Почему ты смеешься? спросил он голосом, знакомым мне с детских лет.
Я повернула голову и застыла с открытым ртом. Голос Ральфа звучал, как голос нашего графа.
Что-то не так? спросил Ральф. Ты как-то странно на меня смотришь
Как «странно»? тупо переспросила я.
Он вытаращил глаза и широко открыл рот. Я рассмеялась, Ральф тоже. Он все еще улыбался, когда на столе вдруг завибрировал телефон и лишь потом его лицо вытянулось в гримасу.
Филипп! выдохнул он.
Святой отец, вы скоро станете Папой.
В конце концов, у меня сдали нервы.
Я только человек, что еще я могла? Телефон выключить? Я дернула к себе трубку и глубоко вздохнув, нажала кнопку ответить. Филипп заговорил, не дожидаясь сигнала голосом.
Мои поздравления, пресвятой отец! Вы скоро станете папой, наследник нашего великого рода был пьян; слова сочились из его горла медовым ядом.
Ральф тоже понял это. Он закатил глаза.
Из Ватикана звонишь?
Из гинекологии.
Зашелестели бумаги. Филипп прокашлялся. Хорошо поставленным голосом, прочитал:
«Верена Дитрих, 16 лет» Адрес бла-бла А! Вот: «Беременность около четырех недель»!
Ральф ничего не ответил, но очень громко посмотрел на меня. Я задохнулась в негодовании.
Вот только ты не начинай эту хрень! Я этому уроду не изменяла!.. опомнившись, я наклонилась к трубке, чтоб Филипп слышал наверняка. Я буду жалеть об этом всю жизнь.
Филипп то ли крякнул, то ли вытянул пробку из горлышка какой-то бутылки.
А, фрау Дитрих! Мои тебе поздравления!
Знаешь, сказала я, кипя от ярости. Знаешь, я понимаю то, что я тебе надоела. Я понимаю, почему ты напился прежде, чем позвонить Чего я не понимаю, так это то, что ты не знаешь моей фамилии! Фрау фон Штрассенберг, если господину виконту будет угодно.
Ральф дернулся. Филипп громко зашелестел бумагой потом раздался выдох:
О, черт!.. Черт! Я совсем забыл, что ты дочка Фреда
Ты не забыл, Филипп, ты окончательно пропил мозг. Чем ты шелестишь все время? Ты набросал примерные тезисы для этого разговора, или что там?!
Мне прислали медицинское заключение, буркнул он. Я думал, перепутали адрес Ты все еще на страховке Джесс, а Джесс зарегистрирована здесь.
Медицинское заключение?
Ты глухая?!
Я не бухая!.. и точно знаю, что не беременна.
Ральф отодвинул меня подальше и притянул к себе телефон.
Ты можешь прислать мне это?
Чтоб ты уничтожил улики? пьяно взревел Филипп.
Фотографии, идиот.
Хер вам! Я все это отнесу адвокатам.
В газеты объявления дай.
И дам. «Святой отец забрюхатил грешную школьницу!»
Филипп! вмешалась я. Хватит! Заткнись! Ты прекрасно знаешь, что он не спал со мной Ты уже достаточно меня опозорил. Утихомирься. Закройся и сядь на кухне, как ты сидел, когда меня допрашивала полиция!
А почему ты не призналась во всем?! перебил он. Если ты меня так любишь, как говорила, почему не призналась? Тебе шестнадцать. Возраст согласия. Да, нас осудили бы, но не посадили.
Ты идиот? спросил Ральф. Ты господи, ты настолько тупой, что это само по себепочти гениально. Ты муж ее матери! Возраст согласия для тебявосемнадцать. Даже по самым скромным подсчетам, ты получил бы от трех до пяти лет. В тюрьме ты не выжил бы. По крайней мере, такой красивый.
Филипп не ответил.
Я затаила дыхание.
Ждала извинений, слез, он же пьяный, так почему не слез, признания Но Филипп был верен сам себе до конца.
Я бесплоден, сказал он. Необратимо. Бесповоротно. Узнал незадолго до того, как мой папа и твоя мама сделали нам братишечку. Если ты беременна не от Ральфа, советую позвонить отцу ребенка. Надеюсь, что это, хотя бы, не мой отец
Идиот! простонала я и отвернулась, чтобы скрыть слезы.
Филипп, еще раз попросил Ральф. Сбрось мне фотографию документов. Название клиники, лаборатории, врача
Он выругался; ужасно грязно и так обидно, что у меня невольно перехватило горло.
Ральф переключил микрофон на динамик и поднес трубку к уху. Он слушал молча. Один лишь раз покосился в мою сторону чуть внимательнее, но вскоре потерял интерес.
В отличие от тебя, обронил он в трубку, я в дерьме родился и знаю, как его смыть.
Филипп, видимо, рассмеялся. Он что-то сказал, поскольку Ральф тоже улыбнулся.
И что тогда будет, Фил? Что будет, если я лишусь сана? Вот именно, ничего! Вообще. Я ведь не Штрассенберг, я ведь не сижу в своем родовом гнезде, опасаясь лишний раз пукнуть. Что мне мой сан? Ошибка суровой молодости Допустим, она беременна от меня, окей. Сейчас я задним числом напишу отказ от всякого опекунства. Вызову Лизель, она ненадолго увезет Ви. А когда с меня снимут сан, а Ви возвратится с красивым младенчиком, я просто усыновлю его и женюсь на ней.
Примерно то же самое, Филиппу говорила Лизель и я подозрительно посмотрела на Ральфа. Он всегда был ее любимчиком. Она не раз давала ему советы. И вспомнилось, как в прошлом году, залитая августовским светом, Лизель то же самое толковала Филиппу. В надежде раззадорить его и зажечь. И Филипп тогда раззадорился не на шутку.
Речь Ральфа ему понравилось еще меньше.
Итак, оцени расклад: я беру в жены младшую, подаю на развод старшенькой с тобой. С учетом вазэктомии, суд будет быстрым. И в том же судебном порядке, я подаю на раздел имущества с учетом твоих долгов. Как тебе поворот?
Он подождал немного и бросил трубку.
Как всегда Трус!..
Я не беременна, сообщила я. Но твой «поворот» так хорош, что я прям сейчас готова.
Ральф рассмеялся, но явно не от веселья. Он хмуро тер подбородок, уставившись в пустоту.
Я не беременна! повторила я.
Знаю. Но у Филиппа не хватило бы соображения придумать такое Он пьян, как свинья. Кто-то пытается нас стравить.
Смысл?
Бизнес, коротко бросил Ральф. Даже по одиночке, мы все еще сильны. И имеем кучу общих объектов, которыми управляем от имени и именем Джесс. Если мы ввяжемся в войну, от этого выиграют многие.
Он был уже не здесь.
Пожав плечами, я встала с кресла для посетителей. Для меня все тоже было закончено. И я ощущала это всем своим существом. Филипп, как видно, не успокоится, пока не уничтожит меня. Ему мало просто расстаться. Он хочет быть уверенным, что Ральф меня не возьмет. Он позвонил, чтобы обозначить свои позиции: сказать, что я ему не нужна. И Ральф услышал. Ральф, как и прежде перед ним трепетал.
Я пойду к себе.
Не хочешь прогуляться? запоздало крикнул Ральф в спину. Как раньше? Лишь мы вдвоем?
Я обернулась. Вся в злых слезах.
Как ты не понимаешь?! Я не ребенок больше! Господи! Почему я не свернула шею, упав в овраг?!
Белый Гном под розовым зонтиком.
Укрывшись с головой одеялом, я с горечью вспоминала ту ночь.
Сама я ее не помнила, но знала по рассказам членов семьи.
Мне было четыре года. В ту ночь шел дождь. В таких историях всегда идет дождь, да и когда он не идет в Гамбурге?.. Джессика накоксилась до кровавых соплей и потеряла сознание, испугавшись крови.
Маркус, испугавшись за ее жизнь, немедленно вызвал «скорую». В доме поднялась суета и моя доберманша, Грета, решила сходить и проверить, все ли окей внизу. Она вылезла из моей кроватки и носом открыла дверь.
При виде купированной, грозной на вид собаки, санитары едва не выронили Джессику. И Маркус, ухватив Грету за ошейник, запер ее в библиотеке.
Он не хотел, чтобы Фредерик потерял сразу двух ценных сук: собаку и девушку.
Про меня он, видно забыл.
Проснувшись, и увидев приоткрытую дверь, я решила, что Грета ушла на улицу. И я испугалась! Грета до смерти боялась грозы. Тогда мы еще не знали про ее эпилепсию, но стоило ей увидеть блеск молнии, собака бросалась прочь, куда несут лапы. Я не могла оставить свою любимицу под дождем!
Сунув ноги в сапожки, я взяла огромный розовый зонт и пошла искать ее. Той самой дорогой, какой ходила гулять с отцом. К Развалинам первого Замка, из камней которого наши с Филиппом предки, Рудольф и Вальгард, выстроили два собственных.
Ральф в это время как раз был там. Делал закладки. И у него тоже имелись фобии: Ральф боялся мертвых детей. Какой-то дурак написал в Википедии, будто в нашей семье было принято убивать слишком слабых детей законной жены. И заменять их крепенькими бастардами от местных крестьянок. Крепенькие бастарды и впрямь водились. Их признавали за особые заслуги перед Семьей и вводили в нее наравне с законными сыновьями. Но никогда и никто не сбрасывал детей в туалет. Штрассенбергэто Штрассенберг, а не Спарта. В те времена дети умирали и все. От тысяч самых разных причин, от ветрянки, диких вепрей, поноса и золотухи. Но никому не приходило в голову забивать их трупами замковый туалет. Да и туалеты появились гораздо позже!