Он мог бы сделать своих девчонок подругами. Мог примирить друг с другом, пользуясь властью, что давала ему любовь. Но ухитрился сделать врагами.
Драка из-за Филиппа? Голодовка из-за Ральфу?
Трижды ха-ха! Желание выиграть вечный бой с матерью, вот в чем истинная причина. И если Джессика с помпой легла в больницу, заставив Филиппа танцевать вокруг. Верена сделает тоже самое. С Ральфом.
А Фредерик, одно имя которого годами грело в них ненависть, граничившую с безумием, опять обвиняет кого угодно, кроме себя.
На нее Фред еще смеет орать, а вот рвануть к своей дочери перетрусил. И «выродку Себастьяна» ничего не смог доказать. Потому и примчался к мамочке, поджав хвост. Чтобы мамочка все опять разрулила.
Типично.
Только б не утопился в Тибре, как Доминик в Эльбе.
А еще говорят, отецтот, кто вырастил. В Мартине этого дерьма даже близко нет! Это Фредерик унаследовал, вместе с шармом! От своего отца.
Почему она не родила от любовника, пока было время?..
Лизель потерла виски и опять задумалась о Джессике, которой вправили челюсть и отвезли в другую больницувправлять мозги. Она несла такое, что психиатры перекрестились и, наконец, назначили ей лечение.
Что, если это безумие дремлет в генах Верены? Что, если однажды оно проснется?
Лиззи? Мартин неслышно вернулся в спальню и Элизабет чуть не вскрикнула от испуга, увидев его прямо перед собой.
Господи! Вас специально учат подкрадываться?!
Да. Грешники больше жертвуют, если застать их врасплох.
Лизель хихикнула. Кардинал улыбнулся, присел на корточки рядом с ней. Легко и непринужденно. В мягких вечерних сумерках он казался моложе и так сильно напоминал Доминика, что она не выдержала. Всхлипнула, провела рукой по его щеке. Он ухватил ее за запястье, прижался губами к точке, где бился пульс и так замер.
Мне жаль, любимая Очень жаль. Хочешь, чтоб я позвонил мальчишке? Как кардинал?
Не надо, сказала она. Правда, любимый, Ральфи не виноват. Верена просто не может спокойно жить, не пытаясь превзойти Джессику. Он мог бы просто сидеть и читать молитвы, она нашла бы повод. Я знаю ее.
Самолет будет готов через час.
Прости, что взваливаю все это на тебя.
Он улыбнулся, похлопал ее рукой по колену и встал.
Твой сынвсе равно, что мой собственный сын. Я люблю его не меньше, чем Себастьяна.
Себастьян хотя бы заботится о ком-то, кроме себя.
Еще бы он не заботился. Я ведь сдеру с него его холеную шкурку, если что-то случится с Ви.
У Лизель заныло сердце.
Себастьян и впрямь заботится. А ее дети? Сколько лет она будет заботиться о своих сыновьях? Пока они не выйдут на пенсию?
За все эти годы Фредерик ни цента не тронул на своем личном счету. Одном из тех двух счетов, что она открыла для своих мальчиков, когда достала из пруда драгоценности и вышла замуж за Валденбергерера. Маркус, напротив, разбрызгал свой. Но когда дошло до заботы о девочке, сразу же сбежал на чердак.
Даже пальцем не шевельнул, чтобы удержать Верену. Единственную наследницу. Единственную кровную родственницу. Как он посмел отправить Верену к Ральфу?! В таком состоянии?! Как он посмел решать это без нее?!..
Впервые в жизни, Элизабет поняла, насколько устала. Устала сражаться с миром, просто ради того, чтобы сохранить имя, которое ничего не значило. Семья распадается. Не только ее, но и графская. Так чего ради она старается? Ради Себастьяна? Ради Мартина, для которого графкак сын? На них все закончится. Филипп никогда не сделает Ви ребенка. И дом достанется племянникам Доминика, которые плодились, как хомяки.
Она посмотрела на Мартина, стоявшего перед ней. Что-то было в этой породе. Нечто особенное, чего в других не найти. И ее правнуки будут расти как Штрассенберги! И будут Штрассенбергами!
Как только я разберусь с Вереной, сразу же подам на развод, сказала она и с теплой нежностью улыбнулась, увидев радость в его глазах.
VII Верена.
Вот твой вискарь, идем домой, Цуки!
Посетителей у меня немного.
После того, как я нажаловалась главному на странную женщину, которая выдает себя за лечащего врача, медсестры никого ко мне не впускают.
К вечеру понедельника приходит сам Ральф. Вид у него дерьмовый.
Глаза запали, под ними появились круги. Мне даже жаль его становится в первый миг. Все вспоминается, как мы любили друг друга раньше. Как он нуждался во мне тогда Как защищал меня По крайней мере, пытался. Как прижимал к себе промозглыми грозовыми ночами и зарывался лицом в мои волосы, вдыхая запах духов. Тогда я пользовалась Moschino Pink. А он называл их «клубничной жвачкой».
Я жду, что он падет на колени и скажет: «Прости меня, я вел себя, как мудак. Вот твой вискарь, идем домой, Цукерпу!»
У тебя откажет желудок, говорит он. Если уже не отказал.
Я пожимаю плечами. У меня язык как наждак, невзирая на физрастворы из капельницы.
Приходится каждое слово взвешивать.
Значит, откажет, говорю я, как следует поразмыслив.
Широко расставив колени, Ральф наклоняется. Его дыхание пахнет мятой и алкоголем. Теперь понятно, почему он так выглядит. Похмелье не щадит никого. Ему самому потребовались годы, чтобы подчинить Джесс. Я же сломала его всего за неделю.
Сегодня пятница, согласно пышечке-медсестре. Я вернулась в субботу.
Когда ты была ребенком, шепчет Ральф мне на ухо, тетя умоляла меня не привязываться к тебе. Говорила, когда ты вырастешь, ты поймешь, насколько выше меня по происхождению. Поймешь и начнешь стыдиться своей любви. Когда ты выросла, я умирал от боли Ты тоже не сдохнешь, Ви.
Запиши это где-нибудь. Используешь в некрологе.
Он вздрогнул и замолчал. Я облизала сухие губы.
Он должен быть очень классным, чтобы Лизель не отменила твой витамин «Б». На ее звонок Мартин ответит даже из гроба И твои деньги тебя уже не спасут.
Ральф стиснул зубы.
Витамин «Б» от слова Beziehung. Знакомства. Витамин «Б» это волосатая лапа, которая продвигает некоторых по службе. Ральф этот витамин принимает уже давно. Не только Джесси у нас зависимая.
Тебе это не поможет.
Зато, навредит тебе.
В нашем клане человек пятьдесят разновозрастных священников. Восемь из нихотборные, холеные, высокопоставленные попы, имеющие связи. Один из нихимеет связи с Лизель. Настолько нежные, что отдал ей свою городскую виллу.
Себастьян едва не спятил, когда узнал. Он эту виллу, можно сказать, уже обставлял в уме. Наверное, место нашел для портрета Цезаря. Но возразить не посмел, хоть и граф. Вот такой он, Мартин. Ральфа он в порошок сотрет.
Мне очень хочется все это ему сказать, но я не могу. Язык и небо похожи на слоеное тесто. И на зубах словно шерсть растет. От слабости мне даже говорить сложно. От такой речи я просто сдохну. Приходится сразу перейти к главному.
Без меня ты бы сдох в тюрьме. В драке за девственность своей задницы, пауза; без эмоций. Я не могу забрать все, что сделала, но ты заплатишь за каждый мой добрый жест. Я не Русалочка, мать твою. Меня скоро хватятся, и ты пожалеешь, что ты не сдох.
Ральф молча краснеет яркими крапивными пятнами. Только губы бледнеют, так яростно он сжал рот. Я закрываю глаза и забираюсь под одеяло.
Чего ты от меня хочешь?! говорит он. Чего вы все от меня хотите, мать вашу?! Чего?!!
Меня клонит в сон, но что-то в его словах заставляет меня проснуться.
Уважения, хочу я сказать. Я хочу уважения. Не больше, но и не меньше
Но у меня нет ни сил, ни воздуха, ни слюны.
VIII Стелла.
И этобабушка?..
Ральф стоял у автомата с напитками.
Стоял один, стоял низко опустив голову и надвинув на глаза капюшон. Он выглядел подавленным и усталым. Сперва он еще советовался с ней, но узнав, что Стелла ходила к девочке, обозлился.
Я доверял тебе! рявкнул он, сжимая белые, трясущиеся руки. Считал, что ты в этом разбираешься!
Мне нужно время, сказала Стелла. Нужно время установить контакт.
Ральф рассмеялся, как сумасшедший и крутанулся на месте вокруг собственной оси.
Контакт? его голос был таким сладким, словно вместо звуков из горла капал сироп. Встанешь перед ней и отлижешь, как мне отсасывала?