Живот. И голова, но совсем чуть-чуть!
Боль тупая, острая?
Дима прислушался к ощущениям:Наверное, тупая.
Есть места, где болит сильнее?
Наверное, нет.
Хорошо. Разденься до пояса, пожалуйста, и ложись на спину.
Я помогу, помогу, не суетись, подхватил я, поймав Димину болезненную гримасу, когда он чересчур рьяно принялся выполнять просьбу. И с обувью тоже, не наклоняйся.
После того, как смущённый «пациент» остался топлесс и был бережно уложен на кровать, я решил потратить время осмотра на что-то более полезное, чем подпирание стены. Забрал Димины куртку с ботинками и как можно тише отнёс их в прихожуюлишняя предосторожность, потому что, судя по доносившимся из кухни напряжённым голосам, Лерка и Севка не обратили бы на меня внимания, даже ходи я у них перед самым носом. Вслушиваться в их разговор я, естественно, не стал и вернулся в свою комнату, где Верка уже мерила Диме давление.
Думаю, можно обойтись без больницы, вынимая из ушей стетоскоп, ответила она на мой вопросительный взгляд. Из рекомендаций у меня только постельный режим, желательно до понедельника, и наблюдение за ситуацией.
Я же говорил! обрадованный Дима попробовал приподняться, но сеструха придержала его за плечо:Ты про режим услышал? Вот и лежи спокойно.
Здесь? Димины щёки вновь потеряли неестественную бледность.
Как минимум до утра, Верка убрала тонометр в мешочек. Клим, давление ему надо будет мерить каждые час-полтора.
Я кивнулчего-то подобного я и ожидал, памятуя собственный неприятный опыти уточнил:Обезболивающее?
Лучше не надо, чтобы не смазать картину. И, Дим, обязательно говори, если станет хуже. Это не шутки.
Хорошо, смиренно согласился Дима. А одеться можно?
Конечно, можно, ответил я вместо Верки. И вставать тоже можно, только осторожно и по важному делу.
Всё-то ты знаешь, вздохнула сеструха. Что там на кухне?
Я пожал плечами:Разговаривали.
Ясно, Верка взяла аптечку со стола. Пойду на разведку. Клим, если что, то чайник недавно кипел, и суп остался.
Ага, спасибо.
Сеструха вышла, а я помог Диме сесть и подал ему рубашку:Ты голоден?
Ты знаешь, как-то не очень, немного удивлённо признался он, одеваясь.
А чаю попьёшь?
Да, только
Без проблем, я же говорю, что по важным делам ходить можно, правильно понял я его заминку. Сам доберёшься?
Ага.
Пока Дима по стеночке гулял до санузла и обратно, я перестелил кровать и зажёг вместо люстры торшер, отчего в комнате сразу сделалось уютнее.
Без проблем? спросил я у вернувшегося Димы.
Без.
Тогда ложись, чай я тебе прямо сюда организую.
Спасибо, Дима смотрел с такой благодарностью, как будто вся эта дрянь приключилась с ним не из-за моей глупости.
Абсолютно не за что. Отдыхай.
Я технично ретировался из комнаты, надеясь, что разборки на кухне уже подошли к логическому завершению, и обе стороны тоже не откажутся распить чашку мира.
Моя надежда сбылась лишь наполовину. В кухне обнаружились только злая на весь свет Лерка и сеструха, с подчёркнуто беспечным видом разливавшая чай.
А где Сева? полюбопытствовал я, доставая пластиковый поднос.
Ушёл, буркнула племяшка.
Но вы всё обсудили?
Всё, почти выплюнула Лерка и взорвалась:На фига ты его сюда притащил, спрашивается?
Потому что сегодняшним поступком он заслужил правду.
Каким, блин, поступком? племяшка взвилась со стула. Какого вообще фига Колесникову надо было звонить именно тебе?
Так, Валерия, во-первых, на полтона ниже, холодно приказал я. А во-вторых, я не телепат, поэтому твой вопрос не по адресу. Однако хочу заметить, что Димино решение было совершенно правильным.
Да уж конечно! племяшка пулей вылетела из кухни, и почти сразу раздался громкий хлопок двери её комнаты. Мы с Веркой переглянулись, и сеструха грустно покачала головой:А чего ты ждал? Оправдываться никто не любит.
Скорее это из-за того, что она понимает свою неправоту, заметил я, кладя на блюдце немного самодельного печенья из вазочки. У нас вишня в собственном соку осталась?
Да, посмотри в холодильнике, Верка с интересом наблюдала за моими манипуляциями. Знаешь, сегодня я сделала для себя важное открытие.
Какое? я достал из холодильной камеры розетку с вареньем и принялся нагружать поднос всем необходимым для чаепития.
Оказывается, два влюблённых парняэто также красиво, как влюблённые парень с девушкой.
Чего? Я неловко задел одну из чашек, и чай плеснул через край. Какие влюблённые парни, Вер, ты что такое опять несёшь?
Что вижу, сеструха подала мне тряпку. Клим, даже если бы я ничего не знала о ваших отношениях, достаточно поглядеть, как заботливо ты за ним ухаживаешь и как мило он краснеет в ответ, чтобы сделать правильные выводы.
Вер
Иди-иди, она взяла поднос и практически впихнула его мне в руки. Вы отлично друг другу подходите, так что заканчивай прятать голову в песок и объяснись, наконец.
Я бы поспорил с ней, однако чай остывал, а поить Диму еле тёплой водичкой мне не хотелось. Поэтому я ограничился фразой «Позже договорим» и ушёл в свою комнату, получив от Верки напутствие «Давление ему померь!».
* * *
Не спишь ещё? Хуже не становится?
«Нет» на оба вопроса, Дима завозился, приподнимаясь на подушке, и я торопливо поставил поднос на стол, чтобы помочь ему сесть.
«Достаточно поглядеть, как заботливо ты за ним ухаживаешь».
Я мысленно отмахнулся от сказанной сеструхой глупости. Ну блин, человека избили, ему шевелиться больно, а я что, должен на это просто смотреть, только бы меня не обвинили в «чувствах»? Бред какой.
С этой мыслью я придвинул стул к кровати, переставил на него поднос и вручил Диме чашку. Потом сообразил, что больше стульев в комнате нет, сидеть на полу не комильфотно, а идти за табуретом лень, и аккуратно присел на край постели. Потянулся за своим чаем и случайно поймал влюблённый Димин взгляд. Конечно, Дима тут же опустил сияющие глаза, а я вдруг вспомнил, что такое однажды уже было. В девятом классе, когда к нам перевелась тихоня и отличница Вика Александрова. В тот год мне забот хваталоВерку с «волчьим билетом» уволили из школы, и мы еле-еле сводили концы с концами, поэтому бросаемые на меня украдкой взгляды одноклассницы я заметил только к концу второй четверти. Сначала не придавал им значения, потом, когда они стали более долгими и откровенными, стал раздражаться. Не скажу, чем именно меня так бесило это безмолвное щенячье обожание, но если нам с Викой доводилось разговариватьдаже на уровне «Александрова, подвинься!»то вёл я себя откровенно грубо. Кто его знает, чем бы всё закончилось, но после девятого я сделал школе ручкой. За поступлением в техникум и поисками работы безответная влюблённость одноклассницы благополучно забылась, чтобы вновь припомниться больше, чем через десять лет, и заставить меня осознатьв этот раз я никакого раздражения не чувствовал.
«Значит, в моём случае возраст пришёл не один*», А если в этом выводе и прозвучала фальшивая нота, то я предпочёл не обращать на неё внимания.
Дим, скажи, почему ты так рьяно от «скорой» отпихивался?
Это из-за мамы, пояснил Дима, не поднимая взгляд от чашки. Вдруг меня решили бы в травматологию класть, а у неё сердце слабое.
Тут можно было справедливо заметить, что гибель сына от внутреннего кровотечения стала бы потрясением гораздо сильнее, но я отчего-то предпочёл повести разговор дальше.
Ты ведь не местный, да? Раз в общаге живёшь.
Да, я из Дима назвал небольшой райцентр в полутора сотнях километрах от нашего города.
И как тебе здесь? По сравнению?
Расстояния большепешком фиг куда дойдёшь, он наконец пригубил чай. Шумно, машин и людей много. Постоянный движ.
Нравится? Или после универа вернёшься?
Скорее нравится. А возвращаться, тут Дима посмотрел на меня, я теперь точно не буду.
«Потому что здесь ты», прочёл я в его глазах так же ясно, как если бы это было сказано вслух, и торопливо притушил остывшим чаем разлившееся в груди тепло. Наверное, стоило сказать какую-нибудь взрослую житейскую банальность вроде «за пять лет ещё передумаешь», однако вместо этого я протянул Диме блюдце с выпечкой:Вот, бери, не стесняясь. Домашнее, сестра только утром испекла.