Моя дочь умерла четыре года назад, спокойно выдал Горский. Черт! Да он больной ублюдок!
Двери автомобиля резко открылись, и в машину сели двое: водитель и еще один бугай рядом со мной. Куда делся второй, меня сейчас абсолютно не интересовало. Буквально через мгновение машина тронулась с места, лишая Ксюшу последнего шанса на спасение.
Во мне впервые проснулось дикое желание убивать. Несмотря на скованность движений и громилу по правую руку, я попытался дотянуться до Горского, но бугай был готов к моей реакции. Новая волна боли пронзила тело, но она не шла ни в какое сравнение с той, что разъедала мое сердце.
Еще одно движение, Тимур и я не посмотрю, что ты сын Федора, с укоризной произнес Горский.
Мразь! Ублюдок! Там твоя дочь! не прекращая попыток достать его, орал во все горло.
Значит, так, Тимур: не угомонишьсяее выкупит Щегол, понял меня? Горский окончательно выбил меня из колеи.
Кто такой Щегол, рассказывать мне не надо было. Щеглов Борис Леонидович. Старый и больной на всю голову извращенец, которого заводила чужая боль и мучения. Сколько девчонок по своей глупости купились на его сказки и чудом остались в живых, страшно было представить.
Уши заложило, глаза зажгло. Нет! Это не игра. Горскийбольной человек, еще даже более сумасшедший, чем мой отец. В моей голове не укладывалось, как можно своего ребенка подвергать такому безумию. Я не мог поверить, что он говорил серьезно.
Ты не сделаешь этого! Подонок! Нет! Она твоя дочь, как мантру, повторял я из раза в раз. Как будто, если повторить Горскому, что Ксюша его дочь, еще раз сто, то он, наконец, поверит. Позвони, отмени, выкупи сам! Ты же можешь! Ты же не простишь себе! Я не прощу тебе! Я убью тебя, Горский, если с ее головы упадет хоть один волос!
До конца торгов на твою жемчужную девочку не больше трех минут. Петя, кто сейчас ведет? обратился к верзиле Горский. Тот, убрав от меня одну руку и открыв приложение в телефоне, начал что-то искать.
14 и 9. Борьба нешуточная там, довольно хмыкнул бугай.
Напомни, Петенька, кто у нас сегодня под номером 14? продолжал издеваться надо мной Горский.
Валера с пацанами.
Отлично! Пятеро на одну жемчужинку. Девочке понравится. А под 9? Урод говорил о собственной дочери, как о самой последней вещи.
Щегол, Николай Александрович.
Ну, вот, видишь, Тимур. Горский с нескрываемым удовольствием посмотрел на меня. Боря, как чувствовал, что мы о нем вспомнили. Хваткие ребята, что Валера, что Щегол. Своего не упустят. Ночь у твоей девочки в любом случае будет незабываемой .
Каждое его поганое слово впивалось под кожу, а собственное бессилие сводило с ума.
Чего ты хочешь? по слогам, еле сдерживаясь, спросил Горского. Чего? Скажи! Все сделаю, только ее не отдавай им! Не простишь потом! Жить с этим не сможешь!
Ты и так все сделаешь, процедил сквозь зубы Горский, а потом заглянул в глаза и, помолчав немного, добавил: А девочке твоей нужен урок! Сама встала, сама и отработает.
Онатвоя дочь, гнида! это последнее, что я смог неистово проорать. Со стороны Петеньки внезапно раздался щелчок, и что-то теплое и отравляющее понеслось по моим венам. Уже в следующее мгновение меня накрыла темнота и дикий животный страх, что я так и не помог моей девочке.
60. Леро́й
Горский ушел. Просто взял и ушел. Всё было как в тумане. Этого не могло быть на самом деле. Нет! В груди до последнего тлела надежда, что он обязательно вернется, не бросит, спасет. Но его не было.
Внезапно я ощутила на себе тяжелые и грубые руки охранников. Один крепко ухватил меня за руку, второйза плечи, третий, вырвав из рук сумку, пошел впереди, остальные повели меня за ним. Темные коридоры, массивные двери Как я ни сопротивлялась, пытаясь объяснить им, что произошла ошибка, меня не слушали.
Не переживайте, мы сейчас все проясним, весьма вежливо ответил один из ведущих меня мужчин. В груди зародилась крошечная надежда, что я смогу сама выбраться из этой ситуации.
Меня отвели в какой-то маленький кабинет, усадили в кресло и попросили подождать. Где-то вдалеке слышался голос ведущего: лот номер четыре пользовался успехом. Буквально через несколько минут объявили перерыв. Я корила себя за то, что не дождалась его, как обещала Тимуру: сейчас бы уже ехала к Гене, а не сидела в закрытой комнатушке два на два метра.
Ксения Геннадьевна, какой приятный сюрприз вы нам устроили! Ворвавшийся в кабинет ведущий уселся на стол прямо передо мной.
Понимаете, вышло недоразумение, только и всего. Я не знала, что нельзя вставать, попыталась оправдаться перед ним.
Я все понимаю, ответил тот, а я выдохнула с облегчением. Я была уверена, что силой меня никто не заставит участвовать в этом безобразии, и оказалась права.
Я все прекрасно понимаю, повторил ведущий. Вы, душенька, не первая, кто пытается торговаться со мной. Спешу вас успокоить: еще ни одну милую даму мы не обидели в финансовом плане. Конечно, все зависит от покупателя, но не переживайте. Уверен, за вас начнется настоящая борьба.
Вы меня не поняли! возмутилась я. Я не продаюсь!
Боюсь, это вы меня не поняли. Вас уже продали.
Да что вы несете?! Я встала, чтобы уйти, а не для того, чтобы вы меня, как какую-то девку, на торги выставляли.
Девку?! Думаешь, я совсем дурак?! Тут и без лупы видно, кто ты и что здесь делаешь. С молодым и красивым Черниговским номер не прошел. Тот наигрался, но оставил шанс найти вариант побогаче, пригласив сюда. Обычная практика. Я все своими глазами видел. Вот ты и встала, чтобы шанс свой не упустить. А теперь что? Испугалась? Так башкой своей раньше надо было думать, а сейчас никуда не денешься. Он больно схватил меня за плечо и с презрением посмотрел мне в глаза. Все вы одинаковые! Через десять минут твой выход!
Он резко встал и вышел из кабинета, а я побежала следом. Еще чего! Какой, к черту, выход?! Тимур говорил, что все девушки тут были добровольно, а япротив воли. Значит, имела право уйти. Вот только кабинет был закрыт, и уйти дальше него мне не дали.
Я начала громко кричать, звать на помощь. Какие-то бумаги, книги, ручки, линейкивсе, что было на столе в этом кабинете, полетело в сторону двери, но все бесполезно. Меня никто не слышал и никто не спешил спасать.
Лицо моё было все залито слезами, макияж давно потёк, локоны выбились из прически Я была похожа на жертву, но никак не на куклу для продажи. Мысль об этом опять поселила во мне надежду, что ничего у этих уродов не получится. Никто не захочет покупать оборванку!
Минут через пять дверь в кабинет открылась, и пространство вокруг заполнилось огромными здоровяками, которые начали осматривать комнатушку, заглядывая во все щели. То, что это люди Горского, я поняла сразу. Сам же отец зашел последним. Не глядя на меня, он поднял руку, и все его богатыри тут же вышли за дверь.
Здравствуй, дочь! спокойно заговорил он.
Во рту давно пересохло, а потому я лишь кивнула в ответ. Наш первый разговор я себе представляла иначе. Но главное, что он пришел! Значит, не все для меня было потеряно! Каким бы странным и холодным он мне ни казался, он всё же меня не бросил!
Чего ты добивалась своими действиями? Он поднял на меня свои красивые голубые глаза. Но кроме льда в них не было ничего.
Я хотела найти тебя, срывающимся голосом попыталась объяснить.
Зачем? Разве мать тебе не объяснила, что видеться со мной не стоит? Он склонил голову набок, не отрывая от меня пронзительного взгляда. Среди этого бедлама, который я тут устроила, он казался чересчур правильным и строгим.
Она сейчас мало со мной говорит. Мне была нужна твоя помощь. Отец не знал ничего о маме, а я не была готова с ним сейчас это обсуждать.
Не думал, что моя дочь окажется настолько глупой и безрассудной! Пытаться найти меня на подобном мероприятии, да еще и в компании Черниговского, чтобы попросить о помощи Горский подошел ближе и коснулся нити жемчуга на моей шее. Допустим, но зачем ты выставила себя на продажу?
Ты не видел меня, тебе было все равно! Я хотела твоего внимания. Неужели он не понимал?
Ты отдаешь себе отчет, кто все эти люди в зале и что они тут делают? Голос Горского был обманчиво спокойным.