Однако Владимир, получив практически одновременный удар в реале и виртуале, никаких выводов из этого не сделал. Он принялся задаривать Верку букетами-конфетами-билетами, и даже обратился в рекламное агентство, чтобы на билборде у её работы повесили плакат «Вера, умоляю, вернись! Я люблю тебя!». К счастью, ему хватило ума не появляться у нас дома и не пытаться встретиться с сеструхой личнов противном случае я всё-таки наплевал бы на свои принципы и набил ему морду. К несчастью, вся эта суета порядком испортила Веркины отношения с начальством и коллегамиженский коллектив тот ещё завистливый гадюшник. Поэтому, когда примерно через месяц Владимир окончательно утихомирился, завёл себе новый ЖЖ и начал в нём рассказывать новую историю о «разведёнке с довеском», страсти на сеструхиной работе разбушевались до такой степени, что она не выдержала и написала заявление.
Ничего страшного, с показным легкомыслием говорила она нам с племяшкой. Конечно, патентоведу у нас в городе сложно найти место, но вот, допустим, в Москве вакансий хватает. Я уже разослала своё резюме по самым перспективнымдумаю, поживу там год-полтора, денег Лере в приданое заработаю, а потом видно будет.
Само собой, мы попытались её переубедить, и само собой, эта затея провалилась: упрямствонаша семейная черта. Вскоре Верка получила ответ от одной из контор, прошла собеседование по «скайпу» и уехала, опрометчиво пообещав нам больше никогда, ни с кем не заводить отношения. Чтобы спустя всего лишь полгода нарушить своё обещание, однако радоваться этому или, наоборот, огорчаться, я до сих пор не знал.
* * *
После щедро приправленного грустными воспоминаниями ужина я ушёл в свою комнатуработать. Вывел ноут из спящего режима, открыл макет сайта и файл со спецификацией, но вместо того, чтобы заняться делом, набрал на смартфоне Димин номер.
Привет снова, как ты?
Привет, хорошо, голос у Димы звучал вполне жизнерадостно, так что я поверил. В принципе, на этом можно было завершать разговор, однако что-то помешало мне сказать вежливое: «Ну, тогда пока».
Лерка рассказывала, что сегодняшние лабы перенесли на понедельник, поэтому насчёт учёбы можешь особенно не волноваться.
Здорово! А то у меня и так по ним «хвостов» больше, чем нужно перед зачётной.
Так до неё же ещё почти месяц, разве нет?
Девятнадцать учебных дней, судя по тону, это было очень мало.
Ты обязательно всё сдашь, подбодрил я Диму.
Надеюсь, Однако надежды у него голосе было маловато, и я непонятно зачем ляпнул:Слушай, если с учёбой возникнут проблемы, то ты расскажи, хорошо? Вдруг чем-то смогу помочь.
Хорошо, по интонации было понятно, что Дима улыбнулся, отчего я тоже разулыбался, как дурак. Впрочем, быстро это понял и, вернув лицу обычное выражение, сказал:Вот и договорились. Ладно, моя минутка прокрастинации закончилась, надо браться за работу.
Ага, пока, тут же отреагировал понятливый Дима.
Пока, поправляйся.
Я дал отбой, посмотрел на погасший от бездействия экран ноута и решил, что ничего сейчас анализировать не буду. Дел непочатый край, вечер не резиновый, а рефлексия прекрасно подождёт до завтра.
Воскресенье выдалось каким-то особенно пасмурным и тягучим. Завтракали все вразнобой, обедали поздно, а в промежутке занимались кто чем. Я пытался работать, Верка без энтузиазма собирала чемоданы, племяшка просто сидела у неё в комнате. Смартфон молчалпосле непременного «С добрым утром!» сообщений больше не приходило, хотя я не единожды дёргался на фантомный перезвон колокольчика. Конечно, можно было опять позвонить самому, но я отчего-то никак не мог на это решиться. Потому что, ну о чём нам говорить? О самочувствии? Банально. О погоде? Работе? Универе? Я бы с удовольствием помолчал вместе, однако молчать по телефонуполная глупость. То ли дело когда вы, например, гуляете вместе. Но гулять Диме пока нельзя, а даже если б было можно, то что бы он подумал о моём приглашении? И, что гораздо важнее, почему я думаю обо всём этом?
Почему я скучаю?
Снедаемый такого рода мыслями, обедал я совершенно без аппетита, чем, кажется, немного обидел расстаравшуюся для нас на прощание сеструху. А когда позже вернулся к ноутбуку, то неожиданно для себя понял, что решился.
Ты далеко? спросила Верка, выйдя в прихожую на шум от моих сборов.
Хочу кое к кому в гости съездить, ответил я уклончиво.
Сеструха очень внимательно на меня посмотрела и заметила:Если вдруг не успеешь к поезду, то я не обижусь.
Никаких «не успеешь», я буквально на часок, максимум полтора, Немного пообщаюсь, может, чаю попью, если предложат. Надо только повод поправдоподобнее изобрести.
Хорошо-хорошо, закивала Верка. Просто имей в виду.
Угу, я с громким вжиканьем застегнул «молнию» на куртке. Скоро вернусь.
В ответ сеструха лишь скептически промолчала.
Это попахивало байкерством головного мозга, однако я всё равно поехал на «голде», давая возможность скорости и холоду вымести из моей башки засевшую в ней дурь. Увы, даже с «зелёной волной» всю дорогу фокус не удался, и, набирая на крыльце общежития номер Димы, я чувствовал себя примерно так же, как перед прыжком в прорубь на спор много лет назад.
Привет. Как дела? Ты не занят?
Привет, всё хорошо, Дима так обрадовался моему звонку, что можно было легко заподозрить, будто он тоже с самого утра ходил вокруг телефона, не решаясь позвонить. Совершенно не занят, а что?
И сейчас в общаге? уточнил я прежде, чем ответить на его закономерный вопрос.
Ну да, у меня же режим.
Ответственный паренёк.
Тогда, я сосредоточился на естественном звучании голоса, можешь подойти в вестибюль и провести меня мимо охраны?
Конечно! Ты уже внизу? Заходи, я мигом спущусь.
Не торопись, я подожду, уверил я его и завершил вызов. Мимоходом подумал, что до сих пор не знаю, как буду объяснять свой визит, и уверенно открыл дверь общежития. Отступать мне было некуда, да и, в общем-то, незачем.
Дима действительно спустился очень скоро. Просиял мне улыбкой через весь вестибюль, как мог быстро подошёл к стеклянной будке охраны, сунул студенческий билет в открытое окошко и, выдав речитативом:Семьсот двенадцать дробь четыре, сделал мне приглашающий жест:Проходи.
Как ты? прежде всего спросил я, оказавшись по ту сторону турникета.
Наклоняться больно, а в остальном всё хорошо.
Прекрасная маркиза? Взъерошенный, одетый в красно-синюю клетчатую рубашку с закатанными рукавами Дима выглядел непривычно, и, наверное, поэтому я всё не мог отвести от него глаз.
Нет, действительно хорошо. Пошли к лифту, я на седьмом живу.
Да, я догадался, И живёт не один, о чём можно было бы подумать заранее. В двушке или трёшке?
В двушке, но соседа сейчас нетон домой на выходные уехал.
«Зелёная волна» продолжалась, и от этого по-настоящему захватывало дух. А Дима, как нарочно, ничем моё настроение не перебивалпросто вёл наверх, не задавая вопросов и совершенно не пряча своего счастья.
У нас тут бардак, конечно, предупредил он, отпирая грязно-бежевую деревянную дверь с цифрой четыре, от руки написанной чёрным маркером. Так что не пугайся и не разувайся.
Кто в ПТУ учился, того бардаком не напугать, заверил я его, входя следом. Куртку куда вешать?
Давай мне, я её в шкаф уберу. И проходи в комнату, не стесняйся.
Под «комнатой» подразумевалась большая часть двушки, отделённая от «кухни» с «прихожей» цветастой занавеской. Степень бардака в ней была откровенно преувеличенадолжно быть, Дима пугал меня заставленным грязной посудой кухонным столом.
Да ты садись, радушный хозяин указал мне на левую панцирную кровать. Я сейчас чайник поставлюбудешь чай? С вареньем, ну, вашим?
Вот я балбес, не сообразил что-то сладкое принести!
Буду, только
Я быстро! Дима, не дослушав, метнулся в «кухню», а яследом. Без задней мысли перехватил его за предплечье:Да погоди ты! Ты что, так и не спросишь, зачем я пришёл? и с головой ухнул в тёмные омуты распахнутых глаз.
Нет, Дима машинально облизнул губы, отчего моё сердце совершило непредусмотренный природой кульбит. Главное, что ты здесь.