На пороге выросла высокая элегантная дама, и чистый дрожащий голос сказал:
Добрый вечер, господин Шрамм. Фриц вскочил.
Сударыня, как я рад
Я вам не помешаю?
Только в том случае, если сразу же захотите уйти.
Значит, не мешаю. Вы мне столько рассказывали о своем Приюте Грез, что меня разобрало любопытство
Она сбросила шелковый плащ на руки Фрица и огляделась. А Фриц залюбовался ею. Тонкий шелк мягкими складками ниспадал с ее высокой фигуры. Беломраморная шея гордо вздымалась из глубокого выреза платья, легко поддерживая красивую голову с копной темных волос. На шее поблескивала нитка матового жемчуга.
Вы ничуть не преувеличили, господин Шрамм, эта комната и впрямь приют грез. Тут так уютно и покойно. Я не выношу бальных залов, залитых светом множества свечей. Так что здесь мне вдвойне приятно.
Фриц пододвинул гостье кресло, и она небрежно опустилась в него.
Нынче вечером я угощу вас чаем с английскими бисквитами. Только не возражайте! А потомникаких конфет, затопредставьте себе! вишни, уже сейчас, в мае. Один друг прислал мне сегодня утром посылку из Италии. Затем выкурим по сигарете. Согласны?
Она кивнула и с удовольствием следила за его приготовлениями.
У вас здесь все дышит покоем, господин Шрамм. Нынче это большая редкость. Все гонятся за счастьем и золотом, что отнюдь не одно и то же. И тем не менее в конечном счете зачастуюодно и то же. Вы нашли свое счастье, господин Шрамм?
Я не знаю, что такое счастье, особенно если иметь в виду расхожее обывательское понятие: истинное счастьев довольстве. Это, конечно, верноно только в среднем. Для нас, людей с чувствительной нервной системой, с особым душевным складом, я бы сказал так истинное счастьеэто мир в душе! Это почти то же самое, и все же совсем другое. Довольство может быть просто так, само собой, без борьбы, без особых усилий. И даже большей частью так оно и есть. Мир в душе обретаешь только после борьбы, после жестоких боев и блужданий. Ясное понимание своего «я»
Оно есть у вас, господин Шрамм?
Я сейчас скажу, сударыня, хотя мир в моей душе отнюдь не золотой. Скорее, смутно-фиолетовый, меланхоличный Но все-таки мир.
Когда его обретаешь?
Когда находишь путь к себе.
Это трудно?
Этосамое трудное!
Женщина кивнула.
И требуется еще одно: оставаться верным самому себе.
Но это невозможно, господин Шрамм.
Возможно, если владеешь своей душой.
Тогда нужно стать отшельником. А разве это достижимо, когда живешь среди людей?
Не просто достижимо, а так оно и есть. Если у тебя своя интонация, своя песня, свой тонты и есть такой человек.
Но в обществе подобных людей не найдешь. Там есть остроумные, утонченные, хорошо воспитанные, но Человека с большой буквы там нет.
Неужели в самом деле все так плохо? Может быть, нужно приложить немного усилий? Правда, такие люди не всегда самые интересные и выдающиеся
Женщина задумчиво взглянула на него.
Вы совсем не такой, господин Шрамм.
С каких это пор дамы стали говорить комплименты мужчинам?
Это не комплимент. В ранней юности я мечтала о таком друге, как вы. Вероятно, тогда многое вышло бы по-другому.
Я люблюи этим все сказано.
Любите?
Правда, не в общепринятом смысле. Я люблю все: природу, людей, деревья, облака, страдания, смерть. Одним словомжизнь! Яоптимист и экстремист любви.
У вас было мало разочарований
Очень много!
И тем не менее?
И тем не менее!
Странно
Лампа начала потрескивать. Фриц взял серебряное блюдо с вишнями и поставил его перед дамой.
Нынче вечером вы не играете, сударыня?
Завтра начну. Видите ли, именно поэтому я и подумала о вас и решила вас навестить
Женщина вынула из сумочки программку и протянула Фрицу.
Он прочел вполголоса: «Богема»опера Россини. МимиЛанна Райнер».
Да, я должна петь партию бедной маленькой Мими. На генеральной репетиции сегодня я очень живо вспоминала вас и ваш Приют Грез. Наши актеры нынчеуже совсем не богема. Они хорошо воспитаны, очень корректны, весьма добропорядочны, а у вас я все еще ощущаю некоторый налет эдакого
Вы играете завтра в «Богеме», мечтательно протянул Фриц. Я долго не мог слушать эту вещь, потому что она меня слишком брала за живое. Там изображена очень сходная судьба. Он кивнул на красивый портрет на стене. Но завтра я обязательно пойду.
Я очень рада. Может быть, вы потом скажете мне свое мнение?
Когда это можно будет сделать?
В тот же вечер.
Но вы же наверняка приглашены?
Да, это правдадаже всей мужской частью местных сливок общества.
Значит
Вовсе нет! Эти пошляки мне отвратительны. Я хочу наконец беседовать с настоящими людьми. А говорить комплименты всякий мастер. Цель всегда крайне эгоистична и насквозь видна. Терпеть их не могу! Она встала. Значит, около десяти у малого входа.
Фриц поцеловал ей руку.
Благодарю вас за это.
Она странно взглянула на него.
Потом ушла. Фриц светил ей, пока она спускалась по лестнице. Лампа отбрасывала диковинные пятна света и тени на ступени и перила.
Еще час Фриц посидел при лампе. Он больше не читал, просто размышлял о странностях человеческого бытия. Его даже дрожь пробрала, когда он подумал, насколько все случайно и призрачно в жизни. Капелька тумана, дуновение вечернего ветеркаони не ведают, откуда берутся и куда деваются Так и человеческая жизньлишь смутный сон перед рассветом
Свет лампы покойно лежал на красивом портрете.
И лицо на нем улыбалось.
IV
Весеннее солнце ослепительно сияло над привокзальным бульваром. Ласточки щебетали, строя свои гнезда в просторном портале, несмотря на шум и суету вокруг.
Элизабет медленно пересекала площадь перед вокзалом, когда прибыл поезд и толпа людей выплеснулась на площадь. Элизабет невольно остановилась. И вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Пара дерзких серо-голубых глаз на загорелом лице и впрямь упорно глядели в ее сторону. Она смущенно потупилась. Потом посмотрела вслед удаляющейся стройной фигуре в сером дорожном костюме. Лицо показалось ей знакомым. Но как ни старалась, она не могла вспомнить, кто это был.
Фриц сидел в своей мансарде и подбирал краски. Вдруг вверх по лестнице взлетели шаги, дверь распахнулась, и громовый голос воскликнул: «Фриц! Старина Фриц!»а крепкие руки схватили его в объятия.
Эрнст, мальчик, неужто это ты, собственной персоной? Откуда ты взялся нежданно-негаданно?
Просто взял и удрал. Покончил с этим училищем для старых дев на восемь дней раньше. Фриц, дружище, на дворе весна, разве можно в такое время зубрить контрапункт и фугу? Я больше не моги вот я тут. Где же девушки этого города? Немедленно их всех сюда! Мне нужны целые полчища особ женского пола!
Спокойно, спокойно, мой мальчик. В маленьком городке жизнь течет тихо. А у тебя бешеный темп. Может, тебе стоит сперва освежиться и выпить чашечку кофе?
Идет! Ты прав! Нужное и практичное вечно вылетает у меня из головы. Итак, вторгаюсь в твою святая святых и потоками радоновых вод провинциального городка начисто вымываю из головы грешные мысли большого города. А потомчаю, Фриц! Только настоящего, крепкого, какой бывает только в твоем Приюте Грез! Идет?
Уже через секунду он плескался и фыркал за стеной, пока Фриц накрывал к чаю.
Ну, Эрнст, а теперь давай рассказывай.
Чего там рассказывать! Это дело для старых баб! Займусь им, когда состарюсь, поседею и дряхлым беззубым старцем засяду за мемуары. Но чтобы теперь? Я здесь! И этим все сказано!
Фриц добродушно улыбнулся:
Еще успеешь наговориться.
А вот ты, Фриц, давай выкладывай. Как у тебя дела? Как твои картины? Все закончил? Доволен?
Я обрел модель для моей большой картины и вместе с тем новую молодую и прелестную приятельницу.
Она хороша собой?
В высшей степени. Эрнст радостно присвистнул.
И чиста, как ангел, Эрнст!
Чиста? Чиста Он посерьезнел. Это много. Или даже все Ты ее любишь, Фриц?
Как тебя, Эрнст.
В таком случае пусть она будет мне сестрой.