Я
Я знаю кто ты, перебила она, когда я хотела представиться. И ты, она смерила взглядом Диану.
Обращая на нас внимания не больше, чем на пустое место, она стала доставать из своей огромной вязаной сумки, не побоюсь этого словареквизит, и расставлять по палате: свечи, какие-то странные статуэтки, картонки-иконки, металлическую посуду. Швырнула рядом с Дианой колоду больших чёрных карт, отчего Ди подпрыгнула от неожиданности и посмотрела на меня вопрошающим взглядом.
Я и сама понятия не имела, что у Целестины были подружки. Хотя, если подумать, наверное, они и не могли быть другими, обычными, нормальнымитакие же чудики. Но Диане-то я этого рассказать про Элю не успела.
Не трожь! приказала Кирка Ди, стоя к ней спиной и зажигая свечи, когда та потянулась к картам. Если хочешь, я потом тебе раскину, а пока у нас дела.
Щёлкнул выключатель. Комната погрузилась во мрак, освещаемый только неровным светом свечей да небольшим монитором жизнеобеспечения. На несколько секунд я ослепла, привыкая к темноте. Но страха так и не было, хоть карандаш я по-прежнему сжимала в руке. Теперь появилось любопытство.
Кирка это же Церцея из греческой мифологии? Тётка Медеи, которая всех превращала в свиней? всматривалась я в слегка примятую дождём курчавую гриву женщины.
Не всех, а только мужчин, и только в тех, чей облик они заслужили, отозвалась Кирка. А Химар, если уж ты у нас такая начитанная, это капитан пиратского корабля. На носу судна было изображение льва, а на корме дракона, за что корабль получил имя Химера. Капитан или капитанша, развернулась она и швырнула в Химар мешочком.
Та поймала его на лету. Растянула завязки и принялась раскладывать в небольшие чаши, расставленные по палате, смесь каких-то трав.
К потолку потянулся удушающий дымок, когда, подожжённые, они стали тлеть. И современная, напичканная оборудованием палата стала походить на чёрте что, вертеп.
Кулинарный щуп, конечно, оружие опасное, но остро заточенный карандаш тоже ничего, слегка потеснив, встала она рядом со мной и протянула руку. Я отдала ей карандаш. Она ткнула его в мой карман. Носи с собой. Пригодится, а потом взяла меня за руку. Долго же мы вас ждали.
В каком смысле? спросила Диана, которую за руку взяла Химар. Мы же случайно приехали.
Это вам так кажется, хмыкнула Кирка, и кивком показала, что Ди, как и мне, надо взять за руку Целестину.
Кирка переложила на кресло тетрадь. Я проводила глазами недописанное письмо: интересно, а такое можно рассказывать?
Теперь мы стояли у кровати Эли кругом по две, с каждой стороны.
Когда ей на грудь водрузили большой, размером с линзу для хорошей лупы, выпуклый матово-белый камень я не заметила. Но зато хорошо видела, как Химар облизала бумажку, положив её ненадолго на язык, а потом приклеила Эле на лоб.
Ты свободна! прозвучал её неожиданно мужской, словно ломающийся, низкий голос и сорвала бумажку как пластырь. Она отпускает тебя.
Я дёрнулась, увидев на лбу Целестины проступивший чернилами знак перевёрнутого креста на холмике земли.
Подруги соединили свои руки и заговорили хором.
Сальве, Реджина, матер мизерикордиа , монотонно бубнили они, закрыв глаза, повесив головы на грудь и сжимая наши ладони, вита, дульчедо этэ спес ноостра
Монитор взорвался писком, показывая сбившийся сердечный ритм и зашкаливающий Элькин пульс.
Нет! Я не желаю участвовать в этом дурацком обряде! Я позову на помощь!
Но мою руку только сильнее стиснули пальцы Кирки, что так и бормотала, не открывая глаз:
Адэ тэ кламамус, эксэсулес фили хэвэ
Вы же её убиваете! выкрикнула Диана, когда монитор показал прямую линию и взвыл монотонным «пи-пи-пи!»
Но рука Химар тоже не позволила Ди вырваться. И слова, что они произносили не стихли
Адэ тэ суспирамус
Нет! крикнула Диана.
Что за? опешила я.
Мы обе замерли как парализованные, когда камень на груди Целестины вдруг засветился голубым матовым светом.
О клемэнс! О пиа! звучало всё громче. И вдруг оборвалось
Воцарилась полная тишина
А затем ровная линия монитора дёрнулась и показала первый сильный удар.
Сердце Целестины снова билось. Ровно. Спокойно. Чисто.
Я очнулась, когда в глаза больно ударил яркий свет.
Блядь, что это было? Я зажмурилась и потрясла головой. Я словно спала и мне приснился странный сон. Но я не спала, я всё ещё стояла у кровати Целестины.
Вы её чуть не убили! услышала я гневный голос Дианы.
А ты разве не этого хотела? усмехнувшись, пробасила в ответ Химар. Чтобы она умерла, а её парень достался тебе?
Нет, не этого!
Кирка усмехнулась.
Они гасили свечи. Ссыпали пепел. Убирали свой инвентарь. Открыли окно, чтобы проветрить комнату.
И на всё это безобразие вместе со мной смотрела со своего больничного ложа Целестина.
Эля, покачнулась я, не веря своим глазам. Эля! хотела крикнуть, но на самом деле лишь прохрипела.
Она сжала мою руку.
И, могу поклясться, что даже под кислородной маской я увидела, как она улыбнулась.
Глава 4. Евгения
Это самое странное, что мне когда-нибудь приходилось видеть, слышать и пережить в своей жизниобряд, проведённый в больнице двумя сумасшедшими бабами.
Но ещё более странным было то, что они сказали, уходя. Сказали не мне.
И мать не мать. И отец не отец, хмыкнула Кирка, забирая свои карты и смерив Диану таким взглядом, словно это она была загадка природы, а не эти две «криповые дуры», как назвала их Диана.
Они ушли. И нас тоже выгнали. Прибежали врачи брать анализы, делать какие-то замеры, констатировать кратковременную остановку сердца и, чёрт знает, что ещё.
Я искала в поисковике слова молитвы, что они читали. Картонка с ней, по иронии написанной на латыни, осталась на тумбочке.
« Славься, Царица, Матерь милосердия, жизнь, отрада и надежда наша, славься! К Тебе взываем в изгнании, чада Евы. К Тебе воздыхаем, стеная и плача в этой долине слез. О Заступница наша!. .» любезно поделился интернет.
Откуда у неё этот шрам на лице? ходила мимо меня по коридору Диана, о чём-то хмуро раздумывая. Хотя почему «о чём-то»? Я точно знала о чём: о полученном пророчестве, о том, что только что произошло. В общем, было о чём подумать.
На неё напали, в семь лет, не знала я какую версию рассказать: ту, что считалась официальной и знал Моцарт, или настоящую, что поведала мне сама Целестина. С тех пор у неё тоже есть дар. Она провидица, как, видимо, и её странные подружки.
А ты видела раньше этот крест? расхаживала Ди взад-вперёд, скорее озабоченная, чем испуганная или потрясённая.
А ты? как могла избегала я прямых ответов.
Да. Только не нарисованный, а выжженный. На руке у одного мужика.
Стопэ! Я отложила телефон.
У какого мужика?
Мне было лет десять. Может, одиннадцать. Я тогда ходила на танцы: хореографическое отделение Школы искусств. А он пришёл прямо на занятие, на классический танец. Сначала что-то обсуждал с моим педагогом, потом меня и ещё одну девочку попросили задержаться. Ничего особенного сделать не просили, так, махнула она, сесть на шпагат, поднять ногу, батман, плие, прогнуться, прыгнуть. Я думала отбирают в какое-нибудь хореографическое училище, или на кастинг в шоу типа «Ищем таланты». Потом он повёл нас в кафе, там же при дворце, где мы тренировались, спрашивал о наших планах и прочем. Пожилой мужик, за пятьдесят, но приятныйкрасивый, ухоженный, высокий. Ну, я всю жизнь танцами заниматься не собиралась и, честно говоря, перспектив со своими физическими данными не видела, поэтому сразу отказалась. Выпила свой молочный коктейль и ушла.
А другая девочка?
Мы не дружили. Но я так поняла, что с ней тоже не сложилось. И вообще я особенно об этом и не вспомнила бы, я даже родителям не рассказала: зачем, я всё равно их бросать не собиралась, а вот чёртовы танцыочень даже. Но этот его ожёг
Вот здесь? показала я на место между большим и указательным пальцем.
А ты откуда знаешь?
Может, мы видели одного и того же мужика? Правда я только руку.
А я получила по башке от брата, чтобы рассказывала ему такие вещи сразу, а не спустя пару недель или вроде того, когда уже того мужика было и не найти. Но, знаешь, что? Ваня узнал, что это за знак.