Сделаем круг по объездной и, может быть, заскочим ещё в одно место. Так, а перчатки у тебя есть?
Нету, удивился вопросу застёгивавший шлем Дима. Я и без них нормально хожу.
Суров, я снял свои и протянул ему. Вот, держи.
Зачем?
Затем, что холодно ехать будет.
А тебе?
А я рабочие надену, в подтверждение я достал из открытого кофра не очень чистую тканевую пару. Давай-давай, ехать пора, и не до конца убеждённый Дима всё же натянул мои перчатки. Потом взобрался на пассажирское сидение и крепко обхватил меня за пояс.
Готов? на всякий случай уточнил я.
Да.
И «голда» взревела мотором.
Из города мы выбрались на удивление быстромашин на дороге было относительно немного, да и светофоры включали зелёный свет, как по заказу. Будучи сегодня особенно ответственным водителем, я педантично соблюдал скоростной режим, но когда байк наконец вырвался на трассу с разрешёнными «сто», притопил, что называется, «на все».
Полёт. Ровный гул мотора, и кажется, что шины совсем не касаются серого полотна асфальта. Дорога и небо, и ветер, и ты, как одно целое с ними. Свобода. Настоящее, где нет места сожалениям о прошлом или тревогам о будущем. Счастье быть. Абсолютное бесстрашие. И бесконечный путь.
Я остановил байк на вершине холмасамой высокой точке над городом. Снял шлем и без особой надобности бросил через плечо Диме:Смотри.
А смотреть и вправду было на что. Опоясанный узкой лентой реки, город лежал перед нами, ломая горизонт тёмными контурами высоток и заводских труб. А над ним, в бледно-голубом небесном камине пылали облаказолотым, персиковым, розовым, лиловым.
Офигенно!
В Димином голосе было столько неприкрытого восторга, что я не удержал улыбку.
Да, мне тоже нравится вид с этого места, я повернулся к своему пассажиру и встретил его полный восхищения взгляд. Ты как, не замёрз? Едем дальше?
Едем, кивнул Дима, привставая на сидении. Только сначала
Должно быть, у меня случился короткий провал в памяти, потому что следующим моим ощущением стала Димина ладонь на затылке и горячий, жадный поцелуй. Нереально сладкийне убедись я на собственном опыте, в жизни бы не поверил, будто чьи-то губы могут быть настолько вкусными.
Ты даже не представляешь, как я этого ждал, пробормотал Дима, совсем чуть-чуть отрываясь от моего рта. Даже не представляешь
Да, наверное, не представлялхотя бы потому, что сам только сейчас понял, насколько успел соскучиться за прошедшие почти-сутки.
Люблю тебя.
И я тебя.
Не знаю, сколько бы мы могли так простоять, если бы моя рассудочная часть не сумела перехватить бразды правления и не постаралась донести до нас последствия чрезмерной увлечённости друг другом.
Нет, погоди, я не без сожаления заставил себя отстраниться. Я так вести не смогу, а нам обратно сорок километров трассы и потом ещё по городу петлять.
Почему не сможешь? удивился Дима.
Потому что от такого количества эндорфинов у меня мозги в желе превратятся. Надо придумать нормальное место для свиданий.
Дима тихонько вздохнул:Надо. Только мне пока ничего подходящего на ум не приходит. Если бы всё было, как у всех
Да, если бы.
Не волнуйся, найдём выход, я ободряюще сжал его плечо. Давай, надевай шлем, и поехали, пока совсем не стемнело.
* * *
К общежитию мы вернулись, когда город уже освещали фонари да серебристая половинка луны, то и дело прятавшаяся за облаками. Я припарковался практически на том же месте, откуда уезжал, и Дима неохотно слез с мотоцикла.
Неплохо покатались, да? я открыл кофр.
Ага, Дима убрал шлем на место и вернул мне перчатки. А завтра так получится?
От погоды зависит, честно признал я главный недостаток байка перед автомобилем. В этом году сезон вообще удивительно долгийраньше я «голду» ставил на прикол уже в середине ноября.
Удачно, да?
Да.
Мы замолчали, не зная, что ещё сказать, но категорически не желая расставаться. Если бы А так даже щеки коснуться нельзя, даже за руку взять.
Напишешь, как вы с Лерой поговорите?
Напишу, я, к своему стыду, успел забыть об ожидающем меня разговоре с племяшкой. Ну что, пока?
Ага, пока.
Дима немного помялся, коротко улыбнулся, будто извиняясь за медлительность, и пошёл к крыльцу. Уже стоя у входа, обернулсяя сделал прощальный жест, кивнул и скрылся в здании. А я ещё добрую минуту смотрел на закрывшуюся за ним дверь, пока не сообразил, как странно это выглядит. Тогда я поспешно завёл байк и поехал домойужинать и разговаривать.
Вид у вышедшей в прихожую Лерки был на редкость хмурый, однако то, что она всё-таки меня встретила, служило добрым знаком.
Я там суп погрела, будешь?
Конечно, буду. Спасибо, благодарно улыбнулся я. А ты ужинала?
Так, ушла от прямого ответа племяшка. Аппетита особо не было.
Составишь компанию?
Угу.
Ужинали мы в тишине, и только складывая грязную посуду в раковину, Лерка с показным безразличием спросила:Когда ты понял?
Уточнения, что именно понял, в общем-то, не требовалось.
Вчера.
Понятно, повёрнутая ко мне племяшкина спина немного расслабилась. А про Колесникова?
Когда вы лабы вместе делали.
Когда он сбежал?
Да.
Племяшка хмыкнула.
А мама знает?
Про кого?
Про тебя.
Да, я ей перед самым поездом сказал, и потом десять раз раскаялся, половину ночи отвечая на расспросы в «вотсапе».
Тут Лерку наконец отпустило, и она, открыв воду, почти обычным голосом спросила:Кстати, знаешь, что Колесников мне сегодня после занятий сказал?
Нет, заинтересовался я.
«Если хочешь злиться, то злись только на меня». Вот дурак, правда?
Почему дурак?
Потому. Как будто у меня столько много родных, чтобы на них злиться. Тем более, она взялась за первую тарелку, нам с мамой так даже лучше.
В смысле, «лучше»? удивился я, становясь рядом, чтобы вытирать посуду.
Ну, если бы ты влюбился в девушку, то с ней пришлось бы сначала выяснять «кто есть кто», а потом обязательно следить, чтоб она за буйки не заплывала. А Колесников парень, с ним проще. Он на тебя лишние права предъявлять не будет.
Я покосился на племяшку:Слушай, ты не думаешь, что это попахивает мизогинией?
И что? Лерка равнодушно повела плечами. Нет, девчонки и нормальные бываютта же Аська, к примеру. Но большинство всё равно или дуры, или стервы, как у мамы на работе.
Лер, ты не права, мягко возразил я. Качество «мудак» хромосомным набором не определяется, вспомни того же Вальмона.
Помню, Лерка так усердно тёрла кастрюлю, что мыльная пена грозила вот-вот перелезть через край. Только лично мне мудачки встречаются гораздо чаще.
Опять с Сонькой что-то не поделили? предположил я.
Нечего мне с ней делить, однако для правды это прозвучало чересчур сердито, что Лерка тут же и подтвердила, добавив:Просто она никак от Севки не отцепится. Смотреть противно.
Так не смотри. Ты же с ним окончательно рассталась, верно?
В ответ племяшка тяжело вздохнула и попросила:Клим, поставишь чайник?
Я послушно включил конфорку, принимая Леркино нежелание развивать эту тему. Захочетрасскажет сама.
И она рассказала.
Знаешь, я тут всё думаю Я, наверное, дам Севке второй шанс, если он снова об этом заговорит.
Чай был почти допит, и я потихоньку начинал клевать носом.
Всё ещё любишь его?
Наверное, Лерка провела указательным пальцем по бортику чашки. Никак забыть не получается.
Может, это оттого что вы видитесь почти каждый день?
Но мы же не общаемся. Я вообще на него стараюсь не смотреть.
Что, видимо, плохо получается.
Лер, это твоя жизнь и твоё право, я сумел-таки поймать её взгляд. Я, со своей стороны, могу лишь дать тебе два совета: будь честной и не забывай о контрацепции.
Племяшка фыркнула, однако вместо язвительного ответа поднялась из-за стола:Ладно, я спать, нам завтра к первой паре. Скажешь Колесникову, что я одобрила его кандидатуру?
Сама скажешь, причём вежливо.