Так я и знал, Эрнст. Спасибо.
Ну, это же само собой разумеется, Фриц.
Сколько времени ты здесь пробудешь?
О, сколько вздумается. До смерти надоело жать на педаль. Хочу в Лейпцигтам мне дадут последнюю шлифовку. А как дела у Фрица? Он сейчас здесь, да?
Да, вот уже несколько недель. Он закончил курс в Дюссельдорфе и теперь трудится тут. Получил заказ на две крупные картины, а кроме того, рисует узоры для фабрики обоев. Между делом продает также экслибрисы, монотипии, а чащерисунки пером и силуэты из черной бумаги, оформляет книги, в общем, дела у него идут неплохо.
Рад слышать. А что у Паульхен?
Как всегда, непоседлива и любит перечить, торопится стать взрослой, и действительно скоро станет.
Пойдешь со мной на вокзал, Фриц? Хочу забрать чемоданы.
Они не спеша двинулись к вокзалу, оживленно беседуя. Внезапно на них налетел щебечущий и пахнущий духами ураган: Паульхен!
Эрнст! Ты ли это или твой дух?
И то и другое, Паульхен. Ибо мужчина всегда держит свой дух при себе, в то время как у молоденькой девицы весь ее дух в бездуховности.
Вот это да! охнул Фриц.
Дядя Фриц, видишь, он опять задирается! Фу, Эрнст!
Куда ты направляешься в этом восхитительном розовом облаке газа, Паульхен?
На гулянье, дорогой дядя Фриц.
На гулянье? переспросили оба разом. А что это?
Ну, на променад, если тебе так будет понятнее, господин Эрнст, на главной улице гулянье с половины шестого до половины седьмого.
Ах вот оно что, понял, заметил Эрнст, раньше мы называли это Гусиный луг.
Помолчи, противный. До свиданья, дядя Фриц. Паула убежала, но тотчас вернулась:До свиданья, Эрнст.
Так-то оно лучше. Желаю повеселиться, Паульхен.
Они пошли дальше. На вокзале Эрнст вручил служителю квитанции и адрес. И тут же предложил отправиться в кафе.
В какое? уныло спросил Фриц.
В «Виттенкинд». Вперед, старина, не скисай. Нужно же мне повидаться с вашими девочками.
А у вас там их, что ли, не было?
О Господи, какие это девочки! Они все сплошь «образованные»: либо уже пооканчивали университеты, либо еще учатся. Внешние признаки последних: стоптанные каблуки, пенсне в черной оправе, обтрепанные подолы. Или же: зализанные волосы, мужская рубашка со стоячим воротничком и длинными рукавами. Хуже всех студентки музыкальных училищ. Особая категориядочки художников. Платья с большим декольте при наличии гусиной шеи и угловатых плеч, а также отсутствии бюста. Не придают внешности никакого значения! Во-вторых: они тоже «образованные». Новый сорт. Пьют только чай, малюют альпийские ландшафты, играют на рояле «Тоску по родине», «Молитву девы» и «Любовную жалобу», читают «А любовь никогда не кончается», «Разбитые сердца» и так далее. Однажды я показал двум-трем из них несколько номеров журнала «Красота».
О Боже, какой был взрыв! Таков этот народец! О солнце, свежем воздухе и красоте они и ведать не ведают, эти бесполые книжные черви! Фриц, «образованная» женщинаэто чудовище. У нас есть все мыслимые законы, но нет такого, который обязывал бы, чтобы всех девиц, со скуки ударяющихся в политику или сочинительство, немедленно отдавали замуж. После этих эстетствующих бесцветных рож человека неодолимо тянет к простым, сердечным, милым девушкам, которые целуют и любят, как велит мать-природа. Вывод: в добрый час!
В кафе было довольно много посетителей, так что им пришлось поискать место. За одним из столиков в центре зала сидела очень элегантная молодая дама. Эрнст поклонился ей с легкой иронией. Она подняла глаза и спросила не очень уверенно:
Господин Винтер?
Эрнст с улыбкой протянул даме руку.
Добрый день, фройляйн Берген. Я ищу два свободных места и вдруг вижу их за вашим столиком.
Прошу вас, пожалуйста.
Эрнст представил Фрица, и оба уселись. Эрнст взглянул на Трикс Берген. Та залилась краской и сказала:
Я давно вас не видела, господин Винтер.
Меня здесь не было. Я только сегодня приехал.
А ятри дня назад. Где же вы были?
В Берлине.
Ах, Берлин! Такой прекрасный город! Множество развлечений и шумных празднеств.
И густонаселенные дома-казармы, ехидно ввернул Эрнст.
А на них смотреть вовсе не обязательно. Жизнь свою нужно обставить как можно приятнее.
А что потом? спросил Фриц.
Ах, потом меня не волнует. Ведь сегодня еще сегодня! Я пока молода и красива. Она начала подпевать мелодию оркестра и поводить плечами. Мне так хочется потанцевать. Но в этих отвратительных городишках ничего такого нет. То ли дело Берлинтам везде есть танцплощадки. Бостон, фокстрот, матчиш, капельмейстер входит в ражи тут начинается. Но здесь Трикс прищелкнула пальцами. Я скоро уеду снова.
Опять в Берлин?
Конечно! Там всегда много всего
Для счастья вовсе не обязательно жить в большом городе, заметил Фриц.
Счастье можно найти и в медвежьем углу, тут вы правы.
Само понятие о счастье бывает разным, вставил Эрнст. У меня есть прелестная знакомая, которая пишет мне, что совершенно счастлива: у нее родился ребенок. Трикс звонко рассмеялась:
Не повезло ей!
Эрнст спокойно посмотрел на нее:
Она замужем и давно хотела ребенка.
Каждому свое. А я против этого удовольствия, я хочу жить!
Жить можно по-разномувнутри себя и вовне, ответил Фриц. Вопрос лишь в том, какая жизнь ценнее. Шампанское, туалеты, кавалеры, празднествамне кажется, со временем все это тоже надоедает и наводит тоску. А чем кончается песня? Что остается в старости? Другая жизнь кажется мне, напротив, возвышеннее. Для женщины, высший смысл которой состоит в ее женственности, материнствопрекраснейшая доля! Подумайте только, как это замечательно: продолжать жить в детях и таким образом обрести бессмертие.
Вспыхнув, Трикс перебила его:
Кто вы такой? И что вам от меня нужно?
А Фриц продолжал как ни в чем не бывало:
Женщина, не ставшая матерью, упустила самое прекрасное, да, самое прекрасное, что было ей написано на роду. Какое разливанное море счастья для матери заключено в первых годах ее ребенка, от первого неразборчивого лепета до первого робкого шага. И во всем она узнает себя самое, видит себя молодой и воскресающей в своих детях. Женщина может натворить в своей жизни бог знает что. Но одно-единственное слово все перечеркивает: она была матерью. Вероятно, вы знаете это еще от вашей матушки.
Трикс уставилась на него невидящими глазами. Потом резко вскочила и вышла из зала.
Эрнст заговорщически улыбнулся. Вскоре вышел и он.
Вернувшись, Эрнст не мог скрыть волнения:
Она стояла в гардеробе и сотрясалась от рыданий, рассказал он. Я мягко поговорил с ней и дал твой адрес. Она все время спрашивала: «Кто этот человек? Что это со мной?» Наверное, она вскоре к тебе заявится.
А я намеренно все это сказал, заявил Фриц. Я раскопал глубоко зарытое и заставил звучать забытые струны. Они еще долго будут звенеть в ее душе, образуя диссонанс с другими струнами, вибрации которых доныне заполняли жизнь. Вопрос только в том, какие окажутся сильнее. Эрнст кивнул:
Примечания
1
Рюккерт Фр. Слышу до сих пор. Пер. В. Летучего.
2
Йозеф Эйхендорф (17881857) немецкий писатель-романтик. Примеч. ред.
3
Эйхендорф И. Томление. Пер. В. Микушевича.
4
Гогенштауфеныдинастия германских королей и императоров Священной Римской империи в 11381254 гг., в 11971268 гг. также короли Сицилийского королевства. Последний ГогенштауфенКонрадин, сын Конрада IVпогиб в Италии в 1268 г. в возрасте 16 лет.
5
Мориц фон Швинд (18041871) австрийский живописец и график. Иоганн Якоб Вильгельм Гейнзе (17461803) немецкий писатель и теоретик искусства. Вильгельм Мюллер (17941827) немецкий поэт-романтик. Примеч. ред.
6
Разговорный английский (англ.).