается объяснить Рыжий. Ну помнишь, про завод сюжет показывали, куда на практику ходили.
И чё? ухмыляется парень. Думаешь, раз по тв засветился
Может, и нормальный, обрываю Федю на полуслове. Не спорьте. Он отца моего знал.
Я же говорил! На веснушчатом лице Костика расползается довольная улыбка.
Ветер, ты чё согласился? Федя морщится, как от гнилой картошки.
Согласился! выдыхаю свой приговор. Ольга права, мне в универ поступать. Вот пусть новенький папочка и позаботится об этом!
Глава 2. Интересный экземпляр
Марьяна.
Наши дни.
Пап, высади на перекрёстке! Отстёгиваю ремень безопасности и в предвкушении скорой встречи с подругой придвигаюсь ближе к двери.
Марьяна, до лицея почти два квартала! Пристегнись обратно! не отвлекаясь от дороги, поучительным тоном произносит отец. Да и погода нелётная! Опоздаешь!
Не переживай, папуль, Ёрзаю на месте, сгорая от нетерпения. Мы со Златой дворами быстрее добежим, чем ты по пробкам проедешь. Ну, пожалуйста!
Ладно, Решает уступить и даже улыбается мне в зеркале заднего вида. Что и будет? Вечно занятой, строгий, холодный, отец всё чаще напоминает мне робота, запрограммированного управлять заводом и командовать дочерью. После уроков сразу домой, поняла?
Семейный ужин в обновлённом составе, чеканю, как молодой солдат на плацу. Я помню, пап!
Стоит дверце отцовского авто звонко хлопнуть за спиной, как по телу разливается непередаваемое ощущение свободы! Нет, я люблю и мать, и отца! Но их стремление решать за меня, как жить, и уверенность, что они знают обо всём на свете лучше меня, катастрофически раздражают. На зелёный перебегаю по зебре и тут же упираюсь в спину Смирновой. Подруга стоит чуть поодаль и считает ворон, ожидая меня с другой стороны перекрёстка.
Бу! Ладони опускаются на тонкие плечи девчонки, а уши моментально скручиваются в трубочку от её дикого визга. Тут и испуг, и сумасшедшая радость встречи. Ещё бы! Мы не виделись слишком долго!